Изнеможение, наверное, лучшее слово для этой усталости, которая, кажется, проникает в мои кости и лишает меня всего.

Забавно, что еще несколько месяцев назад я был бы в порядке, если бы просто шел по жизни, как всегда, безрассудно и беспечно, даже торопливость убийства со временем исчезала.

А теперь есть она…

И ее присутствие в моей жизни только показало мне, насколько жалким я был раньше. В прошлом мысль о том, что мне, возможно, осталось недолго, приводила меня в восторг. В конце концов, зачем кому-то жить, если ничто не приносит радости, а сам факт жизни становится бременем? Сейчас, впервые, смерть вызывает у меня страх. Потому что тогда ее не будет.

Я не увижу, не прикоснусь, не почувствую ее запаха.

— Максим, — набираю я его номер, — найди мне лучшего психиатра в городе.

Я хватаюсь за соломинку, но я должен попробовать.

Ради нее.

Мое последнее средство — Майлз, но мне понадобилось девять лет, чтобы добраться сюда. Кто знает, когда я его найду? И учитывая, как быстро прогрессирует мое состояние, я боюсь, что не успею.

— Не грусти, — Ваня поджала губы, глядя на меня. — Мне не нравится, когда ты грустишь, — говорит она, спускает ноги с кровати и подходит ко мне.

— Я не грущу, Ви. Я не могу грустить, помнишь? — я пытаюсь улыбнуться ради неё.

— Ты грустишь. Я чувствую это, — она берет мою руку и прижимает ее к своей груди. Ее жест очарователен, поэтому я на мгновение позволяю ей.

Но когда я моргаю, я вижу, что моя рука застряла в ее грудной клетке, кровь стекает по костяшкам пальцев.

— Что… — Я отпрянул назад, словно обожженный.

В груди Вани зияет дыра, сердце отсутствует, а кровь продолжает вытекать.

— Помогите мне, — шепчет она, ее глаз болтается в глазнице. — Помогите…

Я делаю шаг назад, все еще качая головой.

Это не реально. Это никогда не было реально.

Я ударяюсь спиной о стену и падаю. Ваня продолжает приближаться, кровь еще больше растекается по ногам.

— Помоги мне, брат. Не дай мне умереть, — продолжает бормотать она, ее голос — это призрачная мелодия, которая звучит в моих ушах как визг.

Я закрываю глаза, считаю до десяти, представляя мягкий звук маятника, который успокаивает мой разум. Я делаю это до тех пор, пока не прекратится звук.

Сделав глубокий вдох, я открываю глаза и оказываюсь лицом к лицу с Ваней. Она стоит прямо передо мной, ее черты лица искажены, гнилая плоть.

— Ты подвел меня, — шепчет она, радужка висящего глаза двигается, когда она оглядывается вокруг. — Ты подвел меня, — продолжает она, пока не начинает кричать мне в ухо.

— Нет… — шепчу я, — Я не подвел.

Но она не останавливается. Звук становится оглушительным, и я чувствую, что соскальзываю. Даже не задумываясь, я достаю из кармана телефон и быстро звоню ей.

— Влад? — отвечает она на первом же звонке, и я облегченно выдыхаю. — Ты здесь? — спрашивает она, ее голос — лекарство, в котором я так нуждался.

Я с трепетом наблюдаю, как Ваня становится все меньше и меньше, пока не исчезает, словно в воздухе.

Черт, если бы я был более суеверным, я бы сказал, что она призрак, и святость Сиси гонит ее прочь.

Как бы то ни было, я прекрасно понимаю, что болезнь находится в моем мозгу. Именно мой разум заражен тем, что меня мучает.

— Сиси, — выдыхаю я, мое тело дрожит от нерастраченного напряжения.

— Как получилось, что ты позвонил? Я не ждала тебя до полуночи, — говорит она, и я впитываю ее голос, закрывая глаза и представляя, что она рядом со мной.

— Разве я не могу скучать по тебе? — спрашиваю я веселым тоном, не желая выдавать состояние, в котором я нахожусь.

Возможно, она знает некоторые из моих секретов, но она не готова ко всем из них.

— Тебе скучно? Поэтому ты звонишь?

— Сисиии, — простонал я.

— Увидимся вечером, — говорит она мне мягким голосом, — Я тоже по тебе скучаю, но мне пора.

Она вешает трубку.

Я прижимаю телефон к уху еще немного, желая поставить ее голос на повтор. Демоны снова наступают, и на этот раз они не согласятся на меньшее, чем мой рассудок.



Назначив встречу с психиатром, я не говорю Сиси о своих намерениях, не желая давать ей надежду там, где ее нет.

На протяжении многих лет я ходил к разным специалистам, позволяя им прощупывать и прощупывать, пока не дошло до того, что мне уже было все равно. Я примирился со своей довольно быстро приближающейся смертностью, и меня это вполне устраивало.

Конечно, я сожалел о знаниях, которые мне никогда не удастся получить, об экспериментах, которые я никогда не проведу, и просто о мире, который я не увижу. Но было довольно просто убедить себя, что с моими и без того приглушенными чувствами, в этом не было никакой радости. Интерес был самым сильным чувством, которое я мог испытать, но даже это было преувеличением.

Но больше всего я знал, что никто не будет скучать по мне. Возможно, Бьянка написала бы эпитафию на моем надгробии, но она не способна на более глубокие эмоции, чем я.

В конце концов, никто не будет скорбеть.

Быстро забыли.

Никогда не любили.

В последнее время я замечаю, что меня охватывает меланхолия. Впервые я действительно размышляю о духовных вещах, задаваясь вопросом, не слишком ли поздно для меня.

Уже слишком поздно.

Я дурак, даже надеялся, что все может быть по-другому. Наверное, появление Сиси в моей жизни сделало со мной что-то не то. Чувство чего-то, кроме скуки, может пробудить от сна даже мертвеца.

И меня, конечно, разбудили. Теперь мне просто нужно придумать, как не заснуть.

Посмотрев на часы, я понял, что пришло время схватки.

Я затягиваю галстук на шее и направляюсь в комнату для совещаний.

С появлением стольких фактов о Майлзе и проекте «Гуманитас» я начал размышлять об этом более глубоко, и возникло несколько очевидных вопросов.

Самое главное, как Майлз и его партнер смогли подобраться и к Мише, и к Джованни Ластра? И они также заслужили их доверие. Итак, я начал составлять карту всех событий, особенно предшествовавших перевороту Миши.

Помню, отец поручил ему отвечать за маршруты поездок в Нью-Джерси, и он мотался между штатами, посещая встречи и решая вопросы с поставщиками. Во время одной из таких поездок он и встретил Майлза?

Недостающий элемент — неизвестный партнер. Без него это просто бесконечная головоломка, поскольку он вполне мог быть связующим звеном между ними.

Но поскольку теперь у меня есть полное имя Майлза, я планирую устроить небольшую ловушку. Сегодня вечером я созвал всех командиров на короткое совещание, надеясь вскоре созвать саммит синдиката.

Не то чтобы я был в хороших отношениях с другими паханами, но они нуждаются во мне больше, чем я в них, в конце концов, Нью-Йорк — один из крупнейших центров на Восточном побережье. Зная это, все улики указывают на кого-то, кто мог бы что-то получить от руководства Миши, и поэтому каждый пахан на Восточном побережье попадает под подозрение.

Теперь мне просто нужно заставить их говорить, а что может быть лучше, чем провести саммит? Мне просто нужно, чтобы все собрались в одном месте. Я предоставлю им все, что они пожелают — алкоголь, наркотики и женщины — и буду надеяться, что их языки достаточно развяжутся.

Я бы попробовал пытки, но даже я не настолько безрассуден, чтобы взвалить на свою спину все Восточное побережье. Ну… может, половина, но не все.

И поскольку у каждого есть кость, чтобы придраться ко мне, мне придется быть изобретательным с этим приглашением.

Выходя из комнаты, я встречаю Сета.

— Готов? — он кивает, покачивая большим рюкзаком на спине. Он несет несколько интересных предметов, которые должны сделать эту вечеринку веселее.

— Тогда пусть начнется шоу, — подмигиваю я ему.

Около десяти мужчин ждут меня в конференц-зале, собравшись вокруг круглого стола.

— Джентльмены, — приветствую я их с распростертыми объятиями.