— Прости... — Обернувшись, увидела, что она поднялась, потупила глаза и выглядит жалостливо и печально. — Прости, — повторила Полина. — Прости за холодный прием и мое отношение. Я была к тебе очень жестока, а ты спасла меня, пожертвовала собой.

— Я понимаю...

— Нет, не понимаешь, — не дала она мне сказать. — Меня воспитывали в нелюбви к вам, отец всех Бестужевых терпеть не мог, он и Сергею вечно высказывал. Только брат более благородный, а я...

Она всхлипнула.

Чувствовалось, что Полине очень хочется выговориться. За ее поведением стояла другая травма, не касающаяся исключительно меня и моих родных.

Предыдущий князь Долгорукий дочку не особенно жаловал. Была и была, знаменитый род не продолжит, замуж выйдет, в другую семью войдет, силами великими не обладает, обучать ее незачем. Девушка тянулась к батюшке, но ему не до нее. А мать...

Екатерина Степановна никогда не спорила с супругом, объясняла, что такова женская доля. Сыновей всегда больше любят.

Естественно, положение вещей княжну угнетало. Она старалась заслужить восхищение, одобрение старших. Жаль, что не помогло. Отец отошел в мир иной, а вдовствующая княгиня продолжала душой болеть за Ярослава с Сергеем. Полина как в довесок. Странно, что по достижению совершеннолетия замуж не выдали.

— Не грусти, — делала попытки ее успокоить. — Я на тебя зла не держу, если захочешь, поговорю с Сергеем, и тебе тоже учителя наймем.

— Ты для меня это сделаешь? — удивилась она. — Правда?

Пожав плечами, заверила, что обучение в магии уж точно смогу предоставить. И проблемы не понимала.

Выходили мы к завтраку если не подружками, то, по крайней мере, хорошими приятельницами.

— Почему вы улыбаетесь? — внизу нас ждали остальные, и князь не верил в искреннее расположение Полины ко мне, напрягся.

— Позже обсудим, — ответила загадочно и подмигнула девушке.

Я ничего не забыла, доверять тайны бы не стала, но гнев действительно прошел. Я никогда не умела долго злость держать.

Зато вдовствующая княгиня негодовала, никак не могла взять в толк, отчего мы спешно в столицу собираемся, а ее и брата с сестрой отправляем к моим родственникам. Сергей не захотел посвящать мать во все нюансы нашего плана.

— Ольгу-то зачем берешь? — выспрашивала она. — Жену оставь в усадьбе, тоже к Бестужевым отошли. А лучше признайся, что от меня скрываешь.

— Матушка, для вашей же пользы, — разъяснял Долгорукий, но по напряженным пальцам, стискивающим столовые приборы, я догадывалась, что он на пределе своего терпения.

Погладив мужа по руке, я бросила одну мысль.

— Екатерина Степановна, но в усадьбе Бестужевых праздник будет готовиться в нашу честь. У меня скоро именины. Неужели все моя матушка будет устраивать? Она, конечно, воодушевится...

— Праздник? — вскинулась свекровь. — Именины?

Тяжела моя доля. Как бы в своей лжи не запутаться. Придется мне Федора уговаривать на праздник. Он-то понятия не имеет, что день рождения сестры в его доме пройдет.

— Да... Цесаревич обещался быть, все дворянство.

— Поедем, поедем. Прости меня, Оля, за грубые слова. Но доверять масштабное событие одной Антонине Михайловне никак нельзя.

— Верно, — усмехнулась про себя. — У вас опыта побольше.

Вечное противостояние сватов играло на руку. Женщина быстро согласилась, лишь бы не давать повод маменьке смотреть на нее свысока. Забавно...

В общем, день прошел плодотворно. Нам скоро собрали вещи, я написала длинное письмо брату со множеством извинений и уговорила Сергея разрешить Полине заниматься вместе с Ярославом.

Супруг не возражал, а после всех событий даже поддерживал, посчитав, что неплохо будет его сестре уметь себя защитить. На том и порешили.

Ранним утром отправились в путь, в городской особняк Долгоруких. В этот же день Сергей намеревался встретиться с друзьями, но перед этим хотел представить меня Дарье Алексеевне.

Весь путь Сергей не мог наглядеться на свою жену. Держал ее за руку, шептал нежности в маленькое ушко. С удовольствием смотрел, как она смущается.

Чувствовал себя счастливым. Но там где счастье, там и раскаяние. Он корил себя за первые недели брака, за грубое отношение — его и своих близких. Ольга оказалась мудра не по годам. Все простила и всех. Ладно бы простила, подружилась. Нашла дорожку к каждому сердцу.

А он? Он Женьку отослал, но ощущал, что с крепостной еще придется поговорить. И перед ней стыдно, что когда-то обещал невозможное. И перед женой, что не распознал сразу чувства настоящие и призрачные.

Правда, все равно между ним и ясновидящей была стена из недомолвок. Оля объяснила, как получила дар, а про фамильяра предпочла умолчать. Обидно. Что она еще скрывает?

Тайн у супруги немало, князь знает не понаслышке. Из головы слова демона не выходят. Как тварь из нижнего мира ее назвала? Пришлой? Иной? Что это могло значить?

— Ты устала, милая? — спросил он Олю, когда экипаж подъезжал к городскому особняку.

— Есть немного, — кивнула девушка, продолжая наглаживать спящего кота по шерстке. — Мы скоро?

— Пять минут осталось.

Действительно, не успел он выпрямиться, как карета остановилась, а из дома выбежала прислуга, здороваясь и забирая багаж. Знакомства с ними Сергей оставил на потом, хотел Олю увести, побыть с ней наедине, прежде чем погрузиться в дела.

— Как тебе? — не нравился ему вид супруги.

Она потемнела, осунулась. Разница значительная. Успел пожалеть, что привез в столицу.

— Дом? Отличный, — рассеянно отвечала Олюшка. — Все со вкусом, видна работа Екатерины Степановны, только...

— Что? — Долгорукий насторожился.

— Я пока плохо ориентируюсь в собственных предчувствиях, — начала она медленно объяснять, — но серо в городе. Подобное было перед прорывом.

— Думаешь, будет новый?

Они сидели в спальне, Сергей наклонился над Олей и поймал ладонями ее лицо.

— Не хочу утверждать.

— Ты ясновидящая, у вас магия по-другому работает. — Пояснял князь. — Если чувствуешь, что будет, значит, будет.

— Это незримо, словно серость сгущается.

Девушка сама к нему потянулась, накрыла его руки своими, словно просила защитить, спасти.

Будь его воля, он бы Олю не брал, но Уваров надежды не оставил. На письма не отвечает, во дворце не показывается.

Какая жестокая шутка от богов, что в жены ему досталась именно та, что способна предугадать действия главного врага. Ее бы под охрану, да понадежнее.

— Если не хочешь, к Аракчеевой не поедем, останемся.

— Времени на все задуманное не хватит. Тебе к императору нужно, с друзьями встретиться. После будем отдыхать.

Сергей начинал злиться, не на Олю, не на себя, а на судьбу. Сейчас бы гуляли по городу, наслаждались друг другом, танцевали бы на балах.

Внезапно в их комнату постучали. Олюшка подобралась, а Долгорукий разрешил войти. В дверях застыла раскрасневшаяся и напуганная до ужаса служанка.

— Ваше Превосходительство, там... там... там...

— Что там? — нахмурился мужчина. — Что опять произошло?

— Там люди от Его Величества, — присела она и будто крякнула. — Вас требуют и жену.

— Меня?

Сергей изрядно удивился. Николая Романовича и Александра он предупредил о своем приезде, просил аудиенции. Письменный ответ не пришел, а кто-то явился по его душу. Что за бредни?

Оля недоуменно на него посмотрела.

— Останешься? — предложил он ей. — Тебе ходить необязательно.

— Меня ведь тоже потребовали, — твердо сказала она, встала и взялась за его руку.

Как же князь потом пожалел.

У входа толпилось шесть человек в форме. Одного из присутствующих Долгорукий узнал — служили вместе.

Павел Емельянович Градовский, ныне князь и главный начальник полиции, ходил из угла в угол и ждал, когда появятся хозяева.

— Князь Долгорукий, княгиня, — обозначил он короткий поклон, увидев мужа и жену на лестнице.