— Ты сначала скажи, а я там уже решу.

— Помнишь, мы говорили о проклятии?.. — по недовольному взгляду Стаса она поняла, что он все отлично помнит. — Кирилл сказал, что знает человека, который может помочь найти родителей. И когда мы поехали в аптеку, он отвел меня к ней… Вот, из-за этого мы и стали спорить на море. — наблюдая за чужим недоверием, Оля хотела только вжаться в темноту, чтобы исчезнуть из его поля зрения.

— И что она сказала такого, что вы поссорились? — разочарованно вздохнув, Стас изогнул темные брови.

— Она… Мне нужно умереть всего на секунду, чтобы проклятие сломалось, и тогда родители вернутся, и память о них всем вернется, а потом я вернусь в свое тело. Но одну секунду я должна провести не в нем, а в каком-то предмете… Сначала мы с Кириллом плюнули на это и ушли, но потом мне показалось, что стоит поговорить с ней еще раз, а он отказался помогать. И тогда я… — девочка не могла продолжить свой рассказ, понимая, какие могут быть последствия. Ее руки стали дрожать, а ладошки стали мокрыми. В груди саднило чувство страха и вины, которое своими лапами поднимало к горлу ком этих самых чувств.

— Что ты? — отмахнувшись от назойливого комара, подгонял Олю Стас.

— Оскорбила его. Я… решила, что я нравлюсь ему, а это заявление его очень сильно…

— Я понял. — оборвал ее оправдания парень, отвернувшись в сторону и нервно поджав губы.

— А?

Стас схватил девочку за запястье раненой руки и чуть притянул к себе:

— Оля, ходить по бабкам — это гиблое дело, неужели ты не понимаешь? Даже если допустить, что какие-то мистические силы существуют, то связываться с ними, а тем более умирать, полагаясь на какую-то там бабку и предмет, нельзя! И это, — он силой поднял раненую руку, чтобы показать ее Оле, — только доказывает, что я прав.

— Я так и думала… — она слабо потянула свою руку, понимая, что с такой силой ей не справиться, но чужая рука быстро ослабла и разжала пальцы. — Ты никогда не поверишь в это.

— Да, я никогда не поверю в это. Неужели ты веришь и реально думаешь, что умереть на секунду возможно?!

— Когда с самого рождения вокруг тебя происходит то, что происходит со мной, можно во все поверить, как ты не понимаешь?! Я никогда не то что не видела их, никто даже имена их мне сказать не может, никто! Ни единой фотографии, ни одной фотографии с ними, как будто бы их действительно не существовало. Но! Пустые фотографии в комнате тети доказывают, что они были. Но пропали. Как это может быть «простым криминалом», Стас? Как я могу при таком количестве доказательств существования чертовщины просто проигнорировать шанс хотя бы быть уверенной в том, что они вернутся, пусть даже меня уже не будет? Мое сердце разрывается каждый раз, когда оно бьется, поскольку родители ни на секунду не покидают мою голову. А как? У меня перед глазами даже образов их нет, потому что я никогда не видела их, никогда! Тебе никогда не понять этого, раз ты до сих пор продолжаешь гнуть свою линию!

Широко распахнув глаза, Стас не моргая смотрел в слезящиеся глаза Оли, которая уже в исступлении кричала почти одно и то же.

— Да, Оля, мне никогда не понять этого. Но когда ты проснулась и приняла меня за маму на море, прошептав это, мое сердце сжалось с такой силой, с какой не сжималось очень и очень давно. И именно поэтому я против того, чтобы ты забивала себе голову тем, что в итоге погубит тебя, ведь если никакого проклятия не существует и родителей уже никак не вернуть, неужели тебе станет лучше, чем сейчас?

— Я… — по дрожащим розовым губам пробежала горячая слеза. — Я не знаю, я ничего не знаю!.. — Оля впилась пальцами в рыжие кудри и стала пятиться в темноту комнаты, глотая горько-соленые слезы и чувства.

Сбросив кроссовки с ног, Стас ловко перемахнул через подоконник и оказался в комнате.

— Нет, не подходи. — Оля вытянула вперед руку. — Просто уйди сейчас. Я не обиделась на тебя и не злюсь, но просто уйди. — сквозь слезы просила девочка, отходя еще дальше назад.

Сжав губы, но не двинувшись вперед ни на йоту, Стас кивнул и, еще несколько секунд посмотрев на подругу, вылез на улицу.

Опустившись на кресло, стоящее прямо за ней, Оля стала опустошенно глядеть на перебинтованную кисть. Она знала, что не надо было говорить ему, Кирилл предупреждал ее, но она все равно рассказала и получила то, что и должна была за неверность самой себе.

Запрыгнув в машину, Стас быстро переключил автомат, и машина резко дернулась в места. Так же резко повернув руль, он развернул машину.

— Эй, ты чего творишь? — просыпав фисташки от таких резких толчков, Паша схватился за бардачок, чтобы не поцеловать лбом лобовое стекло.

— Ты был прав. — выплюнул Дроздов.

— В чем?.. — лицо парня вытянулось.

— Сейчас все поймешь. — усмехнулся он, продолжая гнать в сторону моря.

Припарковавшись недалеко от костра, Стас выпрыгнул из машины раньше, чем Паша успел открыть дверь, и сразу же стал приближаться к костру, вокруг которого сидели ребята. Они сразу же обернулись на громкий хлопок дверью и стали наблюдать за приближающимся в темноте парнем.

Когда Стас оказался уже в свете огня, он схватил за ворот куртки Кирилла и, сбросив его с чурки, схватил за левую руку.

— Какой рукой ты толкнул ее? Этой? — сжимая губы после каждого вопроса, шипел Стас, сильнее сжимая горячие пальцы на чужом запястье.

Алена подпрыгнула с места от неожиданности, с ужасом впившись в бывшего друга глазами, а сидевшие рядом Никита и Кристина взялись за руки и со страхом в глазах переглянулись между собой.

— Что он творит? — Алена предприняла попытку подойти к парню и успокоить его, но Паша выставил руку перед ней, не дав девочке пройти дальше.

По его недовольному лицу она поняла, что лучше не лезть к ним двоим сейчас, поэтому отступила назад, просто наблюдая за происходящим.

— Ты действительно хочешь обсуждать это при всех? — метнув взгляд на троицу у костра, лукаво уточнил Кирилл, который будто бы не был так сильно удивлен, как должен был.

До желтизны сжав губы, Стас толкнул Ворона левой рукой в плечо, заставив отойти назад, а когда они вместе с Пашей оказались уже возле устья, Дроздов ударил друга кулаком по наглому лицу, которое отлично отвечало на его вопрос за самого Кирилла.

— Мы смолчали, я смолчал, когда ты прям перед его носом стал гулять с Оксаной, зная, как она ему нравилась. — обозленно шептал Стас, глядя на то, как Кирилл прикрывает кровоточащий нос ладонью. — Но теперь ты снова так поступаешь!

— Что ты несешь, придурок? — в нос спросил Воронцов, стряхивая с ладони кровь на песок, которая черными точками сворачивалась в песчинках, будто бы пыталась скрыться от страшного конфликта.

— Она сказала, видела, что нравится тебе. — приблизившись к разбитому лицу, тихо сказал Стас, чтобы ребята у костра точно не смогли этого услышать. — Она что, дура по-твоему, чтобы ей такое показалось?! А зная твою натуру, я не сомневаюсь, что причин для этого было достаточно. Но насколько же ты отвратительный, раз делаешь это прямо перед носом собственной девушки? — Стас посмеялся, разочаровываясь в друге с каждым собственным словом.

— Да она дура, Стас! — заорал он так, что Пашка вздрогнул, хотя будто бы был готов ко всему. — Она хочет, чтобы я помог ей умереть, а потом ожить. Настолько спятила, что предложила мне за помощь себя! — уже тише добавил Ворон, задрав голову наверх, не желая терять больше крови.

В голове все сложилось, и кулак непроизвольно стал сжиматься с новой силой, но вовремя перехвативший руку Паша не дал избить Воронцова еще сильнее.

— Ты толкнул ее так сильно из-за того, что она якобы выставила тебя такой тварью, которая пошла бы на подобное? — вздохнув и взглянув на Жданова, постарался стать спокойнее Стас.

— Что? Ты что, не слышал меня? Я сказал, что она хочет, чтобы я помог ей помереть, а ты про какой-то толчок думаешь?!

— Я прекрасно знаю, что ты сам наговорил ей бреда про какую-то бабку, идиот. — снова дернулся в его сторону парень, не выдерживая подобной лжи.