— Почему сейчас? — спрашивает Хоакин, когда мы сидим вокруг небольшого костра и жарим мясо, которое мы взяли с собой. — Я знаю тебя уже много лет, Влад, и ты никогда не подавал никаких признаков того, что хочешь измениться.
— Разные обстоятельства, — пожимаю я плечами.
Хоакин был первым, кто предложил обратиться к шаману для решения моих проблем, назвав основной причиной моих приступов разрыв между сердцем и психикой. Я не согласился, в конце концов, мое сердце — это всего лишь орган, который перекачивает кровь. Ни больше, ни меньше. Да, оно поддерживает мою жизнь, но оно не диктует ничего другого.
Но, возможно, я ошибался.
Раньше я никогда не понимал, что такое сердечная боль, сердечные страдания или что-либо связанное с сердцем. Почему может болеть совершенно здоровый орган? С биологической точки зрения единственным объяснением может быть только начинающийся инфаркт или какое-то сердечное заболевание.
Но сейчас…
Я закрываю глаза и вижу Сиси, все ее тело покрыто синяками и следами укусов, из ран льется кровь. Она выглядела избитой и на грани потери сознания.
И впервые мое сердце болело.
Словно трещина, медленно начинающаяся с одного конца и доходящая до другого, я почувствовал, как молния прошла через этот орган, который должен только перекачивать кровь. Моя грудь внезапно стала тяжелой, и мне стало трудно дышать.
Сердечная боль.
Мне понадобилось три десятилетия, чтобы понять, что такое сердечная боль.
И это чертовски мучительно!
Учитывая, что мои болевые рецепторы на девяносто процентов заглушены, эта боль отозвалась во всем моем теле. Как я не сдался под ее тяжестью, я не знаю.
— Что могло измениться, чтобы могучий Супай попросил о помощи? — шутит он.
— Перестань называть меня так. Я не демон, — отвечаю я с улыбкой на лице.
— Спорно, — пожимает он плечами. — Ты все еще не ответил на мой вопрос.
— Я наконец-то нашел то, ради чего стоит жить, — говорю я, избегая дальнейших вопросов на эту тему.
Наступает ночь, я стараюсь не обращать внимания на комаров, так как они продолжают атаковать меня. Ваня весь день молчит, как будто она и взволнована, и опасается одновременно.
— Что, если я исчезну? — спрашивает она, положив голову на руки, глядя мне в глаза со своей маленькой импровизированной кровати напротив меня.
— Ты не жаловалась с Сиси, — шепчу я, поскольку она никогда ничего не говорила о том, что присутствие Сиси, похоже, подрывает ее собственное.
— Но тогда я хотя бы знала, что она у тебя есть. А сейчас… — она прерывается, выглядя усталой и изможденной.
— Спи, парень! — раздается голос Хоакина, и я вздыхаю, наблюдая, как форма Вани оседает в землю, как мелкая пыль, ее глаза закрыты, ее тело исчезло в считанные секунды.
И я наконец-то могу заснуть.
Следующие несколько дней проходят быстро через джунгли и избегании близких встреч с опасными животными.
— Мы должны прибыть туда на закате, — говорит Хоакин, когда мы останавливаемся перекусить.
Не привыкший к большому количеству солнца, я устаю больше, чем обычно, поэтому эта новость — музыка для моих ушей.
— Отлично, — отвечаю я, засовывая в рот кусочек фрукта.
Из ниоткуда на мое плечо прыгает маленькая обезьянка, ее крошечные ручки тянутся к еде. Ее коричнево-красноватый мех блестит на свету, ее огромный хвост свисает мне на спину, когда она крадет мою еду.
— Обезьяна Тити, — говорит Хоакин, улыбаясь выходке обезьяны. — Спаривание должно быть не за горами, — говорит он, и как раз вовремя появляется другая обезьяна, несущая на спине своего детеныша.
— Такой милый, — восторгается Ваня, пытаясь помахать рукой обезьянке, которая сейчас сидит у меня на спине.
Хоакин кивает.
— Это один из немногих видов обезьян, которые моногамны, — объясняет он, подробно рассказывая о популяции обезьян в Перу.
— Влад, смотри! — кричит Ваня, когда обезьяна спрыгивает с моей спины, следуя за своим товарищем, когда они занимают свое место на дереве. Их хвосты свисают вниз, медленно двигаясь друг к другу, пока не переплетаются.
— Это называется «переплетение хвостов», — замечает Хоакин, а Ваня не перестает бегать вокруг, удивляясь, какие милые эти обезьянки. — Для них это ласковый жест, — объясняет он, и Ваня смотрит на него широко раскрытыми глазами.
— Это знак, Влад! Это знак, — бросается она ко мне, крепко прижимаясь ко мне. — Это знак, — продолжает она, почти задыхаясь.
— Какой знак? — спрашиваю я, не обращая внимания на странный взгляд Хоакина.
Она открывает рот, чтобы заговорить, но ничего не выходит. В мгновение ока она исчезает, и в лесу раздается необычный крик.
— Черт! — ругается Хоакин. — Нам нужно двигаться, — он начинает собирать свои вещи, призывая меня сделать то же самое.
— Почему? — я хмурюсь, растерянный от такой спешки.
— Нам нужно добраться до Эль Вьехо до заката, — загадочно говорит он.
Позаботившись о своих вещах, я взваливаю рюкзак на плечи и следую за ним.
Мы действительно достигаем намеченного места как раз в тот момент, когда солнце уходит с небосклона. Жилище Эль Вьехо представляет собой пару соединенных между собой домиков в глуши, ничего особенного — во всяком случае, не то чтобы я ожидал многого.
Один шаг в загон, и из одной из хижин выходит человек в длинном халате, его глаза сузились, когда он рассматривал нас.
— Абуэло, — обращается к нему Хоакин, опустив голову в знак уважения.
Мужчина едва обращает на него внимание, идя вперед, его движения бодры для человека его возраста.
Остановившись передо мной, он поднимает голову и смотрит мне в глаза.
— Я ждал тебя, — говорит он, оглядывая меня с ног до головы, затем закрывает глаза и вдыхает воздух вокруг.
Двигаясь по кругу, он начинает что-то напевать, его голос низкий.
— Marchese, por marcharse adelante, — напевает он, ветер сильно завывает, словно реагируя на его голос.
— Идемте, — в конце концов говорит он нам, приглашая нас в свой дом.
— Что ты ищешь здесь, незнакомец? — Эль Вьехо поворачивается ко мне, и на мгновение мне кажется, что его глаза видят меня насквозь.
— То, что делают все остальные, — улыбаюсь я, — чтобы мое любопытство было удовлетворено.
— А, неверующий. Понятно, — кивает он сам себе.
— Я сказал ему, что его не примут хорошо, потому что он не верит, — вмешивается Хоакин.
— Он не верит, но он здесь. Всегда есть причина, — говорит Эль Вьехо, перемещаясь по небольшому помещению и предлагая нам свежезаваренный чай.
— Скажи мне, незнакомец. Что тебя мучает?
Он усаживает нас на пол, устраиваясь рядом с нами и образуя круг из трех человек.
— У меня есть несколько вспышек, — неуверенно начинаю я, медленно излагая свою проблему. Я могу не верить в это, но сама возможность того, что это может сработать, если это просто случайность, толкает меня вперед.
Она нужна мне.
Сиси — мой единственный стимул двигаться вперед, даже когда весь процесс настолько противоречит моим основным убеждениям.
— Я вижу, — отвечает старик, изучая меня, его проницательные глаза впитывают все.
— Ты в отчаянии, — продолжает он, и Хоакин усмехается.
— Сам факт, что он здесь, означает, что он более чем в отчаянии. Ты слышал о нем, абуэло, эль Супай.
Эль Вьехо не отвечает, продолжая смотреть на меня.
— Ты властвуешь над смертью, когда жизнь прямо перед тобой, — тихо говорит он. — Я помогу тебе, незнакомец. Но не потому, что ты этого заслуживаешь, — он пригвоздил меня взглядом. — Ибо ты знаешь, что не заслуживаешь.
Я киваю на его слова, сам факт того, что я поднял руку на Сиси, делает меня наименее достойным сукиным сыном, который когда-либо существовал.
— Но потому что кто-то другой достоин этого. И через тебя они получат то, что заслуживают, — загадочно продолжает он, и я хмурюсь.
— Не надо, — он поднимает руку, когда я собираюсь заговорить. — Может, мы только что встретились, незнакомец, но я знаю тебя. — Он делает паузу, воздух завихряется вокруг, напряжение нарастает. — Ты, который не исповедуешь ни бога, ни религии, но принимаешь науку как свое кредо. Но теперь науки нет, и вот ты здесь. — Его слова скованны, его фразы в лучшем случае загадочны, пока он продолжает раскрывать всю мою личность.
