А после посещения ванной и переодевания, пришлось прочитать уже привычную лекцию. Я напомнила питомцам, что все мы в одной лодке. Значит ссориться можно, но только аккуратно, чтоб без разгромов и прочей ерунды.

— Про твоё преображение, кстати, — я ткнула пальцем в огненного кошака, — Алентор до сих пор не знает.

Огонёк фыркнул, мол не очень-то и хотелось. Но на ментальном плане при этом прозвучали отголоски облегчения — страж точно не желал встречаться с Огненным лордом. Какой-то подозрительный момент.

— Есть что-то о чём я не знаю? — спросила я прямо.

Кот состроил козью морду. Вот только та самая ментальная составляющая… Я насторожилась ещё больше — в ситуации с Огоньком точно что-то не то!

Но времени разбираться не было, я спешила. Пришлось отступить. Ладно, позже поговорим.

— Всё. Ведите себя хорошо! — напутствовала я и отправилась в столовую. Там, как и ожидалось, уже сидел изнывающий от любопытства Морти.

Только обсуждать с ним вчерашнее происшествие я никак не могла.

Вернее, я не могла рассказать про эпизод в кабинете, а о том, что случилось у разлома поговорить всё-таки хотелось. Жаль что народу вокруг было слишком много, а когда я почти решилась и уже приготовилась шептать ему на ухо, меня опять отвлекли.

В помещение, наполненное первокурсниками, чей учебный год начался раньше, не слишком бодро вошла знакомая троица — Харт, Корн и Лотерик.

Первое что сделали огневики — отыскали меня взглядами. Харт неопределённо мотнул головой, Корн как-то ну совсем невесело подмигнул, а Лотерик развёл руками с видом — ну, прости.

Я была спокойна, но, увидав старшекурсников, резко взбодрилась. Приподнялась, напрочь забыв про зажатую в руке кружку с кофе, и тут же услышала тяжёлый вздох Морти. А следом обречённое:

— Ну иди уже. Иди.

И я действительно пошла, но чуть позже — после того, как доела блинчики, а старшекурсники вернулись от стола раздачи с полными подносами. Я приблизилась к их столику и тут же поймала три ну очень выразительных взгляда.

— Доброе утро. — Харт словно невзначай хлопнул рукой по лавке рядом с собой.

Едва я села, заявил:

— Вообще-то нам запретили приближаться к тебе ближе, чем на пушечный выстрел. Поэтому, если что, ты пристала к нам сама.

Прозвучала смело, но при этом все трое пугливо заозирались. Зря они — уж куда, в столовку Алентор точно не придёт.

Парни тоже это поняли, и Харт перешёл к делу. Выпалил шёпотом:

— Ева, что это было? Ну там, у разлома?

— Вы про элементалей или…

— Про всё! — не выдержал Корн.

Я вздохнула и поёжилась, ответов у меня не было. Ну разве что про эрса…

Лотерик словно мысли прочёл:

— Что за волк? Он был сам по себе? Живой? Настоящий? Или всё-таки магия? Ты ведь знаешь, что некоторые маги умеют создавать животных прямо из пламени? Волк был именно такой?

Да, о подобных «рукотворных» животных, которые, по сути, являются персонифицированным заклинанием, я слышала и восхищалась. До недавнего времени тоже мечтала освоить подобный приём.

Сейчас он, кажется, потерял актуальность — я уже не знала, нужно ли мне такое.

Что отвечать старшекурсникам я тоже не знала. С одной стороны, Алентор попросил не афишировать, а с другой, мне не хотелось лукавить. Особенно перед теми, кто вытащил из лап Свэрга, поддержал в первый учебный день и из лучших побуждений телепортировал на разлом.

Они же действительно хотели как лучше. Хотели показать зелёной первокурснице легендарное, с точки зрения магии, место. Да скажи кому из наших о том, что меня водили к восточному разлому, все помрут от зависти.

Морти, кстати, первый окочурится. Здоровяк любуется на карту разломов по триста раз на дню.

Но…

— Лорд сказал, что этот волк вышел из подземного пламени, и что теперь он мой. Я назвала его Дикарём, — добавила я, понизив голос.

Харт и компания вздохнули до того выразительно, что стало неловко.

— Он наподобие стража, верно? — спросил Лотерик.

Я кивнула. Ну а что ещё сказать?

— Ну ты… уникум, конечно, — добавил Харт. — А элементали? Чего они к тебе прицепились?

Прозвучало напряжённо.

— Там, кстати, не рядовые были, — Корн аж придвинулся. — Ева, что это? Почему?

Увы, ответа на эти вопросы, судя по всему, не было даже у Лорда. Правда здесь и сейчас я почему-то подумала о памяти прошлой жизни… Может это как-то связано? Ведь память — единственное, что по-настоящему отличает меня от других.

Впрочем, зацепиться за эту мысль я не успела. У меня тоже имелись вопросы:

— Вам сильно влетело?

Трое огневиков сразу скукожились, втянули головы в плечи. В общем, хвалить их точно не пытались.

— Не убил, и на том спасибо, — философски пробормотал Корн.

Я улыбнулась уголками губ, но улыбка была грустной. Недовольство Алентора я понимала, но не хотелось, чтобы парни пострадали из-за меня.

— Да всё нормально, — видя мою реакцию, бросил Харт. — Кстати, тебе пора. Вон, твой тупоголовый друг уже мнётся.

Обернувшись, я увидела Морти, который действительно ждал.

— Он умный, — парировала я, вставая. Махнула рукой в надежде, что встреча не последняя, а Алентор всё-таки сменит гнев на милость и позволит нам общаться.

— Удачи, и до скорого, — сказала я

— Угу, — хором ответили огневики.

Алентор, лорд Огня

В кабинете было чисто, но мрачно и довольно холодно. Негостеприимное место. От обители, где поклоняются Пресветлому, я ожидал другого — уюта и тепла.

Иллария была под стать пространству, в котором принимала посетителей — хмурая, иссушенная временем, предельно строгая. Не желая затягивать, я сразу обозначил объект своего интереса:

— Ева. Я хочу знать, как она здесь появилась.

— Да как и большинство младенцев, ваши милость, — отозвалась женщина, дрогнув. — Однажды утром, у дверей монастыря нашли корзину с крошечной девочкой. Девочка была завёрнута в старые застиранные пелёнки и сильно кричала.

Я замер и уставился пристально. Поразило то, что женщина лгала! Причём лгала от и до. Я ощущал враньё очень остро, и это был повод рассвирепеть, а я наоборот задумался. Одно дело лукавить о чём-то конкретном, в неких эпизодах или деталях, и совсем другое — сразу, с первых секунд, говорить неправду. Любопытный поворот.

— Пелёнки были старые и застиранные? — переспросил я.

Илария с готовностью кивнула.

Прекрасно. Врать даже по поводу пелёнок — это что-то новое.

— Дальше, — подтолкнул я

— Мы приняли её, назвали Евой. С младенчества девочка получала уход и воспитывалась в монастыре, потом перешла сюда, в монастырскую школу. Ева способная, добрая. Мы растили её также, как всех остальных.

— Сколько ей было лет?

— На момент, когда Еву подкинули? — уточнила директриса.

Даже в этой фразе звучали оттенки неправды, и я всё-таки разозлился.

— Нет, когда в ней проснулась магия, — едкая ирония. — Что за глупые вопросы? Разумеется в момент обнаружения.

Иллария вновь потупилась:

— Ей было около полугода, ваша милость.

Как ни парадоксально, но снова ложь.

— Вы пытались что-то выяснить о её родителях? Вам известны их имена?

Директриса замотала головой, потом сказала:

— Мы не выясняем. Да и откуда у нас такие возможности? Детей приносят отовсюду, монастырь — единственное место в округе, где могут принять и воспитать брошенного ребёнка.

— Ребёнка женского пола, — не преминул уточнить я.

Иллария развела руками, словно извиняясь, и неожиданно добавила:

— Мальчиков мы тоже принимаем, но пересылаем в мужской монастырь.

А вот в этих словах лжи не звучало, и я хмыкнул. Тут же вернулся к изначальной теме:

— Так вы знали её родителей?

— Да откуда же, ваша милость? — В этот раз скорее правда, но с толикой лжи.

Всё. Мне надоело, и я сказал прямо:

— Мне некогда играть в эти игры, уважаемая. — Последнее слово подчеркнул голосом, и уважения там, разумеется, не было.