Я кивнула, притворилась понимающей, и мы закрыли эту тему.
— Он ничего не сможет сделать, когда я женюсь на тебе, — шепчет он мне в шею, заключая меня в объятия.
— Я не помню, чтобы ты делал мне предложение, — отвечаю я.
Он уже не в первый раз говорит, что женится на мне, и, хотя я соглашусь на это в мгновение ока, но я хочу, чтобы он поработал для этого. Я не соглашусь ни на что меньшее, чем идеальное предложение. Кроме того, ему следует поторопиться, если он когда-нибудь захочет заняться сексом, поскольку по какой-то совершенно идиотской причине он вбил себе в голову, что будет спать со мной только тогда, когда мы поженимся.
— Это то, чего ты заслуживаешь, — пытался убедить он меня, даже когда его член был в одном движении от того, чтобы взять меня.
Мы уже пытались сделать это несколько раз, но он просто не мог поместиться внутри — ужасное сочетание того, что я слишком маленькая, а у него ненормально большой член. Когда он замечал, что причиняет мне слишком много боли, он тут же останавливался, обеспокоенный. Больше всего он проникал в меня головкой, и, хотя это было больно, но ощущения были неземными. Я бы стерпела всю боль, если бы он просто засунул его внутрь и покончил с этим. Но нет, он отреагировал так, будто это ему больно.
Для человека, который утверждает, что у него нет чувств, он проявил больше внимания, чем многие другие люди.
Я вздыхаю, просто думая об этом.
— Скоро, — шепчет он, внезапно поднимаясь, чтобы одеться.
Я с интересом наблюдаю за ним, думая, что было бы совсем не плохо видеть это каждый день.
— Скоро… — повторяю я, немного разочарованная.
Позже, когда я выхожу из своей комнаты, Марчелло зовет меня в свой кабинет, на его лице серьезное выражение.
На мгновение мне становится страшно, что он знает о Владе, и я готова отрицать все до последнего вздоха. В конце концов, я не хочу, чтобы пролилась кровь, а я не сомневаюсь, что это случится, если он узнает, что мы на самом деле задумали.
Я не очень понимаю, как складываются их отношения. Оба утверждают, что они друзья, но Марчелло предпочел бы держать Влада на расстоянии вытянутой руки, и уж точно подальше от семьи. И видя, как так называемый друг обращается с ним, я не могу не пожалеть Влада. Почему никто не пытается понять и его сторону?
— Сиси, — поднимается Марчелло, — мне нужно с тобой кое-что обсудить, и мне нужно твое благоразумие.
— Да, конечно, — отвечаю я, слегка нахмурившись на его просьбу.
— Ты знаешь ситуацию с Линой и Сакре-Кёр, — продолжает он и рассказывает, что подозревает другую мафиозную семью, Гуэрра, в причастности к смерти монахини.
— В отместку за отца Гуэрра, ты имеешь в виду, — добавляю я, и он кивает.
— Отец Гуэрра был племянником Бенедикто, нынешнего дона. Логично предположить, что они хотели бы отомстить. Однако, общаясь с Бенедикто, я не смог уловить в нем никакой затаенной обиды. Напротив, он был очень увлечен совместной работой и… — он прервался, выглядя немного неловко.
— И?
Марчелло хмурится.
— Он особенно настойчиво хотел познакомить тебя со своим сыном.
— Его сыном? — ошеломленно спрашиваю я, не уверенная, что понимаю, к чему все идет.
— Его сын, Рафаэло, примерно твоего возраста и… — Кажется, ему очень неловко.
— Хватит, Марчелло. Что с его сыном?
Он делает глубокий вдох.
— Он надеется, что между вами может быть пара.
Мои глаза расширяются в неверии, и я готова придумать оправдание, что угодно, лишь бы не иметь с этим дело. Но Марчелло быстро исправляет свои слова.
— Конечно, я сказал ему, что это может быть только твой выбор, но он хочет хотя бы встретиться. Чтобы понять, подходите ли вы.
— Понятно, — отвечаю я, немного без энтузиазма.
— Я знаю, что прошу многого, но не могла бы ты хотя бы притвориться, что проведешь с ним какое-то время? Я все еще не уверен в намерениях Гуэрра, и это был бы хороший способ понаблюдать за ними.
— Но я ведь не обязана выходить за него замуж? — Мне нужно убедиться, что об этом речи не идет.
— Нет. Если только ты сама этого не захочешь, — он одаривает меня натянутой улыбкой. — Я должен предупредить тебя, что у его сына есть некоторые… проблемы, — он продолжает рассказывать мне о его заикании и застенчивости.
Видя, что он не спешит выдавать меня замуж, я соглашаюсь на его план, обещая развлечь Рафаэло, когда придет время.
К моему несказанному удивлению, время пришло гораздо раньше, чем я предполагала: Бенедикто, его жена и Рафаэло пришли с неожиданным визитом.
Мы все собрались в гостиной, прежде чем Бенедикто и Марчелло удалились в кабинет, чтобы обсудить дела.
Лина и я остаемся с его женой, Косимой, и Рафаэло. Косиме на вид около сорока лет, черты лица четкие, стиль элегантный и собранный. Она также кажется довольно болтливой, женщина начинает говорить о том и о сем, ее голос уже действует мне на нервы.
Рафаэло, с другой стороны, тихо сидит рядом с матерью, плечи ссутулены, голова наклонена вперед, как будто он даже не осмеливается встретиться с нами взглядом. На самом деле, ему едва удается произнести приветствие, не упав в обморок.
А мужчины вообще падают в обморок?
Рафаэло, безусловно, склонен к этому: он покачивается на ногах, и на его лице проступает глубокий румянец.
— Ассизи, какое у тебя прекрасное имя. — Косима пытается вовлечь меня в их разговор, ее глаза осматривают меня с ног до головы, несомненно, оценивая.
— Спасибо, — отвечаю я резко, но все еще пытаюсь сохранить спокойное лицо.
— А теперь скажи мне, что ты думаешь о браке? — Косима сразу же вклинивается, и мне приходится бороться, чтобы не рассмеяться ей в лицо из-за отсутствия такта.
— М-мама, — перебивает Раф, изо всех сил пытаясь составить хоть какие-то слова. — П… прекрати.
— Ерунда, Раф! — она останавливает сына, возвращая свой взгляд ко мне.
— Я не думала об этом с тех пор, как должна была принести свои обеты перед отъездом из Сакре-Кёр, — я отвечаю ей достаточно нейтрально, стараясь не показать, как сильно она мне начинает не нравиться.
— Для этого еще достаточно времени, дорогая, — непринужденно говорит она. — Почему бы вам двоим не пойти туда и не узнать друг друга получше. — Она даже не пытается скрыть свои намерения, когда отстраняет нас.
Я бормочу проклятия себе под нос, но сохраняю улыбку на лице, когда пересаживаюсь на диван с Рафаэло.
Дольше всего он просто сидит рядом со мной, устремив взгляд в пол. Кажется, он даже не замечает моего присутствия. Он опускается на пол, как будто на полу есть что-то интересное, что привлекает его пристальное внимание.
Я улучаю момент, чтобы изучить его, и отмечаю, что он не был бы непривлекательным, если бы не его ужасный язык тела. Он кажется почти вынужденным, так как его плечи напряжены, когда он пытается сохранить осанку.
— Это скучно, не так ли? — я пытаюсь растопить лед, молчание еще больше нервирует.
Он медленно поворачивает голову ко мне, его глаза все еще опущены, он смотрит куда угодно, только не на меня.
— Я не кусаюсь, — чувствую необходимость добавить, — и не осуждаю, — пожимаю я плечами, откидываясь на спинку кресла. — Мы собираемся провести здесь некоторое время, так что мы могли бы узнать друг друга получше.
Что-то в его присутствии ужасно жалко, и это не его заикание. Нет, вокруг него витает аура вечной грусти.
— П-почему? — спрашивает он, наклонив ко мне лицо.
— Зачем говорить? Я не знаю. Это то, что делают люди? — я пытаюсь пошутить, и на долю секунды мне становится страшно, что я обидела его, ведь он не очень хорошо говорит.
Но затем на его лице появляется намек на улыбку.
— Да, да, да, да, не так ли? — спрашивает он, его заикание немного усилилось.
Я слегка хмурюсь, что-то не дает мне покоя, когда я начинаю изучать его.
— Так что говори. Расскажи мне о себе, — я прошу его, желая проверить гипотезу.
Боже, сейчас я говорю, как Влад.