— А Оля? — вдруг бросил Паша, прищурив разноцветные глаза.

Стас напрягся, посмотрев сначала на него, а после на Воронцова.

— А что Оля? Упала. — сказал Кирилл с такой интонацией, будто бы этого было стыдно не знать.

Паша переглянулся со Стасом, будто бы о чем-то договариваясь глазами, после чего все трое залезли в лодку и отправились к устью.

***

Когда Оля открыла глаза во второй раз, воспоминания о том, что произошло рано утром, болью всплыли в голове, заставив девочку потереть лоб ладонью и сморщиться. Белая машина Кирилла была закрыта, а вокруг никого не было. Выключив печь, как говорил Стас, Оля вылезла из машины и подошла к чужой. Заглянув в затемненное окно сзади, она увидела спящую Оксану. Кажется, ей все еще было плохо. На часах уже было почти двенадцать, а на небе почти собрался очередной дождь из темно-серых облаков кислого дыма. Взяв из бардачка машины Стаса туалетную бумагу и старые, почти отсыревшие спички, она направилась к месту, где вчера горел костер. Она пыталась развести огонь так же, как вчера это делала Оксана. Сначала нужно было поджечь бумагу, предварительно поставив рядом с ней крохотных шалашик из маленьких веточек, чтобы огонь перебросился на них.

Спустя полчаса плотной работы, от которой Оле даже стало жарко, шалашик разгорелся. Громко вздохнув, она стала обкладывать еще крохотный огонечек большими дровами из багажника. Стоя на коленях перед огнем и гордо глядя на результат своей работы, Оля стала различать чьи-то голоса. По зеркалу реки плыла грязно-зеленая лодка со всеми тремя мальчишками. Радостно махнув им, Оля побежала в машину за едой, чтобы разогреть для них что-нибудь.

Когда фрегат коснулся берега, мокрые мальчишки стали таскать мешки с рыбой и сетями в багажник, практически не общаясь между собой от ужасающей усталости.

— Это ты нам пожарила? — глядя на бутерброды с поджаренной колбасой и таким же хлебом, удивленно уточнил Паша, раньше всех подошедший к костру и Оле.

— Угу. — улыбнулась она, находя забавным чумазое лицо друга, которое все было облеплено белыми разводами высохшей соли.

— Оксюша где? — закончив с мешками, Кирилл упал возле костра и практически лег на высохшей траве.

— Еще не вставала.

— То есть ты сама костер развела? — от такого Стас даже замер, перестав переобуваться из болотников в резиновые сапоги.

— Было дело. — наигранно безучастно ответила она, но через несколько секунд невольно улыбнулась, не в силах сдержать довольную улыбку.

— Быстро учишься. Глядишь, скоро и в сети попадаться перестанешь. — съязвил парень, натягивая второй сапог.

Оля развернулась к нему, одарив недовольным взглядом, а позади раздалось хихикинье Пашки, которое поубавило пыл девочки.

Перекусив еще теплыми бутербродами и сварив в котелке чаю, ребята стали собираться домой, пока не начался обещанный после обеда ливень. За время сборов шумный Кирилл случайно разбудил Оксану, которая сообщила всем о том, что чувствует себя отвратительно, и точно не выйдет гулять вечером.

Подъехав к дому со Стасом, который уже успел высадить Пашку, Оля обняла его на прощание, как и в прошлый раз, все еще испытывая неловкость при подобном жесте, который для местных мало что значит.

— Спасибо, что взяли с собой. — не разрывая объятий, прошептала она ему практически в шею.

— Но в следующий раз не поеду, да? — посмеялся Стас, отпуская девочку из рук.

— Почему это? — нахмурилась она, положив руку на ручку двери.

— Ну… — он многозначительно посмотрел на перебинтованную и уже испачканную руку.

— Шутишь? — рыжие брови подпрыгнули, а яркие глаза стали бегать по смуглому лицу в поисках намека на шутку.

— Ладно-ладно. — махнул рукой Стас и положил ее на автомат. — Если дождь успокоится, за тобой зайти вечером? Мы, чувствую, только к нему и отоспимся с пацанами.

— Давай. — кивнув, Оля выпрыгнула из машины и направилась в дом, по которому успела соскучиться после сна в машине посреди поля.

Марго встретила ее жалобным взглядом, который очень быстро стал удивленным. Тетушка думала, что для городской девочки вроде Оли подобное время препровождение будет мучением, но, увидев по соседству с веснушками радость и блеск в лазурных глазах, она изменила мнение о своей племяннице. Собрав необходимые вещи, Оля пулей полетела в баню и, набрав себе воды погорячее, долго грела ноги в тазу. Она слегка переоценила свои возможности, а потому уже через пятнадцать минут горячих ванн девочка открыла окошко на проветривание, откуда сразу же зашипел теплый дождь, ранящий крупную листву на дереве напротив.

Весь оставшийся мокрый день Оля провела в комнате, думая о том, что ей делать с узнанным у Людмилы и Кирилла. С тяжелыми ядовитыми мыслями ушел день, забрав серые облака и заменив их черными. Глядя на часы, Оля понимала, что за ней уже никто не зайдет, чтобы позвать гулять, а потому она начала потихоньку готовиться ко сну. Холодная постель в голубых узорах жадно обняла хрупкое тело девочки, будто бы за прошедшую ночь успела соскучиться. Но даже такая неуютная кровать казалась сказочно удобной после сиденья машины, о сне на котором все еще давала знать ноющая боль в шее.

Внезапный тихий стук в окно заставил Олю моментально согреться. Под ребрами тоскливо заскребло от страха, а во рту все пересохло. Нехотя повернувшись к окну, девочка не смогла ничего увидеть на фоне черного неба. Сглотнув, она приблизилась к окну и отодвинула неуверенной рукой тюль.

Страх упал на дно груди, растворившись в другом, более приятном чувстве, которое всегда было сильнее любого другого.

— Что ты тут делаешь, Стас? — в шоке прошептала Оля, быстро раскрыв окно полностью.

Парень стоял под ее невысоким окном, подоконник от которого приходился ему по грудь. Дождя на улице уже не было, но от невидимой мороси у него все равно были влажные пряди.

— Стою. — Стас пожал плечами, серьезно глядя в ее глаза, но вскоре все-таки не смог сдержать улыбку.

Когда он сжал губы и растянул их так, как делал обычно, внутри Оли разлилось горячее сладкое чувство, которое каким-то невероятным образом за секунду добралось до щек и осело на них цветом молодых пионов.

— Просто уже как-то поздно, я подумал, что твои могут спать, поэтому не стал ломиться в дверь. — он бегло оглядел Олю, стоящую перед ним в ночной майке и шортах. — Ты уже тоже спать пошла что ли?

— Ну я думала, что вы уже никуда не пойдете. — все еще растерянно отвечала она от такого появления.

— Да я только встал. — усмехнулся Стас, подперев щеку кулаком. — И то, если бы не звонок Пашки…

Оля негромко посмеялась, прикрыв рот рукой по привычке.

— А он сам где?

— В машине сидит вон, фисташки щелкает. — Стас махнул рукой в неопределенном направлении, искоса взглянув на яблоню позади, после чего снова коснулся янтарными глазами голых плеч девочки. Медленно, едва заметно его лицо стало вытягиваться, пока не моргающие глаза жадно впивались в правое плечо, на котором красовался уже налившийся синяк.

Оля удивленно пробежалась глазами по парню, не понимая, что произошло, после чего осмотрела свою майку на наличие каких-то цепляющих особенностей.

— Ты же не сама упала на море, так? — отвлек ее от этого занятия какой-то незнакомый голос, все же принадлежавший Стасу.

Девочка медленно подняла округленные глаза. Тревога сжала холодные пальцы на шее, заставив горло заболеть как при простуде, а ладошки стали предательски теплеть. Определив по направлению темных глаз, которые в темноте ночи казались двумя черными провалами, Оля поняла, что врать больше нет смысла.

— Так.

— Какого черта он толкнул тебя? — так быстро выплюнул он, как если бы готовил этот вопрос давно.

— Ну мы… — Оля отвела взгляд, чтобы придумать оправдание. — Это как-то случайно вышло, там просто…

Черные глаза выжидающе и даже требовательно впивались в кожу девочки, причиняя жгучую боль, из-за которой было невозможно продолжать врать.

— Ты все равно не поверишь. — выдохнула Оля.