Внезапно я вижу прикосновения Лины во всех комнатах, и меня охватывает тепло.

— Я не говорила тебе, — наклоняюсь я, чтобы прошептать ей на ухо, — но я счастлива, что ты вышла замуж за моего брата, — искренне говорю я ей.

— Я тоже, — отвечает она, слегка краснея.

Я всегда считала Лину и Клаудию своей семьей, но теперь они действительно стали ею. И знать, что мы снова будем жить в одном месте… я испытываю головокружительное счастье при этой мысли.

Кивнув, Марчелло оставляет нас наедине, попросив Лину показать мне мою комнату.

— Он всегда такой? — хмурюсь я, когда мы остаемся одни.

— Он… — она поджимает губы, — сдержанный. Но ко мне он относится замечательно.

— Я рада, — я сжимаю ее руку в знак утешения.

Она рассказала мне об обстоятельствах их брака и о том, что Гуэрра все еще представляют опасность для нее и Клаудии.

Честно говоря, мне до сих пор трудно смириться с тем, что наши семьи вовлечены в организационную преступность. И мне любопытна связь Влада с мафией, поскольку он, похоже, хороший друг Марчелло.

Уже не в первый раз с тех пор, как мы покинули Сакре-Кёр, мои мысли возвращаются к этому мужчине. Может, это потому, что я не привыкла к незнакомцам, но его присутствие повлияло на меня. Я отчетливо представляю его темные глаза, смотрящие на меня, его руки на моем теле…

Тряхнув головой от навязчивых мыслей, я погрузилась в настоящее.

Лина ведет меня в комнату для гостей на втором этаже, говоря, что у нас будет время пройтись по магазинам и украсить ее в будущем.

Я лишь киваю, поскольку для меня все идеально. И комната, которую она мне показывает, оказывается больше, чем я могла себе представить. Это простая спальня, с двуспальной кроватью, тумбой, шкафом и небольшой ванной комнатой. Но она моя.

Я все еще стою на месте, любуясь комнатой, когда Лина хлопает меня по плечу, протягивая несколько вещей.

— У нас похожие размеры, так что этого хватит, пока мы не купим тебе больше одежды. Наконец-то ты сможешь избавиться от этой формы, — говорит она, оглядывая меня с ног до головы и почесывая нос.

Я даже не знаю, что ответить, пока беру у нее одежду. Я никогда не носила ничего, кроме того, что было предоставлено мне в Сакре-Кёр, так что это новый опыт для меня.

В нетерпении я кладу одежду на кровать и начинаю стягивать с себя форму, готовая избавиться от нее. Лина кривит губы, видя мое волнение, и закрывает дверь, чтобы я могла уединиться.

Перебирая одежду, я выбираю зеленое платье, не слишком короткое и не слишком длинное.

— У меня нет бюстгальтеров, которые бы тебе подошли, но мы можем купить их завтра, — комментирует Лина, и я киваю, румянец окрашивает мои щеки. Это единственная часть тела, в которой мы с Линой не сходимся, поскольку я проклята огромной грудью. Тем не менее, раньше я не носила что-то кроме бюстье. Хотя, глядя в зеркало после того, как надела платье, я вижу, что форма была бы более привлекательной с бюстгальтером.

— Ух ты, я тебя едва узнаю, — вздохнула она, увидев меня. Мои волосы распущены и струятся по спине.

— Это, конечно, совсем другое ощущение, — я продолжаю смотреть в зеркало, как будто вижу себя в первый раз.

— Ты даже не представляешь, как я счастлива, что ты здесь, — Лина кладёт голову на мое плечо, улыбаясь.

— Я тоже, — отвечаю я.

Слишком счастлива.

И от этого мне становится немного страшно. Потому что теперь, когда я почувствовала вкус счастья, если его у меня отнять, то оно меня убьет.

В этот день меня ждет еще больше сюрпризов: я знакомлюсь со своей сестрой — Венецией. Мое первое впечатление: мы совсем не похожи. Если у нас с Марчелло есть общие черты, поскольку у нас обоих светлые волосы, то у Венеции они мягкого коричневого цвета. Ее глаза лесного оттенка по сравнению с моими светло-карими.

Я продолжаю смотреть на нее, пытаясь найти какое-то сходство, но его нет.

— Ты такая красивая. — говорю я в какой-то момент, ошеломлённая тем, что она выглядит в точности как кукла.

Она дважды моргает, прежде чем румянец пробирается по ее шее, и она опускает глаза.

Из того, что мне рассказала Лина, я ожидала, что она будет смелее и откровеннее, но Венеция застенчивая, сомневающаяся в каждом своем слове.

— Спасибо, — в конце концов шепчет она.

Наша беседа немного замирает, поскольку никто из нас не может придумать тему. Но у нас будет достаточно времени, чтобы узнать друг друга получше.

— Могу я… — начинает она, довольно нервно, — обнять тебя?

— Конечно! — сразу же отвечаю я, не теряя времени на то, чтобы заключить ее в свои распростертые объятия.

Пожелав Лине и Клаудии спокойной ночи, я направляюсь в свою комнату, все еще пребывая в благоговейном трепете от того, что у меня есть свое собственное пространство.

Сколько раз я мечтала об этом? До появления Лины в Сакре-Кёр я жила в комнате с десятками других девушек. Понятие «иметь что-то свое», когда все было общим, всегда было трудно понять.

Положив руку на кровать, я обвожу контур шелковистых простыней, во мне зарождается возбуждение при мысли о том, что я буду спать в такой роскоши.

Я быстро принимаю душ, как следует высушиваю кожу, прежде чем скользнуть между простынями. Я глубоко вздыхаю, прохлада материала на моей обнаженной коже кажется божественной.



Его рука обхватывает мое горло, он грубо толкает меня на алтарь. Я ударяюсь спиной о холодный стол, мои глаза расширены от ужаса. Смахнув в сторону всю религиозную атрибутику, я вижу, как крест падает на пол, звук отдается в церкви.

Он оглядывает меня с головы до ног, его расплавленный взгляд сладок и в то же время жгуч, как у языческого бога, ожидающего жертву, моя смерть — топливо для его сущности.

— Остановись, — шепчу я, когда его пальцы сжимаются вокруг моей шеи, перекрывая поток воздуха. На мгновение мое дыхание сбивается, и я могу только смотреть в эти темные глаза, которые стремятся поглотить меня: тело и душу.

Его вторая рука свободно блуждает по моему телу, мурашки появляются, когда он проводит пальцами по моему бедру, пока не останавливается на изгибе, его ладонь растекается по моей талии.

Его губы расширяются в лукавой улыбке — первой искренней улыбке, которую я видела у него. Он выглядит неукротимым, нависая надо мной, моя жизнь и смерть в его власти.

Я пытаюсь бороться с его хваткой, давя руками на его плечи, но все мои усилия тщетны. Он слишком силен, он прижимает меня к себе своим массивным телом, и я должна признать, что я в его власти.

Его рот перемещается к моему уху, он шепчет какие-то неразборчивые звуки, его удушающий захват постепенно превращается в нежную ласку.

Внезапно его рука исчезает. Мои глаза расширяются, когда он начинает целовать мою шею, мое тело содрогается от страха и любопытства.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я дрожащим голосом.

Он не отвечает. Просто улыбается мне, прежде чем открывает рот и впивает зубы в мою шею.

Я кричу, боль нереальная, когда он разрывает кожу, кровь свободно течет из раны. Он лакает ее, размазывая по моей шее и щеке, его дьявольский язык наматывает круги на моей кожи.

На мгновение он поднимает голову, широкая улыбка показывает зубы, испачканные кровью.

— Ты моя. Убить и…

Я резко просыпаюсь, дезориентированная и вся в поту. Оказавшись в своей кровати, я оглядываю пустую комнату и вздыхаю с облегчением, когда вижу, что вокруг никого нет. Я обхватываю руками тело, пытаясь убедиться, что я все еще цела и невредима. Пальцы задерживаются на шее, обнаруживая, что кожа не повреждена.

Мягкая дрожь проходит по телу, когда я вспоминаю, как ярко ощущались его зубы на мне, как острая боль пронзала каждый сантиметр, пока он неустанно давил на меня.

Я так старалась забыть тот случай в церкви, а теперь он преследует меня во снах. Должно быть, его присутствие повлияло на меня сильнее, чем я думала, потому что другого объяснения этому нет.