Вот сейчас Жаба очень напоминала те оба случая сразу. Она выглядела какой-то… Излишне активной. Ее переполняли эмоции, природа которых пока оставалась непонятной.

— Ага. — Поддакнул Макс. — Сегодня же не седьмое ноября. И не девятое мая.

— Микласов! — Директриса зыркнула на моего друга недовольным взглядом. Буквально испепелила. — Я не пойму, советский школьник, член пионерской организации только по праздникам должен прилично выглядеть? Вы же — лицо нашей школы. Вы — будущие комсомольцы.

— Че эт её понесло? — Тихо удивился стоявший за моей спиной Серега.

— Не знаю. Но попахивает какой-то фиговиной. — Так же тихо ответил Демид.

— Петров. — Жаба, которая за своими громкими, пафосными словами ни черта не слышала (и слава богу), положила руку мне на плечо, а затем проникновенно посмотрела прямо в мои глаза. — У тебя же сегодня будут интервью брать. Корреспондент из газеты «Левый берег». Ты забыл? Целую колонку на первой странице выделят. С фотографиями. Про тебя напишут, про спасение Деевой, про нашу школу.

Последние слова директриса выделила особо. Вот тогда-то все встало на свои места. Школьное руководство просто приготовилось к минуте славы. Потому что интервью будут брать у меня, но хвалить я должен родное учебное заведение и, естественно, Александру Ивановну. Лучшего директора всех времен и народов. Фотографии, видимо, тоже предполагают ее присутствие.

А я и правда забыл. Я даже и не запоминал, если честно. Жаба говорила об этом предварительно, но у меня в связи со вчерашними событиями все напрочь вылетело из головы.

— Александра Ивановна, простите, правда запамятовал. — С облегчением выдохнул я.

С облегчением, потому что мой внешний вид для подобного мероприятия точно не подходит, а значит, можно соскочить. Лицо еще сохранило на себе следы вчерашней драки. Не сильно, конечно, не как у Макса. У того вообще фингал под глазом. Он его упорно пытался замазать материным кремом «Балет», но не особо помогло. К тому же теперь физиономия Макса выглядела не просто побитой, но и пятнистой. Он же крем не по всему лицу размазал, а только в одном месте.

Однако, даже при отсутствии откровенных признаков недавней драки, все равно я сегодня выглядел как полудохлая рыба. Не в плане запаха, конечно. Просто и правда я весь был помятый. Включая моральное состояние.

Меня вот этот ежедневный идиотизм, творившийся вокруг моей персоны, уже изрядно достал. Я грешным делом сегодня ночью, когда лег спать, подумал, не забить ли болт на положительное решение проблемы с Ромовым. Не подойти ли к этому вопросу с другой, прямо противоположной стороны. Взять, к примеру, да и закошмарить Никиту так, чтоб он из нашей школы просто сбежал. Сам.

Один только момент не давал мне теперь покоя. Фотка, которую я видел в доме Ромовых. Разобраться хотелось во всем очень сильно. На мать в данном вопросе надёжи нет. Точно соврёт. С Деевой вообще лучше не связываться. Мы с ней как Биба и Боба. Сто́ит нам встретиться, локальный апокалипсис начинается. Выходит, единственный, через кого я могу узнать правду — это Ромов. Не отмазы, не очередное вранье, а правду.

Соответственно, мне в любом случае надо как-то с Никитой задружиться. Теперь уже не только ради этого сраного похода. Вернее, ради возможности избежать его последствий. Очень уж интересно, какую жуткую жуть мать скрывала все эти годы? Иначе зачем ей врать. Каким образом связаны отец Ромова, Наташкина родительница и мои родственники — тоже интересно. Особенно, про отца.

— Значит так, Алексей… В подобном виде, конечно, нельзя встречаться с корреспондентом газеты. Еще решит, будто у нас все ученики вот такие… — Директриса повторно осмотрела меня с ног до головы, а потом закончила свою фразу. — Такие неопрятные. Сейчас я что-нибудь придумаю. Из газеты к нам приедут после второго урока. Значит, в запасе еще полтора часа…

Жаба задумалась. Помолчала пару секунд, затем вдруг резко переключилась на пацанов, рявкнув во весь голос:

— А вы чего уставились⁈ Рты приоткрывали. Бегом на урок!

— Так мы Петрова ждем. — Попытался оправдать свое присутствие Макс.

— Чего вы его ждёте? Он вам кто? Новый год, чтоб вы его ждали? — Распсиховалась директриса. Видимо, предстоящее интервью вызывало у нее нехилый мандраж.

— Но Александра Ивановна… — Начал было Строганов.

Серёга, наверное, хотел задвинуть речь о товарищеской поддержке и дружеском плече, которое они готовы мне подставить.

— Я вот тебе, Строганов, сейчас такую Александру Ивановну покажу… — Жаба выкинула руку вперед и помахала указательным пальцем прямо перед Серёгиным носом. — Чтоб вашей компании даже рядом не было, когда из газеты приедут. Ясно? Чтоб даже на десять метров не подходили. Иначе вы мне все испортите. Я вас знаю. Вас вообще нельзя подпускать. Бегом на уроки!

Пацаны насупились, но с директрисой спорить не стали. Правда, когда они уходили, раздался недовольный голос Серёги:

— И чего нас все время крайними делают? Будто в школе больше никого нет. Или другие прям такие молодцы. Вон, на трудовика пусть посмотрит. Тот вообще каждый день…

— Строганов! Я все слышу! — Крикнула ему вслед директриса. Затем она опять переключилась на меня. — Идем, Петров. Надо тебя в порядок привести.

Александра Ивановна крутанулась на месте и рванула в сторону кабинета медсестры. Не знаю, честно говоря, с какой целью. Однако, учитывая, что заведена была Жаба сильно, я решил вопросов больше не задавать. Просто молча двинулся следом.

— Просто как сговорились все сегодня. Честное слово. Такой день важный, ответственный. А они назло мне все делают… Трудовик за каким-то чертом принёс картонную коробку с кирпичами и поставил в коридоре, у дверей своей каморки. Еще уроки не начались, а эту коробку от всей души уже пнули двое пробегающих мимо мальчишек. Сидят в медпункте теперь. Трудовик принял меры, написал на коробке «Тут кирпичи!». Следом, пяти минут не прошло, подписанную коробку пнуло уже трое пробегающих мимо восьмиклассников. Не поверили, идио…

Жаба осеклась, не договорив фразу до конца, и посмотрела на меня. Видимо, поняла, что со своим психозом слегка переборщила, что называть учеников идиотами в присутствии одного из этих идиотов, как бы, не очень педагогично.

— В общем, Алексей. День сегодня важный и он у меня уже пошел не по плану. Если ты подведёшь с этим интервью…

Директриса резко остановилась и посмотрела в мою сторону настолько многозначительно, что у меня зачесалась та часть спины, куда вчера материна выбивалка прилетала. Предчувствие, наверное, сработало. Предчувствие очередных звездюлей.

Я хотел было ответить, что все будет хорошо, что я не подведу, как Жаба внезапно перевела взгляд мне за спину и лицо ее вдруг посветлело. Даже подобие улыбки появилось.

— Ну конечно… — Александра Ивановна всплеснула руками. — Вот, кто нам поможет. Одного тебя домой нельзя отправлять, чтоб ты переоделся. Это — факт, но вот… Деева! Наталья! Ну-ка иди сюда.

— Наташа, скажи, а ты веришь в существование прошлой жизни? Карма всякая, перерождение души? — Спросил я и пристально посмотрел на старосту.

Честно говоря, кажется, в этот момент вид у меня был… как бы это поточнее сказать…несчастный, наверно. Вот так будет правильно. Просто я уже не знаю, каким образом избавиться от постоянного присутствия Деевой в своей новой жизни. Она прямо как чертов бумеранг, всегда возвращается, куда не зашвырни.

— Петров, ну что ты плетешь? Какая прошла жизнь? Скажешь тоже…Мы, между прочим, нормальные, советские люди. Да, я допускаю существование церкви. Она нужна бабушкам всяким. Чтоб ходить и поклоны бить. Но мы ведь понимаем, что лежит в основе всего этого. Историю помнишь за шестой класс? Формирование государственности, все такое. А ты о какой-то прошлой жизни спрашиваешь. Нет. Конечно, не верю.

Деева громко хмыкнула, отодвинула меня в сторону плечом и шагнула через порог моей квартиры, дверь которой я только что открыл своим ключом.