Я не хочу, чтобы она знала эту часть моей жизни, так же как не хочу, чтобы она смотрела на меня по-другому. Я всегда знал, кто я такой, но перспектива того, что она тоже узнает, необычайно пугает.

И как ей удалось связать то, что она видела на фабрике, со шрамами на моем теле — уму непостижимо.

— Это правда, не так ли? — продолжает она, ее лицо наполнено беспокойством.

— Может быть, — я пожимаю плечами. — Я не помню.

Формально это правда, но впервые я чувствую себя неуютно в своей шкуре. Кроме Вани, никто никогда не видел и не трогал мои шрамы. Но поскольку она всего лишь плод моего воображения, я не думаю, что она считается.

— Влад, это ужасно, — шепчет она, слезы скапливаются в уголках ее глаз.

Я замираю, ошеломленный, когда вижу, как одна слезинка скатилась по ее щеке.

— Ты… — Я дважды моргаю, не понимая, что происходит. — Ты плачешь, — оцепенело говорю я, — из-за меня…

— Конечно, дурак, — она опускает кулак на мою грудь, нанося легкий удар. — Как я могу не плакать, когда мне просто нужно закрыть глаза и увидеть ребенка, которым ты был, и то, что они должны были с тобой сделать, — фыркает она, и еще больше слез падает по ее щекам.

— Сиси, — произношу я ее имя, впервые потеряв дар речи.

Никто никогда не плакал по мне. Никому не было до меня дела.

Я медленно поднимаю руки, смахивая слезы большими пальцами, просто потрясённый тем, что кто-то может плакать из-за меня.

— Не надо, Сиси, — произношу я хрипло, — я не стою твоих слез, — говорю я ей, нежно поглаживая ее по щекам.

Иногда я больше животное, чем человек, а животные, конечно, не заслуживают ее неположительных эмоций. Они вообще ничего не заслуживают.

— Ты, — она открывает губы от удивления, ее глаза расширены от боли. — О чем ты говоришь? — она качает головой, накрывая мою руку своей и поднося ее ко рту. — Ты этого стоишь, — она опускает поцелуй на мою открытую ладонь. — Ты стоишь этого для меня, — продолжает она, а я могу только смотреть на нее, не в силах справиться с ответами, которые она из меня вытягивает.

Хотелось бы мне иметь инструкцию. Тогда бы я знал, как реагировать, когда это утонченное существо решит потратить свою энергию на кого-то вроде меня.

— Ты этого достоин, — повторяет она, наклоняясь вперед, чтобы прикоснуться своими губами к моим, проводя ими взад-вперед по моей коже. Я чувствую солоноватый вкус ее слез, и они пропитаны странным ароматом, вызывающим покалывание в моем теле.

Неудобно. Это вне зоны моего комфорта.

— Сиси, — простонал я, но она просто продолжает свои ласки, целуя мою шею, а затем переходит ниже, к груди. — Что ты делаешь?

— Показываю тебе, что ты достоин, — говорит она на моей коже, облизывая ее один раз, прежде чем выпустить горячий воздух и заставить меня дрожать.

Она не торопится, прослеживая каждый шрам, ее губы — лекарство, в котором я не знал, что нуждаюсь. И пока они скользят все ниже и ниже, покрывая каждый сантиметр моей кожи, я не могу игнорировать то, как все мое существо реагирует на нее.

Она толкает меня в незнакомый угол, и на секунду я чувствую себя в ловушке и подавленным тысячами вещей одновременно.

Я не могу этого сделать.

Вместо того чтобы думать о других вещах, которые она заставляет меня чувствовать, я просто сосредотачиваюсь на том, как мое тело отзывается на ее реакцию, и на том, как только она может заставить меня реагировать.

— Дьяволица, — прохрипел я, приподнимая ее, чтобы снова почувствовать вкус ее губ. Я уже тверд, и одна мысль о том, что между нами нет ни клочка материала, заставляет меня быть на грани. — Ты почти голая, терзаешь мой член, и я сейчас потеряю то немногое, что у меня осталось, — говорю я ей в губы, опуская ее на мою эрекцию, чтобы она могла видеть, что она со мной делает.

Вот так. Это более знакомо.

— Тогда потеряй его, — говорит она, обхватывая мою голову руками, — возьми меня, Влад. Я твоя, — ее язык украдкой облизывает мои губы. Она предлагает мне себя на блюдечке, и я был бы дураком, если бы не воспользовался этим.

Я наконец-то могу претендовать на нее, мысль о том, что ее тугая, влажная киска поглощает мой член, заставляет меня громко стонать.

— Не так, — я не знаю, где я нашел силы сказать это. Особенно когда все мои инстинкты говорят мне взять ее. Перевернуть ее на спину и трахать до тех пор, пока она не закричит, как убитая. Кончить в неё и запечатлеть ее как свою навсегда.

Но я не могу. Пока не могу.

— Ты заслуживаешь большего, чем простое валяние на сене, — я честно говорю ей, поражаясь себе и тому, как я себя контролирую. — Когда я наконец трахну тебя, то хочу, чтобы ты была цельной и готовой, — я покусываю ее нижнюю губу, — чтобы я мог уничтожить тебя сам.

— Черт возьми, Влад, — полустонет она, насаживаясь своей влажной киской прямо на головку моего члена. Я закрываю глаза, воюя с самим собой. Нас разделяет лишь кусок ткани, и эта мысль заставляет меня громко застонать.

Кто сказал мне быть таким чертовски благородным?

Но правда в том, что я знаю, что она покончит со мной, если я сделаю что-то не так, и она никогда не простит меня за это.

Внутри меня есть желание взять ее как животное, оседлать и трахнуть как зверя. Но если я поддамся… Я боюсь, что она может отвернуться от меня. Наконец поймет, насколько неестественны мои желания, и я сам, и бросит меня.

Я не могу так рисковать. Я не могу рисковать тем, что она отвернется от меня. И если мне придется отказать себе, то так тому и быть.

— Так ты просто оставишь меня вот так? — хнычет она, ее руки лежат на моей груди, пока она двигается вверх и вниз по моему члену.

— Как я могу? — я ухмыляюсь, проводя руками по ее телу, пока не добираюсь до трусиков. Они такие тонкие, такие хрупкие, что поддаются при одном щелчке ткани. Когда я оказываюсь в свободном доступе к ее киске, то просто не могу удержаться.

Я спускаю боксеры, высвобождая свой твердый член в ждущие руки Сиси, и она гладит меня, ее большой палец играет с головкой. Из меня уже течет, как всегда, когда она так близко ко мне. Она смахивает немного влаги с моего члена и подносит его ко рту, облизывая пальцы.

Она очень оживлена для той, кто совсем недавно стонал от боли.

— Мне нравится твой вкус, — соблазнительно говорит она, нагло проводя языком по моим губам. Я открываю рот, ловя его и посасывая.

— Моя маленькая развратная монашка любит мой член, — я кусаю ее язык, пока не чувствую, как кровь хлынула мне в рот. Сиси не отстраняется, ее глаза остекленели от возбуждения, она смотрит на меня, осмеливаясь поглотить. Она скользит языком по моим зубам, заманивая меня углубить поцелуй. И когда я делаю это, то она отвечает мне взаимностью, беря мой язык и прикусывая его, пока моя собственная кровь не заполняет ее рот.

— Да, — выдыхает она, стонет мне в рот. — Я твоя маленькая развратная монашка. — Она откидывается назад и смотрит на меня полузакрытыми глазами, уголок ее рта испачкан нашей общей кровью, и впервые красная жидкость заставляет меня хотеть трахать, а не убивать.

— И что это значит? — нахально спрашиваю я, завороженный тем, как ее черты лица реагируют на каждое прикосновение.

— Бог, — отвечает она, ее глаза полузакрыты, — мой Бог, — продолжает она, ее руки обвиваются вокруг моей шеи, когда она дает мне полный контроль над своим ртом.

Ах, но как я могу отказаться от этого?

Держа ее рядом, я пожираю ее, обмениваясь кровью в опасном поцелуе, который заставляет меня стоять на краю пропасти. Я тянусь к ее попке и насаживаю ее на свой член, ее губы раздвигаются, чтобы вместить мою длину.

— И что ты делаешь для своего Бога, моя маленькая развратная монашка?

Мои руки на ее щеках, я разминаю их, пока она двигается круговыми движениями над моей эрекцией, головка нащупывает ее вход, жадный ублюдок толкается вперед, пытаясь пробиться через ее барьер. Она такая чертовски мокрая, что ее киска легко скользит по моему члену. Было бы так легко проскользнуть внутрь…