Я могла бы заступиться за Ксению… Рассказать о ее качествах, похвалить яркую красоту и человечность… Но я молчу, делая вид, что мне жаль…

Ни черта мне не жаль. Что со мной происходит? Ревную чужого мужика? Влюбилась?

Не знаю… В череде судьбоносных событий я напрочь утратила способность различать правду и ложь, чувствовать себя и людей… Все сейчас для меня новое…

– Может, она понравится тебе? Пообщаешься и изменишь мнение, – не выдерживаю я.

– Вряд ли… Пошел я, Варь. Такси подъехало. Оставьте мне пирог, ладно?

– Ладно.

Макс обнимает Петеньку, а тот обещает показать рисунок утром.

Вздрагиваю, когда дверь с тихим стуком закрывается, возвращая тишину. Ну, не дура ли? Я только что самолично толкнула мужика в объятия другой…

О ней подумала, о ее чувствах… Не о своих. Свои пугают до чертиков… Волнуют, будоражат и страшат.

Нет, все же я все сделала правильно… Не нужно мне сейчас о глупостях думать. Впереди развод. И первое заседание суда не за горами… Вытаскиваю ароматный пирог из духовки и готовлю шоколадную глазурь. Интересно, он придет ночевать или... Почему-то одна эта мысль превращает сердце в фарш... Ничего ведь не знаю о человеке... Может, он враль и предатель, подлец или вор? И думаю, думаю о нем постоянно... Может, спросить папу о его семье? Отец точно должен хоть что-нибудь знать о Вересаевых. Подхватываю смартфон со стола и замираю, вперившись взглядом в экран... Катя... Снова... Я почти уверена, что дочка звонит, чтобы извиниться перед богатенькой матерью...

Глава 21.

Макс.

Идиота кусок… Вот, спрашивается, зачем я иду? И какого черта повелся, промолчал? Мог ведь сразу сказать: так, мол, и так… Машина сломалась, на работе аврал. Мне не сладко приходится…

Для старой гвардии я – захватчик, разрушитель устоев, смельчак и безумец. Ну, кто решится возрождать предприятие в глубинке? Степан бы продал его, и дело с концом…

А я, дурак, бизнес-планы придумываю. За общее дело радею. Хочу модернизировать предприятие, нарастить объемы, увеличить площадь засева…

И работать людей заставляю, куда же без этого? Оттого они и ропщут. Жалуются на меня, анонимки пишут мерзавцу Теникину, умоляя «навести порядок и проверить законность действий нового директора».

Еще и месяца не прошло, как я вернулся, а тут такое… Какие, блин, театры и музеи? Женщины?

Стоит подумать об этом, перед глазами всплывает образ Вари… Темные глаза-вишни, шелковистые, каштановые волосы, губы…

Черт, ну почему все так не вовремя? Мне о Петьке думать надо, а не об амурных делах…

Да и одичал я, разучился ухаживать. Кажется, Варя побаивается меня… Краснеет, стоит нам оказаться рядом и коснуться друг друга…

Нет, нельзя сейчас… Да и не до того ей… К разводу готовится. Я Федору, кстати, добавил деньжат к гонорару, чтобы старался активнее. Рыл под этого Глебова, будь он неладен…

– Затор возле филармонии, шеф, – вырывает меня из задумчивости водила. – Модный, видать, спектакль приехал.

– Спасибо, я прогуляюсь.

На душе муторно… А слякоть под подошвами ботинок добавляет сердцу тревоги.

Шлепаю по дорожке к входу, чувствуя, как в кармане вибрирует смартфон.

– У нас выемка, Максим Сергеевич, – дрогнувшим голосом произносит Василий Семенович.

– Не понял. А повод есть? Предприятие не заключало договоров с администрацией, не получало бюджетных средств и не…

– Теникин так не считает. Максим, сынок… Его анонимками завалили. Ты же многим кислород перекрыл. Пока тебя не было, ворье царствовало. Заказы выполняли на сторону, используя технику Сергея Андреевича. Разбазаривали все. А я что? Автобаза на мне и гараж. Я не резиновый, да и…

– Я приеду сейчас. Семеныч, мне машина нужна. Пока Крузак на ремонте, дай что-нибудь временно покататься?

– Найдем. Приезжай, Максим.

Судьба сама все решила… Мне даже выдумывать ничего не пришлось… Есть я, почувствовавшие себя хозяевами работники, Ксения и Варя…

И наполнившее душу облегчение… Никакого театра не будет. И свидания тоже, и ужина…

– Здравствуйте, Ксения Валерьевна, – произношу я прохладно.

На ней розовый шарф. Губы и румяна малиновые, волосы уложены в высокую, залитую лаком прическу.

– О! Привет, Макс. Давай уже на ты перейдем. Побежали в фойе, успеем шампанского выпить и…

– Я не могу идти. Случилось ЧП. Не веришь, позвони Степанычу.

Рассказываю ей все и вызываю такси. На Ксении лица нет… Понимаю, что обидел, но ничего не могу сделать… Все слишком запуталось – в жизни и в моем сердце…

Конечно, Теникин ничего не находит. Ковыряется в моем кабинете, просит поднять архив. Мне приходится вызвать среди ночи начальника финансового отдела. Испуганные и сонные девчонки всматриваются в экраны ноутбуков и распечатывают нужные документы.

– Быстро ты, Вересаев, – хмыкает он, почесав щетину. – И долги по налогам закрыл, и…

– Я намерен возродить предприятие, Антон Иванович. И уволю весь штат, если это поможет делу.

– Ты не гони коней, Макс. А то можешь и под раздачу попасть.

– Под какую? Поджог устроите? А до утра не могли подождать?

– Я привык хорошо работать, – гаденько ухмыляется Теникин.

– Тогда найдите Бориса. Это же вы надоумили его позвонить Варе? Назваться Лазаренко. Только у вас не получилось ничего – она по-прежнему живет в моем доме.

– Не выгнал? – цокает языком он. – Или она тебе некие услуги…

– Заткнитесь, пока я…

– А то что?

– Лучше вам не знать.

Ледяной воздух заполняет грудную клетку, стоит мне оказаться на улице… Отец не прогибался ни перед кем. В кулаке держал их. И я не стану…

Эта продажная сволочь еще не знает, с кем связалась…

Семеныч отдает мне видавший виды Опель из отцовского гаража.

Домой я приезжаю под утро. На часах четыре, а в окнах свет горит… Странно. Может, проверяющие и сюда добрались?

Оставляю тачку перед воротами, боясь разбудить Варю. Тихонько вхожу, обувь сбрасываю, вешаю куртку на крючок и…

– Привет, – шепчет она, незаметно выплывая из кухни.

Уютная такая, взволнованная… Обнять хочется, зарыться носом в густые волосы и забыться…

Не вывожу я. Устал. Кажется, ни черта не получается… Быть руководителем, отцом, братом… Мужиком нормальным, а не куском дерьма.

– А ты… Что-то случилось? Варь, с Петькой все хорошо? Ты почему не спишь?

Глаза заплаканные… Грустная, растерянная. Этот урод обидел или дочурка позвонила? Или… Неужели, ревнует? Отправила в лапы Летуновой, а сама…

– Петя спит давно. Покушал хорошо. А ты разве не с Ксенией? Я думала, утром вернешься.

– А ты караулишь? Сама отправила, а теперь…

– Да. Такая вот я дура, – вздыхает и стыдливо отводит взгляд.

А я сгребаю ее в объятия.

Бо-оже… Ноздри ее аромат щекочет – спелого яблока и меда…Упасть боюсь, слизнем растечься… Обнимаю, коротко целую в виски, лоб, подбородок… Еще и еще…

Варя на носочках поднимается, чтобы меня поцеловать… Робко, едва ощутимо, будто перышко…

Ее дрожь передается мне. Во мне силы до фига, а вот нежности… Обидеть боюсь, больно сделать…

– Варька, я спуску не дам. Сразу предупреждаю, – сиплю, легко сжимая ее грудь. – Я голодный. Очень… Если ты понимаешь, о чем я.

– Ну… Хорошо, – улыбается, пригревшись на моей груди.

– У меня нет ничего с собой. Защиты нет… Не думал об этом. Но справка в сумке, я полностью здоров. В гарнизоне никак без этого.

– Завтра разберемся с твоими справками, – шепчет, целуя меня в губы.

– Ты не пожалеешь? Я ведь… Просто…

– Я взрослая девочка. Все понимаю. Я забыть хочу обо всем, Макс. Об ужасе в моей жизни. А больше ничего и не надо…

Подхватываю ее на руки и шагаю в комнату. Легонькая такая, беззащитная… И меня распирает от нежности… Странного трепета, выросшего в груди…

И ее просьба набатом звучит внутри… Нависаю над ней и стягиваю одежду. Раздеваю ее, замечая вспыхнувший в свете уличного фонаря возбужденный взгляд.