В течение дня в голове крутятся вопросы, ответов на которые у меня нет. Единственное, что я могу предположить, это то, что у него что-то случилось.

И вот в двенадцать ночи я сижу на кровати, сжимая мобильник в ожидании сигнала цикады, но так его и не дожидаюсь. Ни в эту ночь, ни в последующие мой собеседник на связь не выходит. Мои попытки по отправке сообщений с вопросами на последний его номер не увенчаются успехом: сообщения не доставлены.

Я ощущаю чувство потери, с которым сложно смириться.

Первое время я взвинченная, меня многое раздражает, неопределенность мучает. Никто не может понять, что со мной происходит, а я никому ничего не могу объяснить, потому что наше общение я скрывала от всех.

Не зная, что делать с найденным в тайнике, в один из вечеров я складываю все в одну из коробок и задвигаю вглубь кладовки — с глаз долой.

Три месяца спустя

Николай как будто что-то чувствует и активизируется в своих ухаживаниях: кроме выходов в люди дарит цветы и разные вкусности. Я принимаю знаки внимания, но в глубине души чувствую, что это неправильно. Я ничего не могу поделать с собой, осознавая, что влюблена в своего Лихоманца. И даже несмотря на его молчание, не могу забыть о нем.

В один из летних вечеров, мы прогуливаемся с Николаем по набережной, наблюдая невероятный закат. В это время здесь многолюдно: на детских площадках аншлаг, изогнутые деревянные шезлонги облюбовала молодежь, кому не хватило места, сидят прямо на зеленых лужайках, парочки и целые семьи курсируют в разных направлениях. Солнце медленно погружается за горизонт, окрашивая небо завораживающей палитрой розовых, фиолетовых, оранжевых и голубых красок. Облака принимают самые фантастические формы и цвета, отражаясь в реке. Я останавливаюсь, это зрелище заставляет меня на мгновение забыть о повседневных заботах и просто наслаждаться красотой природы. Николай отвлекает меня от созерцания:

— Аврора, у реки почти никого нет и скамейки свободны, идем туда?

Я с радостью соглашаюсь, потому что новые кроссовки намяли мизинец, и мне требуется небольшой отдых.

Когда мы спускаемся к воде, Николай неожиданно берет мои руки в свои. Я вижу его волнение, но не успеваю ничего спросить, как он начинает сбивчиво говорить, пожимая мои пальцы:

— Аврора, я… долго ждал. И я не хотел на тебя давить, но… сегодня решил поговорить. Серьезно поговорить, — он делает короткую паузу, переводя дыхание. — Извини, я не мастер красивых речей… С самой первой нашей встречи я постоянно думаю о тебе и считаю, что ты именно та женщина, с которой я хотел бы прожить всю свою жизнь.

Его слова застают меня врасплох. Понимаю, что должна быть честной с ним, но не могу подобрать нужных слов, чтобы все объяснить.

— Николай, я…

— Прошу, не перебивай, я и сам собьюсь, с разговорами у меня не очень. Так вот…

Действительно, впервые он говорит так много. И я внутренне напрягаюсь, боясь услышать продолжение.

— Так вот, — еще раз повторяет он, не отрывая взгляда от меня. — Я прошу тебя стать моей женой.

«Вот тебе бабушка и Юрьев день! — вдруг говорит мое внутреннее я голосом моей прабабушки. — Картина называется „Приплыли“».

О, не-е-ет! Едва не вырывается у меня вслух. Что же делать? Что и как сказать, чтобы не обидеть?

— Николай, я в растерянности… — аккуратно подбираю слова. — Я очень тебе благодарна за твое внимание, за твою заботу и, наверное, мне нужно было сказать это раньше, но я… не испытываю таких чувств, что ты испытываешь ко мне.

* * *

— Я тебе неприятен? — Николай смотрит на меня в упор, я вижу, насколько он внутренне напрягся и даже как-то собрался.

— Нет, что ты! Ты мне очень симпатичен, ты добрый и внимательный…

— Ты думаешь, я буду плохим мужем?

— Нет, ну почему? Я считаю, что ты будешь хорошим мужем…

— Тогда я не понимаю, что не так? — Выпрямляется и шумно вдыхает носом.

— Дело в том… — я решаю поделиться с ним частью своей тайны, очень надеясь, что он сможет меня понять. — Николай, прости меня, но я люблю другого, — выдыхаю я, набравшись смелости.

С минуту он молчит, видимо, переваривая информацию, но взгляда от меня не отводит.

— И кто же он? — наконец выдавливает, играя желваками и отпуская мои руки на свободу.

Так. Теперь самое сложное: как-то все объяснить…

— Коль, дело в том, что… я сама не знаю, кто он. Просто собеседник. Виртуальный, — произношу я, взвешивая каждое слово и наблюдая, как меняется выражение лица мужчины с расстроенного на удивленное. — Да. Я понимаю, что в это трудно поверить, но это так.

Николай подходит к самому краю берега, наклоняется, берет камень и запускает его по воде. Каменная лягушка подпрыгивает по поверхности несколько раз, прежде чем уходит на дно.

— Твои родители знают? — спрашивает, не поворачиваясь ко мне.

Носком ботинка подковыривает второй камень, поднимает его и повторяет трюк.

— Нет. Никто не знает, — отвечаю, наблюдая за летящими камнями и движениями мужчины.

— Аврора, а тебе все это не кажется каким-то… — он запинается, видимо, подыскивая приличное слово, — несерьезным?

— Наверное, со стороны это так и выглядит, но мы общаемся уже долгое время, и за этот период можно понять, что это за человек, — усаживаюсь на скамью.

— А зачем так долго виртуально общаться? — оборачивается, глядя на меня с недоумением. — Почему не встретиться и не общаться вживую?

Обсуждать с Николаем эту тему я не хочу и не собираюсь упоминать о том, что мой собеседник сидит в тюрьме.

— Он сейчас находится в длительной командировке, — сообщаю информацию, близкую к правде.

— И когда он вернется?

— Через несколько месяцев.

— А ты уверена, что он не обманывает тебя? Что он рассказывал о себе? Почему ты ему веришь? — сыплются на меня вопросы один за одним.

— Мы говорили в основном на общие темы, практически не рассказывая о себе, я просто верю ему и все.

— Странно… — хмурясь, отмечает Николай и медленно подходит ко мне. — Аврор, все это очень странно, мягко говоря. Тебе не кажется?

— Может быть, — пожимаю я плечами и перевожу взгляд на последние краски заката, хотя о закате я сейчас думаю в самую последнюю очередь.

— У вас это взаимно? — спрашивает Николай, пристально вглядываясь в мои глаза.

Опускаю свои, не выдерживая его пристальный взгляд, и вдруг пронзает мысль, что я могу только предположить, что интересна моему собеседнику, но не факт, что у него есть ко мне какие-то сильные чувства.

— На эту тему мы не говорили…

— Хм… — Николай возводит глаза к небу, словно прося у высших сил терпения.

Проходит минута, он задумчиво потирает подбородок, и на моих глазах с его лица уходит выражение напряжения и огорчения.

— Аврор, послушай, — и он как будто на что-то решается. — Я — реальный человек, ты почти все знаешь обо мне и моей семье.

— Коля, но мы же не любим друг друга! — возражаю я и вскакиваю в порыве эмоций.

— Аврора, я прошу тебя — не отказывай мне сейчас, — он снова берет мои руки в свои. — Если тебе нужно время, я подожду столько, сколько потребуется. Любовь — это необъяснимая субстанция. Сегодня ее нет, а завтра — есть. Тем более у нас есть симпатия, а такие браки гораздо крепче, чем те, которые по любви — это даже ученые подтверждают. Зачем тебе непонятный журавль в небе? — приводит он последний довод, и я… тяжело вздыхаю.

«Да прав он, что вздыхать-то…» — как всегда «вовремя» оживает внутренний голос.

Знойный август плавно перетекает в жаркий сентябрь. В воздухе витает предчувствие грядущих осенних перемен, но солнце продолжает радовать нас своими ласковыми лучами, создавая иллюзию продолжающегося лета.

Я отрываюсь от монитора и наблюдаю в огромное окно, как огненный шар медленно скрывается за новенькими высотками.

Звонок мобильного отрывает меня от наблюдения, с удивлением слышу в трубке взволнованный и раздраженный голос соседки: