Скольких из них он трахнул?

— В большинстве поселений есть похожие заведения. Никогда не представляли для меня особого интереса. Обычно они выглядят такими… безжизненными на сцене.

— Наверное, в постели они не такие безжизненные, — пробормотала она. Ей не нравилось это чувство, эта ревность, но оно не уходило. Стиснув зубы, она отстранилась. Лара знала, что не имеет права расстраиваться из-за его прошлого, но она не могла вынести мысли о том, что он занимался любовью с другим человеком — или ботом — так, как он это делал с ней.

Ронин не дал ей далеко уйти, прежде чем снова прижал ее к себе. Было трудно протестовать, несмотря на ее пылкие эмоции, учитывая жар, который он излучал.

— Последней женщиной, с которой я спал до тебя, была синт. Это было за четыре тысячи сто двенадцать дней до того, как я встретил тебя. Когда мы закончили, каждый из нас пошел своей дорогой, не оглядываясь назад.

Лара не была удивлена, что он знал это с точностью до дня, но неужели прошло так много времени?

— А как насчет человеческих женщин? — на самом деле она не хотела знать, но вопрос все равно прозвучал.

— За эти годы их было две. В обоих случаях та же ситуация, что и с синтом. Ни с одной из них никогда не было связи.

Как бы легко ни было разозлиться на него, обвинить во лжи о природе его прошлых связей, она не могла. Он был честен, и как она могла винить его за то, что, вероятно, произошло еще до ее рождения? Его разум фиксировал все, каждую мельчайшую деталь каждого переживания.

И, несмотря на женщин, с которыми у него был секс в прошлом, он выбрал быть с Ларой. Он заботился о ней, и она любила его.

— Я уверен, что я был активен до Отключения, хотя я не знаю, как долго и какой цели я мог служить тогда.

— Это не имеет значения, верно? Прошлое осталось в прошлом, — произнесение этого вслух помогло ей ослабить оставшееся напряжение. Если бы она перестала думать об этом по-настоящему, она была уверена, что все еще ревновала бы к тем другим женщинам, но с этим ничего не поделаешь. Ронин был ее.

— Женщина, за которой ты наблюдала, тоже была не такой? — спросил он.

— В чем отличия?

— Ты движима эмоциями. Растворяешься в них. Была ли она такой же?

— Да, — воспоминания были нечеткими, как будто из другой жизни. — «У Китти» мы танцевали, потому что должны были. Это был единственный способ заработать кредиты на покупку еды. Никого не было рядом, чтобы посмотреть, как мы выражаем свои чувства. Они просто хотели, чтобы мы трясли сиськами.

— Мне действительно нравится твоя грудь, — задумчиво сказал Ронин. Лара шлепнула его по груди. — Но сначала мое внимание привлекло не твое тело. А то, как ты им двигала. Этот танец сказал все, что было в твоем сердце, прежде чем ты впервые сказала мне «Убирайся блядь».

Она рассмеялась, качая головой.

— Это не первое, что я тебе сказала.

— Нет. Сначала ты спросила, кто я. Потом было «убирайся», за которым последовало «Я знаю, кто ты»…

— Ладно, ладно, я поняла. Я не знаю, хорошее это твое воспоминание или нет, — она мельком взглянула на него, прежде чем зарыться лицом в его тепло.

— Я помню все, что произошло с тех пор, как я проснулся. Всю боль, борьбу, ужасные сцены. Но и все хорошее тоже. Этого не так уж много… но, оно кажется гораздо более значимо.

— Будешь ли ты помнить меня, когда я покину этот мир?

Его шаг замедлился, тело напряглось, прежде чем он остановился. Она снова подняла глаза и обнаружила, что он смотрит на нее.

— Даже через еще одно «Отключение» я никогда не смогу забыть тебя, Лара Брукс.

У нее защипало глаза, и на этот раз она не могла винить в этом ветер. Она снова спрятала лицо, не желая, чтобы он видел ее слезы. Любил ли он ее?

Они продолжили путь. Он успешно отвлек ее, разум не спал и лихорадочно соображал, анализируя то, что он ей сказал, то, что он для нее сделал…

Прошло еще несколько часов, и только когда первые серые лучи рассвета коснулись неба, Лара пошатнулась. Ее ноги подкосились.

Ронин поддержал ее, наклонившись, чтобы подхватить на руки, не сбиваясь ни на шаг.

— Еще немного. Впереди есть место, где мы сможем укрыться на время.

Она прижалась к нему, и повернулась к его теплу, положив руку ему на плечо. Единственным ответом, который она смогла выдавить, был слабый кивок.

Она слушала, как плещется вода в его сумке, и позволила себе убаюкать себя ровным ритмом его шагов. Теперь, когда он нес ее, он двигался быстрее, но его темп не утомлял ее. Это успокаивало, позволяло сосредоточиться только на его тепле, на твердости его тела; ее собственная боль и усталость были на некоторое время забыты.

Громкий хлопок заставил Лару проснуться. Ее глаза расширились, мерцающее пламя перед ней расплывалось, пока она не сморгнула, прогоняя сонливость. Она лежала на земле, положив голову на что-то твердое и теплое. Нахмурив брови, она повернула голову, чтобы посмотреть на Ронина. Ее голова покоилась на его бедре. Он снял с нее шарф, но его пальто накрывало ее, как одеяло.

— Ты в безопасности, — сказал он, кладя руку ей на плечо.

— Воды, — прохрипела она.

Ронин открутил крышку с ее фляжки и протянул ей. Она взяла за донышко, подняла голову и сделала большой глоток. Вода была божественной для ее пересохшего горла. Когда она насытилась, то отложила ее и снова уронила голову ему на колени.

— Спасибо.

— Тебе следовало почаще пить, пока мы шли.

— Не хотела задерживать тебя еще больше, чем уже успела, — она встретилась с ним взглядом. — Извини, я заснула.

— Ты замедлишь мой шаг намного больше, если у тебя будет обезвоживание, Лара, — он прижал ладонь к ее щеке. — Моя цель — обеспечить твою безопасность, а не приближать тебя к смерти.

Она накрыла его руку своей и улыбнулась.

— Ты мог бы одурачить меня.

— Кое-что из этого будет легче. Твое тело привыкнет к нагрузкам.

— И откуда ты это знаешь? Я могу сказать тебе прямо сейчас, просто лежа здесь, я чувствую себя так, словно упала с пятидесятифутовой стены.

— Люди приспосабливаются. Ваши тела меняются в ответ на то, как вы их используете.

— Хм, — Лара закрыла глаза. Жар от огня приятно согревал ее кожу; ее последнее воспоминание при пробуждении было о пронизывающем холоде. — Где мы?

— Одно из немногих уцелевших зданий здесь. Раньше, я думаю, в нем размещалась какая-то техника, но за эти годы его подчистую разобрали. По крайней мере, оно защищает от ветра.

Открыв глаза, Лара осмотрела помещение. Потолок и стены были сделаны из металлических листов, местами проржавевших. Ветер свистел в дырах, проделанных в металлических стенах, а солнечные лучи струились сквозь отверстия в крыше, что означало, что солнце было над головой. Уже полдень?

— Как долго мы здесь пробудем?

— Не очень долго. Ты проспала четыре часа и тридцать семь минут. Нам нужно поскорее тронуться в путь.

— Я боялась, что ты это скажешь, — четырех часов было явно недостаточно. Опустив руки, она заставила себя подняться. Каждый мускул ныл. Даже после нескольких дней, проведенных в поисках мусора или танцах, она никогда не была такой измученной.

— Как только мы доберемся до другого поселения, у тебя будет время прийти в себя.

— Там будет кровать, как в твоем доме? — она могла надеяться, верно? Она всю свою жизнь спала на земле. Менее чем две недели в доме Ронина избаловали ее.

— Тебе следует поесть, прежде чем мы уйдем.

Лара вздохнула и потянулась за своей сумкой.

— Сейчас, — она открыла ее, достала полоску вяленого мяса и откусила кусочек. — Ты думаешь, они последуют за нами? — спросила она с набитым ртом.

— Это не имело бы смысла. Я нарушил правило, и он сказал избавиться от тебя. Именно это я и делаю.

Лара нахмурилась.

— Какое правило?