— Нам нужно сосредоточиться на её офисе и жилых помещениях, — говорю я ей после того, как мы внимательно просмотрели некоторые видеозаписи из Сакре-Кёр, сделав некоторые заметки относительно поведения Матери-Настоятельницы.

— Она из тех людей, которые все держат на бумаге, — отмечает Сиси, одевая свой наряд.

В отличие от монахинь, принявших постриг, ее одеяние не черное, а светло-голубое.

— Не могу поверить, что мне снова придется это надеть, — бормочет она себе под нос, заправляя волосы в головной убор. — Ну и как? — она поворачивается ко мне, приподнимая бровь.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Для меня ты будешь выглядеть сексуально, одетая во что угодно.

— Это, — она выдыхает, берет ручное зеркальце и рассматривает свою родинку. — Вот почему я ненавидела эти головные уборы. Это всегда так заметно, — разочарованно вздыхает она.

— Сиси, — в два шага я оказываюсь позади нее, поворачиваю ее лицом к себе, заставляя уронить зеркало. — Это, — я провожу рукой по ее красной отметине, — только делает тебя более уникальной. Это придает твоей красоте уникальность.

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать точку прямо над ее бровью: — Сумма твоих недостатков — это то, что делает тебя идеальной для меня, Сиси.

— Опять ты со своими сладкими словами, — бормочет она, краснея до корней волос.

— Не опускай голову снова, — я приподнимаю ее подбородок, чтобы она могла смотреть мне в глаза, — я же говорил тебе, Дьяволица. Отныне все будут кланяться тебе, а не смотреть на тебя свысока.

Сиси кивает мне.

— Ты прав. Я должна перестать стыдиться этого, — она касается пальцем своего родимого пятна, — это часть того, что делает меня мной, — говорит она, и я не могу гордиться ею больше.

— Да, я рад, что мы на одной волне, — смеюсь я, быстро целуя ее в губы. — Теперь заканчивай одеваться, чтобы мы могли идти.

— С меня хватит, — говорит Сиси, оценивая меня глазами. — Я не могу сказать то же самое о тебе, мистер Горячий священник, — она указывает на мою шею.

Я был одет полностью в черное, в классическую католическую сутану, но я не надел клерикальный ошейник.

Взяв со стола белый кусочек, она надевает его мне на шею, убедившись, что он на месте, и закрывает мою татуировку.

— Так вот, если бы ты был моим священником, — дерзко начинает она, с намеком проводя руками по моей груди, — я знаю, что была бы постоянным атрибутом во время исповеди.

— Серьезно, — протягиваю я, — и каким будет твое признание, Дьяволица? — спрашиваю я, любопытствуя посмотреть, что она приготовит.

Ее губы изгибаются вверх в кошачьей улыбке, ресницы трепещут в ее сводящей с ума манере: — Я бы попросила прощения… — она замолкает, внезапно подражая застенчивой школьнице, когда ее взгляд устремлен, — за то, что играла с моей киской, думая о тебе, — шепчет она, румянец вспыхивает на ее щеках.

Черт!

— Черт возьми, Сиси! Ты не можешь говорить такие вещи и предполагать, что я не буду все время думать о тебе в этой проклятой исповедальной кабинке, играя с собой, пока я слушаю, как ты стонешь о своих грехах, — из моих губ вырывается прерывистый вздох, и я закрываю глаза, желая, чтобы мое тело вело себя хорошо.

У нас есть план. Тщательно продуманный план, в котором нет места ошибкам. Или за незаконное свидание в исповедальне, или за то, что я трахаю ее на алтаре, потому что, черт возьми, если это не все, о чем я могу сейчас думать, образ ее обнаженной передо мной, в окружении святых предметов, когда она на самом деле самая святая из всех…

— Черт возьми, Сиси. Ты убиваешь меня здесь, Дьяволица, — бормочу я, наклоняясь, чтобы поправить свой член.

— Ну что, ты не идешь? — Я открываю глаза и вижу ее уже в дверях с довольной улыбкой на лице.

— Ты чертова любительница дразнить член, не так ли? — кричу я, убирая ножи в ножны, прежде чем последовать за ней.

Ее тихий смех — единственный ответ, который я получаю, когда пытаюсь вернуться в зону действия.

Я простой человек. У меня есть только две настройки по умолчанию — убийство и Сиси. И когда последнее будет активировано, вы можете быть чертовски уверены, что я буду бесполезен ни для чего, кроме нее.

Дорога до церкви занимает у нас больше часа, и за это время мы еще раз обдумываем план. Поскольку Сиси знакома с каждым уголком Сакре-Кёр, мы не идем вслепую. Хотя я сделал свою домашнюю работу, изучив записи с камер наблюдения, и только несколько из них направленны на монастыри и жилые помещения монахинь. Так что в этом я буду полагаться на ее знания.

Как только мы оказываемся где-то рядом с монастырем, я паркую машину, делая последнюю проверку.

У Сиси под одеждой к телу привязана целая артиллерия, как и у меня. Мы хотели быть как можно более тщательными, и поскольку Сакре-Кёр уже много лет замешан в сомнительных сделках, то нам не стоит недооценивать это место.

— Проверь свой коммуникатор, — говорю я, когда она выходит из машины.

План состоит в том, чтобы сначала она вошла внутрь, притворившись, что возвращается в монастырь после продолжительного визита к своей семье, и я скоро присоединюсь к ней после прохождения процесса проверки у ворот.

Она поднимает руку к уху, щелкая устройством и побуждая меня что-то сказать.

— Работает, — подтверждает она.

— Хорошо. Дай мне сигнал, когда войдешь, — говорю я ей, почти привыкнув видеть, как она уходит одна.

— Скоро увидимся, — она быстро целует меня перед уходом.

Пока жду, я внимательно прислушиваюсь ко всему, что происходит вокруг нее, моя жажда крови только усиливается, когда я слышу несколько бесцеремонных похвал от охранников в ее адрес.

— Не обращай на них внимания, — шепчет Сиси, проходя через контрольно-пропускной пункт, — они, наверное, просто слышали слухи обо мне, — говорит она, как будто ничего страшного, что они только что назвали ее изгоем.

Я сжимаю кулак, моя ярость растет, когда я понимаю, что это лишь малая часть того, что ей пришлось вынести за эти годы.

И ах, но они определенно пожалеют, что сегодня не держали язык за зубами. Особенно после того, как я покончу с ними.

— Я рядом с садом, — говорит она в коммуникатор. — ты должен выйти примерно через пять минут.

По ее сигналу я выхожу из машины, еще раз проверяя, все ли мое оружие на месте. Поскольку я новичок в монастыре, они обязательно заставят меня пройти через металлоискатель. И поэтому мне пришлось быть немного умнее и вооружиться обсидиановыми ножами. Я также сложил напечатанные на 3D-принтере детали пистолета в свой плащ, готовый собрать их, если возникнет необходимость.

В целом, я должен быть в состоянии пройти любую проверку безопасности.

Минуя ворота, я встречаю двух охранников, которые оглядывают меня с ног до головы, сразу же обращаясь со мной в десять раз лучше, чем с Сиси.

Наверное, потому, что я мужчина.

Гребаные ублюдки, я внимательно просматриваю их лица, пока они проходят со мной весь протокол, гарантируя, что я буду знать, кого убить позже.

Нужно подписать кое-какие бумаги, но скоро я пройду проверку и буду готов к работе.

— Где ты? — я спрашиваю Сиси, когда прохожу мимо них.

Они были необычайно небрежны со мной, даже не потрудившись заставить меня пройти через металлоискатель.

— Рядом с часовней, — отвечает она.

— Хорошо, встретимся там.

Я даже не успеваю закончить свои слова, как слышу, как кто-то обращается к Сиси.

— О, смотрите, кто здесь, — говорит девушка. — Ассизи, — ее имя произносится с презрением, поскольку она продолжает оскорблять мою жену. — Что случилось, они поняли, какая ты неудачница, и вернули тебя, — произносит девушка, смеясь над ней.

— Вероятно, им слишком сильно не повезло, и они решили избавиться от нее, — присоединяется другая, и они обе, кажется, смеются над Сиси.

Моя Сиси.

Мои ноги быстро несут меня в этом направлении, мое зрение сужается, поскольку я вижу только одно — смерть.