То есть ей приходилось класть трубку на тумбочку рядом с аппаратом, выходить в подъезд, затем либо подниматься вверх, либо опускаться вниз, чтоб сообщить Ивановым, Петровым, Сидоровым, что их приглашают к телефону.

А после этого еще час слушать, как в её собственной квартире посторонний человек со своим родственником обсуждает какие-то «срочные» семейные дела. И что удивительно, за все это время Алевтина Степанова ни разу никого не послала к черту. Я бы, лично, точно не выдержал.

— Извините, а можно у вас заодно попросить справочник? Номер не помню. — Крикнул я в сторону кухни, где скрылась хозяйка квартиры.

У нее это уже выработалось в привычку. В своем же доме уходить куда-нибудь подальше, чтоб не слушать чужие разговоры.

— Возьми в тумбочке, под скатертью, на полке! — Отозвалась в ответ Алевтина Степановна, не выходя из комнаты. Даже дверь не открыла.

Я приподнял край скатерти, которая и правда имелась на тумбочке с телефоном. Там, на полках стояли книги и среди них был нужный мне справочник городских номеров.

— Чудесно. — Буркнул я себе под нос, а затем открыл букву «Т» и начал искать нужную мне фамилию.

Отца Толкача знали многие. Причина все та же. Он работал на заводе начальником какого-то цеха. Между прочим, уважаемый человек. Непонятно, как у него сын таким придурком получился.

В любом случае, у них дома телефон просто обязан быть. В очереди на получение связи все эти руководители, даже мелкие, стояли первыми.

Через пару минут я разыскал три фамилии «Толкачев» с одинаковыми именами и отчествами. Отца этого придурка звали Василием Ивановичем, о чем мне тоже было, к счастью, известно. Иначе от количества номеров, которые надо обзвонить, я бы офигел. Но кто конкретно из трех Василиев — нужный, угадать было сложно. Поэтому я поступил соответственно ситуации — позвонил всем.

По первому номеру меня послали. Вернее, культурно пояснили, что я не туда попал. Толкачевы живут, да. Но Толкача среди них нет. Потому что пара пожилых людей столь странными кличками не пользуется. А вообще молодому человеку, то есть мне, не мешало бы заниматься делом, вместо того, чтоб беспокоить порядочных людей.

По второму номеру вообще никто не ответил. Видимо все были на работе. А вот по третьему, наконец, вышло идеально.

— Але! — Раздался в трубке очень далекий, совершенно непонятный голос.

При таком качестве связи, конечно, не разберёшь, знаком мне абонент или нет. Даже сложно понять, кто именно с тобой говорит.

— Здравствуйте, — Культурно начал я. — Это квартира Толкачевых?

— Да. Говорите, что надо. — Ответили мне сквозь треск, на том конце провода.

Слова доносились плохо, зато отчётливо было слышно посторонние звуки. Такое чувство, будто рядом с абонентом стоял какой-то бедолага с приступом астмы. Естественно, ничего подобного там не происходило, просто в трубке шипело, кряхтело и даже периодически «кашляло». Однако даже такая поганая связь в 1985 году была за счастье.

— Позовите Толкача. — Заявил я увереным тоном. А потом еще добавил. — Скажите ему, звонок очень срочный. Пусть скорее ответит. Он, конечно, тормоз, но до телефона доберётся как-нибудь.

Естественно, подобный тон я выбрал не ради того, чтоб нахамить незнакомым людям. Мне нужна была определенная реакция определённого человека.

Сначала была пауза. Тяжелая, но недолгая. Меньше минуты. А потом, наконец, последовал возмущённый ответ:

— Ты кто такой, придурок? Какой я тебе Толкач⁈ Совсем крыша поехала. Я ж узнаю, кто это, и тебе трындец.

В общем-то, я попал в яблочко. Номер, который набрал, был правильным и абонент оказался тем, кто и нужен.

— Меня зовут Никита Ромов. Звоню тебе сказать… — Я отовал трубку от уха, затем вытянул шею, проверяя, действительно ли Алевтина Степановна закрылась в кухне. Потом снова прижал мембрану к губам и громким шепотом, стараясь говорить отчётливо, произнес. — Я жду тебя, дебила, сегодня в парке. Надеюсь, придёшь, потому что ты ссыкло и трус. Придурок, дебил, тормоз.

Не дожидаясь ответа охреневшего Толкача, я положил трубку, скинув звонок. Судя по тяжёлому сопению, которое даже поганая связь скрыть не могла, мой собеседник вообще пребывал в полном ауте. Он потому не успел ничего сказать на столь внезапные оскорбления, которые с какого-то перепугу решил высказать ему непонятный Ромов.

— Спасибо, Алевтина Степановна! — Крикнул я в закрытую кухонную дверь. — Пойду домой.

— Все хорошо? Разобрался? — Соседка появилась на пороге с чашкой чая в руках.

— Да. От души благодарю. — Я вежливо кивнул Алевтине Степановне, а затем смылся к себе домой.

Время уже близилось к часу встречи с пацанами и мне пора было выдвигаться.

— Ну что, готовы к выполнению серьезной миссии? — Спросил я пацанов, как только мы встретились возле железнодорожной станции.

Чтоб попасть сначала к заводу, а потом к парку нам надо было перейти рельсы. Много рельс. Наша станция — узловая.

Я с любопытством посмотрел по сторонам. Моста через железную дорогу ещё нет. Его построят лет через пять только. Вокзал тоже выглядел по-забытому непривычно. Ни турникетов, ни парковки. Всего лишь два перрона и подземный переход, который ведёт прямо на территорию завода.

— Да готовы, готовы… — Протянул недовольно Ермак. — Чего-то только у меня сомнения. Все ли получится.

Судя по настрою, Диман по-прежнему не сильно был рад предстоящему мероприятию. Но высказать это вслух не решался. Только все время кривился и сопел, как паровоз.

— Да ладно тебе! — Макс, засмеявшись, хлопнул Димку по спине. — У меня вот нет никаких сомнений. Я в Лёхе уверен, потому что Лёха у нас голова. Да и потом… Он вон ради нас на что пошёл. Что ж мы, разве не подмогнём товарищу?

Я в ответ на слова друга скромно промолчал. Не только из-за того, что в большей мере они предназначались не мне. Просто на сегодняшний день «голова» пока занимается полнейшей ерундистикой вместо действительно важных дел. Надеюсь, сегодня эта ситуация поменяется.

Мы скучковались, и, весело переговариваясь, двинули в сторону завода.

Вернее, весело переговаривались пацаны. Я все равно был немного напряжён, хотя виду не показывал. Кивал в такт тому, что обсуждали товарищи, на самом деле не вслушиваясь даже в половину фраз. В мыслях упорно вертились предположения и догадки, связанные с родителями. Правда, ни одна из них на роль полноценной версии не годилась, скорее напоминая какую-то детективно-приключенческую драму.

Потому что, как ни крути, я в упор не видел связи между теми, кто изображён на фото. Мать закончила Воронежский университет. Отец — тоже. Ромовы приехали из Москвы и, судя по общему впечатлению, прежде в нашем городе не бывали. Каким боком здесь Наташкина мать, которая, если мне не изменяет память, работает где-то в общепите, я вообще представить не могу. Короче, ерунда какая-то.

Когда проходили мимо первой проходной, а у завода их было три, меня окликнул знакомый голос.

— Алеша! Алеша, подожди!

Этим отвратительно бесячим именем меня называли только мать и Илюха. Естественно, братца здесь быть не могло, он в детском саду. Значит, остается только один вариант.

— Черт… — Буркнул себе под нос, останавливаясь.

При всем желании изобразить, будто я не услышал, как родительница громко, с напором, зовет меня, точно не получится. Все равно догонит, а потом ещё звездюлей навешает. Поэтому пришлось остановиться и обернуться.

— Теть Валь, здравствуйте! — Обрадовался Макс, увидев причину задержки.

Хотя чему он радуется, не понятно. Я например, зная матушку, сразу заподозрил, сейчас речь пойдёт о каком-то ответственном задании. По крайней мере подходила она именно с таким выражением лица.

— Здравствуйте, ребята. — Родительница кивнула пацанам, которые в ответ тоже поздоровались, а затем немного отошли в сторону.

Вполне очевидно, мать хочет поговорить, поэтому стоять совсем рядом, открыв рты, это вроде как неприлично.