— Кто вам это сказал?

— Ну а кто разносит по школе все важные сплетни? Иргиль, конечно.

Пфф. Ожидаемо, но всё равно как-то… ну так.

— Про интерес не знаю, — ответила я, выпрямляясь и горделиво задирая подбородок, — но лорд Алентор преподаёт мне магию в частном порядке.

Огневики застыли в шоке. Потом один не выдержал:

— А только магию, или…

Договорить он не смог. Другой парень болезненно пихнул в бок, заставив замолчать.

Ещё секунда, и парни ушли. Никаких гримас или неприязни на лицах не отразилось, только интерес и удивление. А ещё мелькнуло нечто похожее на уважение — словно эти трое и помыслить не могли, будто Алентора можно заинтересовать «через постель».

Вероятно после переезда во дворец отношение ко мне изменится, но какая разница? Здесь и сейчас меня интересовало мнение лишь одного человека, и на смену недавнему спокойствию пришёл мандраж.

Если здоровяк-Морти меня осудит, будет очень неприятно. Очень.

Судорожно вздохнув, я повернулась и зашагала к первокурсникам. Меня, конечно, заметили, а я… неуместно отвлеклась.

Сама не поняла, когда успела провалиться в концентрацию и приклеиться взглядом к зелёной слизи на лице сурового магистра. Угу, я снова на него пялилась. Дошло до того, что я, не отдавая себе отчёта, приблизилась к Дарктэсу и остановилась напротив него.

Убегать магистр, конечно, не стал. Он наоборот принял демонстративную позу, позволяя мне как следует насмотреться на его шрамы. После короткого молчания всё-таки одёрнул:

— Ну и долго мы будем так стоять?

Я очнулась. Вздрогнула и пробормотала:

— Простите, я…

— Забылась, — подсказал Дарктэс. Меня с головой накрыло чувство неловкости.

Но дальше ещё неуютнее:

— Всё? Учёба закончилась? Переезжаешь?

— Откуда вы знаете? — снова бормотание. И тут же догадка: — Иргиль рассказала?

Фыркнул.

— Иргиль ещё не в курсе. Меня предупредил Алентор.

И опять…

Как и в случае со старшекурсниками, прозвучало спокойно, без грязных намёков и издёвки. Речи о каком-то страхе перед Алентором, которому может не понравиться «неправильный тон», тоже не шло.

Я не знала, что на это ответить, поэтому просто кивнула. А Дарктэс повернулся к адептам и крикнул громко:

— Занятие окончено. Все свободны.

Народ дружно выдохнул и продолжил коситься на меня.

Мой прогул, разумеется, заметили, а вот про остальное ученики первого курса, в отличие от магистра, пока не знали. Я не собиралась им объяснять, меня по-прежнему интересовал только Морти. Ему-то я и махнула рукой.

Но парень и без всяких жестов уже спешил ко мне.

— И чё? Где пропадала? — спросил он приблизившись.

Я мотнула головой, предлагая переместиться в замок и найти свободную аудиторию. И уже там, в аудитории, рассказала другу про переезд.

Что бы ни говорил Алентор, а со стороны ситуация выглядела неприлично. Когда юная девушка переезжает во дворец к зрелому мужчине, в последнюю очередь подумаешь про её магический талант.

Подозрения возникнут независимо от степени испорченности, и я действительно переживала. Но реакция Морти оказалась неожиданной:

— Ну чё, всё правильно. Такие как ты… ну, у вас же на роду написана всякая роскошь. Вы в бедноте просто не приживаетесь.

Я обалдела.

— Ты вообще о чём?

Верзила потупился. Потом почесал затылок и выдал:

— Ну так это… На роду на вашем.

— Каком ещё роду? — Я придвинулась к другу и приготовилась вцепиться в него мёртвой хваткой. Мне не чудилось. Это была не оговорка, Морти точно знал, о чём говорит.

На меня посмотрели жалобно.

— Я ж это… из герцогства Шерм. Ведь слышала о таком?

Я отрицательно качнула головой.

— Это на востоке королевства Катаманис. Богатое герцогство. Леса там, поля всякие. Папка мой кузнецом при герцогских конюшнях, и я вырос считай в замке. Видел всех — и господ, и даже портреты…

Мне стало нехорошо. И дело было не в том, к чему вёл Морти — в моей голове словно что-то подвинулось. Свет словно померк, а я очутилась перед тем самым стеклом.

Перед барьером, который отделял кусок моей памяти. Не пускал к одному из ключевых воспоминаний. Я привычно, почти не задумываясь, ударила по нему кулаком и вдруг обнаружила, что стекло стало мягче. Оно не рассыпалось, не поддалось, но точно стало другим.

— И портреты, и господ, — повторил тем временем Морти. — Там сильная кровь. Порода! И черты родовые… Не скажу, что какие-то особенные, но знаешь, есть у герцога младшая сестра. Леди Анарика. Добрая такая, улыбчивая… Так вот, ты ж прям она.

Я застыла, не понимая, как реагировать, а Морти…

— Ты очень похожа. И на неё, и на всех… ну этих, родственников по мужской линии. Я сразу не признал, ты же при нашей встрече растрёпанная была, в платье этом дурацком. Смотрю — вроде оно, а уверенности не было. Зато потом, как ты причесалась и переоделась, тут-то всё и встало на свои места.

Я не выдержала:

— Хочешь сказать, что я… — Я осеклась. — А что ты хочешь сказать?

— Так то и говорю, что ты урождённая Шермская, а род у вас богатый, и богатство словно само липнет. Вот и к тебе прилипло. Вместе с Лордом.

— Подожди!

Я пребывала в шоке, мысли путались. То есть, по мнению Морти, я…

— То есть я бастард?

Парень, опять-таки неожиданно, возмутился:

— Какой ещё бастард? Род маленький, герцог — единственный сын своего отца. У самого же герцога бастардов и быть не может. Он за своей женой три года ухаживал и до сих пор на руках носит, какие уж тут измены? Нет, Евка. Я долго думал, и понял, что вариант тут только один. Была у их светлостей старшая дочь. Потом-то другие народились, а вот старшая…

— Что с ней? — выдохнула я.

Морти помолчал, прежде чем сказать:

— Ну, в общем, слабенькая родилась, совсем болезненная. Герцог в отъезде был, герцогиня сама билась, ночей не спала. Принимала всех докторов, а потом младенец вдруг выздоровел. Только герцогиня не обрадовалась, а позже увезла дочь в столицу. Там девочка вроде и померла.

— Вроде? Это как?

— Ну, понимаешь… — Морти аж сжался. — Моя бабка по материнской линии, лучшая повитуха — она роды и принимала. Потом при роженице осталась — она ж ещё и травами лечила, вот и помогала чем могла. На людях бабка помалкивала, а нам однажды сказала, мол, младенчик тот еле дышал, того и гляди душа отлетит, и ничего не помогало. Но потом явился один доктор. Что делал бабка не видела, там всех из спальни выгнали, но девочка ожила. И такая вдруг стала… Другая! Как огонёк!

По коже побежал мороз. Я впервые слышала эту историю, но она казалась знакомой.

— Что дальше?

— А что? — горько фыркнул парень. — Герцогиня вместо того, чтоб радоваться забеспокоилась. Заметалась, а спустя пару месяцев рванула в столицу — мол, а вдруг опять что неладное? Надо быть поближе к хорошим докторам. Долго герцогиня в столице пробыла, а вернулась уже без дочери. Сказала, что болезнь всё-таки взяла своё. Вот только… Знаешь, бабка-то моя не поверила. Уж слишком живая та девочка была, такие по своей воле не помирают.

— То есть её… убили?

Морти зажмурился, говорить ему было тяжело.

— Бабка моя считала, что сама герцогиня и сдушегубила. Злилась на неё аж до ненависти. Так её светлость и не простила, так с камнем на сердце и померла.

Жуткая история, но…

— А при чём тут я?

— Да ровно при том, что всё сходится. И время, и лицо твоё… А бабка, хоть и ненавидела герцогиню, а всё равно сомневалась, что та способна младенца погубить. Я тоже не верю — герцогиня у нас добрая, конфетами на праздники угощает, детей своих любит.

Тут мне стало совсем нехорошо.

Пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя.

Про герцогство Шерм я слышала впервые, а королевство Катамарис, конечно, знала. Только находилось оно слишком далеко от Истема. Да и вся история была как вилами по воде.