Я слушал Ромова-старшего, затаив дыхание. Потому что в его рассказе уже начали всплывать интересные детали. Значит, Наташкина мать работает вместе с моей в одном отделе? Но при этом, при любых встречах, которые, само собой, происходили по школьным делам, родительница вообще никак, никогда не реагировала на матушку Деевой. Вообще. Будто они совсем не знакомы. Странная дружба. Значит, они рассорились когда-то. Причем рассорились так, что сейчас полностью игнорируют друг друга.

Ну и конечно, слова об отце. Я не ожидал. Причем, не ожидал сразу всего. Во-первых, подтверждения, что он, типа, реально герой. Лётчик-испытатель… Охренеть можно…

Во-вторых… В смысле, погиб? Вернее, это я, как раз, готов принять. Мне, собственно говоря, именно такую версию всю жизнь озвучивали. Но… Почему Никита в прошлом варианте моей жизни сказал, будто батя сидит в тюрьме? Не может же такого быть, что тогда он чувствовал себя нормально, а теперь вдруг — нет. Я вернулся не в далёкое прошлое. На факт жизни или смерти отца мое возвращение никак повлиять не могло. Сбрехал, что ли, Ромов тогда, в электричке? Вот, блин, мудак!

— Иван и Андрей оба оказались…

Отец Никиты замолчал. Такое чувство, будто он подбирал слова, понятные подростку. Или соображал, как сказать нечто «взрослое».

— Что ты знаешь о событиях в Афганистане? — Спросил вдруг Ромов-старший.

— Все. — С ходу ответил я, но тут же, мысленно ответил себе крепкаю оплеуху.

Ну какое «все»? Сейчас 1985 год, многие уже понимают правду о присутствии наших войск в этой чу́дной стране, но при этом официально, конечно, информация не особо доступна. А тут я такой молодец. Мне тринадцать, я знаю все.

— Понятно. — Невесело усмехнулся товарищ инженер.

Хотя, совершенно неясно, что ему там понятно. Наверное, решил, мое «все» подразумевает семейные разговоры или обсуждения с друзьями.

— Иван и Андрей были одними из первых, кто там оказался. Решение о вводе наших войск приняли быстро. Естественно, потребовались определённые специалисты. В том числе, так как все необходимое доставляли на территорию Афганистана военно-транспортными самолётами, нужны были профессионалы уровня твоего отца и Андрея. Местность, условия, вся ситуация в целом… Ваня с Андрюхой не сомневались ни минуты, хотя… Их и не особо спрашивали, честно говоря.

— Подождите…

Я поднял руку, как на уроке, чтоб привлечь внимание Ромова-старшего. Он по-прежнему стоял возле окна, только теперь лицом ко мне. Но говорил словно сам с собой, погрузившись в личные, внутренние переживания.

— Вы сказали, Ваня с Андреем. Андрей — Наташкин дядя, насколько я понимаю. И еще, насколько я понимаю, он у нее один. Буквально недавно мы разговаривали с Деевой, она сказала, что дядя здесь, живой, помогает матери…То есть, он жив.

— Я и не утверждал обратного. — Пожал плечами отец Никиты. — Жив, конечно… Хотел бы сказать, слава богу, но, извини, не скажу. Сейчас-то легко помогать сестре, быть хорошим человеком. Я бы очень хотел, чтоб Рая знала правду. Но… Это причинит ей боль. Очень сильную боль. Да и Василия Петровича жаль. Боюсь, он точно не выдержит… Возраст, сердце больное… Старается выглядеть, конечно, бодрым, но… Я его когда устраивал в Москве в больницу…

— Стоп! — Я, будто ветрянная мельница, замахал уже обеими конечностями.

Скорость повествования, как и его глубина, начали напоминать круговорот, от которого у меня сейчас башка взорвется.

Возможно, надо было как-то более тактично попросить поставить на паузу столь увлекательный радиоспектакль, потому что резкость моего высказывания явно нарушала возрастную субординацию, но сейчас не до любезностей.

Того и гляди, мои «друзья» кинутся на поиски пропавшего Петрова. Я, конечно, слышу, их громкие голоса еще звучат со стороны кухни, и Деева что-то снова требует переделать, то ли чай, то ли угощение. Минут пять назад как раз возмущалась. Но держать Никиту и Рыкову в кухне вечно она тоже не сможет.

А мы с товарищем инженером еще не только до случившегося с отцом не добрались, мы зачем-то в Наташкино семейство полезли. И говорит, между прочим, товарищ инженер о них так странно… Василий Петрович… Это кто вообще?

Только задал мысленно вопрос, сразу перед глазами встал образ жизнерадостного деда, которому мы с водой помогали. Что, собственно говоря, и привело к госпитализации бедного сантехника. Так. Ладно. Это понятно. Но откуда дедуля всплыл в рассказе?

И вот в этот момент меня прямо как обухом по голове долбануло.

— Вы были женаты два раза… — Произнёс я очень медленно, выдавая слова с маленькими паузами.

Просто попутно в моей голове формировалась версия, которая на первый взгляд казалась совершенно идиотской, но с другой стороны… Я умер в 2024 году во время военных учений с братьями-бедорусами. А сейчас сижу в 1985 напротив мужчины, являющегося отцом парня, вражда с которым погубит моих товарищей. Соответственно, любые другие идиотские ситуации не выглядят такими уж идиотскими на фоне моей истории.

— В первом браке у вас появился старший сын. А потом, раз вы эту семью называете первой, случился и второй брак. Но… Ваши слова… Первый брак, в который я вернулся… То есть, сходили во вторую семью, пожили там и сбежали обратно. Видимо, в Москву? Да?

Ромов-старший молча смотрел на меня. Однако при этом опровергать ход моих мыслей не торопился.

— А второй брак? Вы уж извините, что я тут личные вопросы задаю, но… Есть у меня такое ощущение, что как-то ваше «личное» связано с нашим общественным. Я заметил, как вы смотрите на Наташку… Вас прямо поддергивает в ее присутствии, хотя очень хорошо скрываете свою реакцию на Дееву. А еще я заметил, как Наташка реагирует на вас. И там, знаете, точно не большая, человеческая любовь…Я, конечно, дико извиняюсь, но не могли бы вы уточнить, кем вам приходится эта девочка?

— Дочь я его.

Меня, честно говоря, от неожиданности буквально подкинуло на месте. Впрочем, Ромова-старшего тоже.

Мы оба так увлеклись своими разговорами, что совершенно не заметили, как в комнате нас стало трое.

Просто Наташка замерла на пороге, приоткрыв дверь пошире. Внутрь войти она не успела. Однако, судя по всему, часть разговора вполне прекрасно слышала. А именно — мои рассуждения. В руке девчонка держала какую-то вазочку. Видимо, ее отправили гонцом, чтоб найти меня или спросить что-то у товарища инженера. Не знаю. Да это сейчас и неважно.

Смотрела Наташка на отца Никиты с таким выражением лица… Мне кажется, если бы не воспитание, которое у девчонки все-таки имеется, она бы эту вазочку запустила в башку Ромову-старшему.

— Наташа… — На выдохе произнёс товарищ инженер.

Он явно хотел сказать что-то трогательное и волнующее. При этом, сам Ромов выглядел растерянным, но удивлённым. Он будто прибалдел от осведомлённости Деевой.

— Лучше бы ты умер. — Резко заявила Наташка, сделав акцент на «ты».

А потом вообще крутанулась на месте и выскочила в коридор.

— Деева! Деева, чтоб тебя! Да погоди же. Стой! Блин… Что за натура… Деева!

Я несся вслед за девчонкой, при этом переодически подпрыгивая на одной ноге. Когда с ходу натягивал кеды, на правом развязался шнурок, и мне вполне светила перспектива улететь носом в землю, если я его не завяжу.

Поэтому приходилось следить за ногами, теша себя надеждой, что вот-вот мы остановимся и появится возможность исправить ситуацию. Однако Наташка бежала вперед с неимоверным энтузиазмом, лишая меня остатков этой надежды. Из-за ее резвости я через каждый шаг поднимал правую ногу в попытке завязать болтающийся шнурок обратно и мне кажется, выглядел полным придурком со стороны.

Кстати, да… когда староста в психах выскочила из квартиры Ромовых, я кинулся вслед за ней. Конечно, решение было принято мной на эмоциях, за что себя теперь сильно ругал, но с другой стороны понимал, я поступил верно. По-мужски.

Но сам факт внезапного завершения расследования, напрягал, если честно. Черт знает что вышло в итоге. До конца так и не узнал ничего. А ведь у меня был выбор. Я мог остаться в обществе товарища инженера и выяснить все подробности. Просто… Мысль о том, что Дееву нельзя сейчас оставлять одну, что ее нужно догнать и как-то… не знаю… успокоить, поддержать… Эта мысль оказалась сильнее желания выяснить правду.