У меня внутри все трепещет и ликует! Ратмир — какое редкое и красивое имя… Надо же, он все-таки нашел меня! Он меня нашел! А я уже почти потеряла надежду, что мы когда-нибудь встретимся. Сотрудник спецслужб, с ума сойти! А мне и не хотелось верить, что он мошенник или бандит.

«Радуешься? А ты уверена, что он сотрудник спецслужб? — прорезался ехидный внутренний голос. — Корочку-то он тебе не показал!»

Да и не нужна мне никакая корочка! Все и так ясно!

Что же будет дальше?..

А еще у меня есть стойкое ощущение, что мне знакомы его черты лица, и что-то неуловимо-знакомое в интонациях его речи… Но вспомнить никак не получается…

Носком белоснежной лодочки я осторожно поддеваю пышный ковер из шуршащих листьев. На некоторых ветках сверкают жемчужные нити паутины, смотрю сквозь их сетчатое плетение и, улыбаясь, щурюсь от солнца…

Господи, как же хорошо!..

Вдруг сзади раздается шорох, и не успеваю я повернуться на этот звук, как получаю сильнейший удар по голове и свет мгновенно меркнет в моих глазах.

Сознание возвращается медленно и неохотно, мне трудно дышать.

Чувствуя тупую боль в области затылка и противное головокружение, открываю глаза. Лежу на заднем сиденье джипа в позе зародыша, уткнувшись носом в обивку и какую-то куртку, сверху я укрыта чем-то плотным, похожим на зимний бушлат. Печка жарит нещадно, негромко звучит шансон, пахнет табаком и кожей. О том, что мы едем, я догадываюсь только по легкому покачиванию. От духоты и этой качки меня начинает мутить сильнее.

Что за дурацкие шутки? И, интересно знать, чьи?

С трудом пошевелив затекшими пальцами, пытаюсь ощупать ушибленное место. Но мои руки и ноги крепко стянуты прочной грубой веревкой. Я в изумлении таращусь на свои путы — что происходит?! Сердце колотится в груди, и я готова поверить, что это всего лишь страшный сон, пока не осознаю с леденящим ужасом, что это реальность. Страшная невероятная реальность!

В голове проносятся события этого дня, и последнее, что я помню, оглушительный удар по голове в парке усадьбы.

За окном темнеет, не пойму, сколько я была в отключке…

Приподнимаюсь на локте, насколько это возможно, пытаясь разглядеть водителя из-за спинки сиденья. В тусклом свете приборной панели и мелькающих дорожных фонарей удается увидеть очертания мощных плеч, бритый затылок с плотно сидящей на нем бейсболкой, толстые пальцы, уверенно лежащие на руле. На этом силы меня покидают, я в изнеможении откидываюсь обратно, ударяясь головой о спинку, не в силах сдержать тихий болезненный стон — место удара саднит и ноет.

— А-а-а, очнулась, — протягивает водила, не вынимая сигареты изо рта. Окидывает меня быстрым взглядом и, отвернувшись, продолжает грубым прокуренным голосом: — Лежи смирно, скоро будем на месте.

От звука его голоса и интонации, с которой он это произносит, мне становится еще муторнее. Ничего хорошего вся эта ситуация не предвещает.

— Куда мы едем? Что вам надо? — собравшись с духом, все же осмеливаюсь я спросить.

— Узнаешь, когда приедем, — отвечает он, не поворачивая головы и зло усмехаясь.

* * *

Погруженная в свои мысли, каждая из которых мрачнее предыдущей, я теряю счет времени, проведенному в пути. Встревоженно напрягаюсь, когда машина начинает притормаживать, свернув с освещенной трассы на темную, похожую на проселочную дорогу. И дальше меня ожидает испытание: джип петляет по ухабам и кочкам. Местами он даже пробуксовывает, но с полным приводом продолжает двигаться вперед, как неудержимый вездеход. Меня же мотает из стороны в сторону так, что невозможно прикрыть глаза.

Наконец мучительное путешествие подходит к концу, и машина останавливается. Не знаю, радоваться ли этому или нет. Бритоголовый глушит двигатель и выходит из салона, оставляя меня наедине со своими мыслями. Спустя пару минут я слышу, как неподалеку хлопает дверь, и переговариваются два приглушенных мужских голоса: один что-то спрашивает на повышенных тонах, другой — коротко отвечает. Затем раздаются приближающиеся шаги, и дверца с моей стороны внезапно распахивается, впуская холодный свежий воздух с легким хвойным запахом.

Без лишних церемоний, бритоголовый — а это был он — резко подтягивает меня к краю сиденья и взваливает себе на плечо, словно мешок картошки. Во время этих манипуляций моя голова начинает настолько сильно кружиться, что я теряюсь в пространстве, а затем и вовсе отключаюсь.

— Череп, я же просил — аккуратнее с ней, — прихожу я в себя от незнакомого голоса, но глаза открывать не спешу. Лежа на холодном дощатом полу, нахожусь в каком-то помещении. Слышу поблизости тихий треск поленьев, чувствую запах смолы, сухой глины от печки, старого дерева и сигаретного дыма.

— Да я легонько, — бубнит, оправдываясь, бритоголовый, он же Череп.

— Вон лежит твоя «легонько»! Что теперь с ней делать прикажешь? Она нам нужна в трезвом уме и памяти. Ну, если ты ей память отшиб! — громкий удар по столу, от которого звякают какие-то склянки, заставляет меня вздрогнуть.

— Да нет, Князь, она ж в машине со мной говорила…

— «Говорила», — мерзким голосом передразнивает Князь бритоголового. — На-ка, плесни ей холодной водой.

Я напрягаюсь, и в ту же минуту меня окатывает струя ледяной воды, брызги попадают в нос, стекая за ворот. Я дергаюсь, закашлявшись и хлопая мокрыми ресницами.

Бегло оглядываюсь вокруг, насколько это возможно в моем положении.

Тусклый свет от горящих в печи дров и керосиновой лампы слабо освещает небольшое помещение заброшенной избы. Потемневшие от времени бревенчатые стены, маленькие пыльные окошки, за которыми непроглядная тьма; когда-то побеленная, а сейчас темно-серая печь, занимающая почти половину этой комнаты, дает слабое тепло. Из обстановки только простенькая лавка у окна, деревянный шкаф с открытыми полками, на которых стоит всякая утварь, массивный дубовый стол в центре комнаты да пара добротных табуретов, на одном из которых сидит, широко расставив ноги, незнакомый мне мужчина.

— Другое дело, — довольным тоном произносит напарник бритоголового, затягиваясь сигаретой. Прищурившись, он впивается в меня взглядом. — Ну что, невестушка, предлагаю сотрудничество.

Я рассматриваю человека, которого бритоголовый называет Князем. Мужчина плотного телосложения, по выправке похожий на военного, коротко стриженный, с висками, тронутыми сединой. На нем ветровка и штаны цвета хаки, заправленные в берцы. На груди черной футболки поблескивает на цепочке медальон.

— Ты рассказываешь то, что нас интересует, — продолжает Князь, — а мы…

Он замолкает, делая глубокую затяжку, и огонек на кончике сигареты вспыхивает ярче. Затем не спеша выдыхает дым через нос и рот одновременно.

А мне вдруг становится плохо: опять подкатывает тошнота и все вокруг начинает кружиться. Господи, дурдом какой-то. Жесть! Все это похоже на какую-то плохую пьесу, в которую я случайно затесалась. Как-то не по Станиславскому — совсем не к месту мне вдруг становится смешно, и я еле сдерживаюсь, делая глубокий вдох.

— А мы сначала посмотрим, что ты нам расскажешь, — заканчивает фразу мужчина, и в этот момент телефон, лежащий у него под рукой, оживает громкой сиреной. Князь на пару минут отвлекается от меня. Вижу, как его лицо вдруг принимает злое выражение, когда он что-то изучает на экране.

— Кто вы? — мой хриплый голос, отказываясь слушаться, выдает страх.

— Неправильный вопрос, — цедит слова, не отрываясь от экрана.

Еще одна долгая затяжка, вижу, как огонек сигареты превращается из одного в несколько — в глазах двоится, и я на минуту прикрываю их от сильного приступа головокружения.

— Что вас интересует? — открыв глаза, задаю другой вопрос, мой голос предательски дрожит.

— Правильный вопрос, — переключаясь на меня, стряхивает пепел прямо на пол. — Где сейчас то, что ты выкопала из тайника?