Полагала, что женщина и дальше будет стонать, плакать и просить, но она промолчала. Видимо, осознала, что так как раньше уже не будет. Федор не мягкий пряник, он характером в батюшку пошел, но и жестокостью старшего Бестужева не отличался. Нытье ей не поможет.

Поддерживаемая с двух сторон младшими сыновьями, она ушла в свою спальню. Я тоже поспешила к себе, не забыв прихватить немного съестного. В суматохе никто не заметил, что я пропала, Таня сразу принялась отдавать приказы, а брат отправился разбираться с управляющим и воровкой.

По пути до комнаты с таким трудом удержалась, чтобы не начать присвистывать и скакать. Но мяукающий и требовательный Воланд, выскочивший из-за двери, меня остановил.

В другом мире у меня котов не было, но я окончательно пришла к выводу, что голодный кот пострашнее всех демонов ада. Их вы можете изгнать, а его нет.

— Что же ты так долго? — хрустел он куриными костями.

— Нарушала семейную идиллию, — отмахнулась я. — А ты разве не дух? Разве тебе нужна пища?

— В тебе тоже дух есть, но ты-то себе ни в чем не отказываешь, — заворчал хвостатый.

Вздохнув и критически оглядев себя, я решила не обижаться. До идеальной фигуры мне далеко, но диета и физические упражнения потихоньку начинали приносить результаты.

Пока Воланд трапезничал, меня никак не могли оставить мысли, отчего маменька ненавидит дочку. Вот прямо избавиться пытается, хотя предстоящая свадьба с Долгоруким ее тоже не обрадовала.

Обычно младшеньких любят, балуют. Тем более, в семье одни мальчики были.

Была у меня одна догадка, самая неприятная и самая подходящая. Вспоминала всех членов семьи за столом. Опять внешность их в памяти перебирала.

Федора, Антона и Святослава объединяла общая черта. Все они были обладателями чистых, глубоких, синих глаз, как у их матери, когда у Олюшки были карие. Цвет волос младшие мужчины тоже взяли от Антонины Михайловны, а вот Федор от Юрия Вениаминовича.

Чем больше я над этим думала, тем больше удостоверялась, что Ольга не Бестужева. Она могла быть кем угодно, чьей угодно дочерью, но не вдовствующей княгини. Оттого ее и невзлюбили, оттого почивший князь не питал к ней приязни. Помнил о своей ошибке.

Своими предположениями поделилась и с котом.

— Ольга, — прищурился он, — ты можешь и сама это проверить. Тебе же надо в магии тренироваться.

— Знать бы еще как, — застонала я.

— Я научу.

С этого дня и начались наши занятия. Жаль, что времени оставалось совсем мало, потому что на следующий день, раньше чем планировалось, прибыли долгожданные и не самые приятные гости.

На следующий день меня разбудила моя новая горничная. Татьяна и я выбрали другую девушку по имени Надежда.

Она мне сразу понравилась, светленькая, смешливая, с россыпью веснушек на носу и щеках. Отчего-то я сразу к ней прикипела. Она была ровесницей Олюшки, но в усадьбу прибыла недавно, вместе с челядью невестки.

— Княжна! Княжна! — ворвалась она в мою спальню и отдернула шторы, чтобы впустить утренний свет. — Едут! Едут!

Не проснувшись окончательно, я с трудом разлепила веки. Половину ночи я училась ясновидению, но, по словам Воланда, старалась мало. Пока ничего путного не выходило, зато я почувствовала, что вес тает на глазах. Магия — требовательная наука, очень много сил вытягивает.

Поэтому девицы ей редко обучались, а мужчинам надлежало тренироваться не только в умениях, но и физически, чтобы поддерживать волшебный резерв.

— Кто едет? — не понимала. — Мы разве ждем гостей? У нас же траур.

— Так жених ваш едет, барыня, князь Сергей Владимирович Долгорукий. — Надя прыгала вокруг меня, доставая из гардероба белье, чистые сорочки, платья на выбор. — Гонца прислал с сообщением, что к обеду прибудет вместе с его матушкой.

— Ох, нет, — безвольно упала обратно на подушки и зашептала, — чтоб он провалился.

Весть меня не обрадовала, я только дома свою жизнь наладила, что-то понимать начала, а теперь жених. На кой он мне сдался?

— Вставайте, вставайте, — опять защебетала девушка и стянула с меня одеяло, — у нас совсем времени нет. Вам же приготовиться нужно, ванну принять, нарядиться, причесаться.

Я бы отмахнулась. Пусть замуж берет меня такую, какая я есть, в халате и с гнездом на голове, но я бы всех Бестужевых опозорила, а в первую очередь Федора.

Кряхтя и чертыхаясь про себя, я встала с постели. Кот, как ни странно, куда-то пропал, но Надя успела с ним вчера познакомиться. Я приказала Воланда не гнать, усиленно кормить и не обижать.

Сейчас бы поддержка фамильяра не помешала, ему и пожаловаться не стыдно, но наедине я не оставалась до самого обеда.

Надежда, другие девушки, которых милостиво прислала невестка, превращали меня из гадкого утенка в тонкого лебедя.

Сама Таня не пришла. Тоже торопилась навести порядок в доме под язвительные замечания обиженной свекрови.

Мысленно я возненавидела князя Долгорукого. Из-за его беспечного решения, читай, самодурства, он вызвал истинный переполох, доставил всем кучу неудобств. И ведь мужчина не останется на ночь или хотя бы на ужин. Посмотрит на меня, поговорит, обсудит со старшим братом приданое, и в тот же вечер вернется к себе домой.

Злилась. Ради нескольких часов терпеть столько мучений.

Критически оглядывая себя в зеркале, я поблагодарила всех горничных.

Жаль, но фокус не удался. Не станет тяжелая медведица в одночасье грациозной ланью. Вот и я не стала. Да, смотрелась лучше. Да, симпатичнее, но ради затянутой фигуры я едва дышала, а пластины корсета впивались в нежную кожу.

Волосы мне не убирали, закололи заколкой, чтобы пряди на лицо не сваливались. Немного подрумянили.

Интересно, а что скажет матушка? Похвалит? Или найдет за что поругать?

Так и не отыскав своего пушистого помощника, я спустилась вниз, в гостиную, где уже сидела Антонина Михайловна, все братья и невестка.

— Ох, Ольга, — встал со своего места Федор, — ты прекрасно выглядишь.

— И правда, — вставила Таня, тепло улыбаясь мне.

Пожалуй, самооценка у меня чуточку поднялась.

— Что прекрасного? Что? — всплеснула руками маменька. — Грузная, неповоротливая, даже стыдно замуж отдавать. И за кого отдаем? Отец в гробу перевернется.

— Матушка, прошу вас молчать, — с нажимом отозвался старший брат, подошел ко мне и помог усесться на длинную кушетку. — И особенно при наших гостях. Вы же не хотите вызвать мое неудовольствие или обиду князя Долгорукого?

— А вы меня больше ни о чем и не спрашиваете. Перестали уважать. — Не унималась ворчливая женщина. — Родной сын против матери пошел.

— Если вы продолжите, я буду вынужден попросить вас вернуться в собственную спальню. — Разозлился глава семейства. — Долгоруких мы можем встретить и без вас.

Похоже, что вежливый приказ подействовал. Но я нутром ощущала, что ненадолго. Не утерпит вдовствующая княгиня, позже снова попытается уколоть меня.

Но не об этом мне следовало думать.

Я боялась, дрожала словно осиновый лист на холодном ветру. Ладони вспотели от напряжения.Не выдам ли я себя? Не заподозрит ли Долгорукий? Все-таки мы были знакомы.

Ожидание продлилось недолго. Сергей Владимирович, его мать Екатерина Степановна, прибыли аккурат в тот час, который указали. Все услышали, как их встречает управляющий поместьем, как вежливо здоровается, принимает верхнюю одежду и ведет к нам.

Мы поднялись.

Не одна я тревожилась за этот внезапный прием. Татьяна тоже нервничала, теребив в своих руках белый, шелковый платок. Впервые она выступала в роли хозяйки.

— Ваше Превосходительство.

— Ваше Превосходительство.

Мужчины вышли вперед и поздоровались. Рукопожатие вышло крепким, мне показалось, что даже болезненным.

Впервые за сотню лет Долгорукий переступил порог дома Бестужевых.

Я не слушала, что говорит брат, как он представляет всех домочадцев. Не очень вежливо уставилась на жениха, и ничего не могла с этим поделать.