— Весь мир влюблен в меня? А ты не переборщил?

— Нет, — отвечает он сразу же, — потому что не может быть такого, чтобы кто-то взглянул на тебя и не влюбился бы. Его голос посылает мурашки по моей спине, его слова напоминают мне, что Влад видит меня не такой, как все. В его глазах я настолько ценна, что не может быть, чтобы другие видели во мне что-то меньшее.

Я поднимаю взгляд на него, ловлю его руку в свою, подношу ее ко рту, обхватывая губами костяшки пальцев.

— Спасибо, — шепчу я, — за то, что заставил меня почувствовать себя такой любимой.

Его отношение ко мне не перестает меня удивлять, его любовь может быть такой чистой и в то же время такой порочной.

Он обращается со мной лучше, чем с королевой. Я, девушка, на которую все смотрели свысока — проклятая, нежеланная. Но когда он смотрит на меня своими темными глазами, то я наконец-то чувствую, что имею значение. Что все, что я пережила до сих пор, не было несчастьем, а скорее испытанием. Мне пришлось заслужить то состояние, которое я имею сейчас, и, честно говоря, я бы не хотела, чтобы было иначе.

Потому что мое прошлое не только сформировало меня такой, какой я есть, но и помогло мне осознать, как мне повезло, что у меня есть любовь этого необычного человека.

— Ты никогда не должна благодарить меня, Сиси, за то, что я обращаюсь с тобой так, как ты того заслуживаешь. Черт возьми, ты заслуживаешь гораздо большего, чем я могу тебе дать. Иногда я беспокоюсь, что ты можешь найти кого-то другого. Кого-то… лучше.

Его голос низкий, лоб слегка наморщен, когда он признается в этом. Уязвимость его голоса поражает меня, и я понимаю, что я не единственная, кто считает себя недостойной.

Он тоже.

— Влад, — тихо зову я его по имени, его темные глаза смотрят на меня, и я теряю себя в их глубине. — Нет никого лучше тебя. И никогда не будет никого другого. И точка.

Его верхняя губа слегка подрагивает, когда он пристально смотрит на меня, почти не моргая.

— Для меня ты — вторая половина моей души, — говорю я, и его черты расслабляются, на лице появляется легкость, — ты — единственная потребность, которая нужна мне, чтобы жить, так же как я знаю, что я — твоя, — я кладу его руку на свое сердце, позволяя ему услышать, как оно бьется для него. — Никогда не думай, что ты меньше, Влад. Потому что для меня ты — все.

— Сиси, — произносит он страдальчески, — моя дорогая Сиси, — говорит он, притягивая меня в свои объятия, обнимая так крепко, что мы можем слиться в одно целое. — Я не могу не задаваться вопросом, что я сделал, чтобы заслужить тебя. Ты просто…, — он прерывается, его пальцы медленно двигаются вверх и вниз по моей спине.

— Совершенство, — наконец говорит он, и я прижимаюсь ближе к нему, погружаясь в его объятия и позволяя теплу проникать в мою кожу, его любви — в мое сердце, его обожанию — в мою душу.

И пока солнце поднимается в небо, окрашивая линию горизонта в красноватый оттенок, мы остаемся вот так — завернувшись друг в друга и притворяясь, что мы действительно одно целое. Что мы не отдельные тела, не отдельные сущности. Нет, пока моя щека лежит на его щеке, а мое тело прилегает к его телу, мы — одно существо.

— Ya lyublyu tebya, — нежно шепчу я ему в волосы, говоря, что «люблю тебя» на его языке — единственная причина, по которой я хотела выучить этот язык.

Он замирает, потрясенный.

— Isho, — говорит он, побуждая меня повторить это снова, — Isho.

— Ya ochen lyublyu tebya, — повторяю я, и он прижимается своим ртом к моему, раздвигая мои губы и вдыхая слова из моего рта.

— Ya tozhe, — хрипит он. — Ah, milaya, ya tak tebya lyublyu… v etu zhizn mne nuzhna tolka ti odna, — его голос срывается, когда он говорит мне, что я — единственное, что ему нужно в этой жизни, звук его обещания любви никогда не был слаще, поскольку я знаю, что он говорит это от всего сердца.

Я не знаю, как долго мы оставались в таком состоянии, но в конце концов мы решили, что нужно идти дальше, пока не найдем машину, которая отвезет нас в город.

Видя усталость на моем лице, Влад даже не дает мне попробовать идти пешком, перекидывает меня через плечо и катает на спине.

Я крепко держусь за его плечи, позволяя себе впитывать его тепло.

Он продолжает идти, и через некоторое время я начинаю чувствовать вину за то, что являюсь дополнительным грузом на его спине. Независимо от доказательств обратного, он все еще человек.

— Тебе стоит меня опустить. Я хорошо отдохнула, — говорю я ему, но он просто отказывается, упрямо продолжая идти вперед.

— Я серьезно, Влад. Ты можешь опустить меня, — стучу я его по плечу, но он даже не отвечает, продолжая идти дальше.

Случайно я вижу приближающуюся машину и начинаю размахивать руками в воздухе, надеясь привлечь их внимание.

Пара лет сорока останавливается возле нас, окидывая взглядом и приглашая разделить с ними машину. К счастью, они тоже едут в северную часть штата, поэтому могут высадить нас где-нибудь поблизости от дома Марчелло.

Оказавшись в машине, и Влад, и я начинаем немного расслабляться. Тем не менее, я не думаю, что он знает, что значит расслабиться, и я вижу, как его ум снова работает, скорее всего, разрабатывая теории и мысленно проверяя будущие сценарии.

Глубоко вздыхая, я могу только надеяться, что противостояние с Марчелло не будет слишком плохим. И не успеваю я опомниться, как мои глаза закрываются, и меня накрывает глубокий сон.



Вскоре я чувствую, как Влад медленно пробуждает меня. Я робко открываю глаза, когда он заключает меня в объятия, благодарит пару за то, что они нас взяли, и желает им счастливого пути.

— Можешь меня поставить, — говорю я ему, мой голос хриплый от сна. Он выглядит немного неохотно, но в конце концов опускает меня на ноги.

Я потягиваюсь, мои конечности болят от напряжения, и оглядываюсь вокруг, пытаясь определить, где мы находимся.

— Сколько еще осталось до дома Марчелло? — Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него.

Его глаза сфокусированы на мне, а по его лицу медленно расползается улыбка.

— Что? — Я хмурюсь.

— Ты сказала «дом Марчелло». Раньше ты называла его своим домом, — отвечает он, немного гордясь собой.

— Разве? — Я притворяюсь невеждой, продолжая идти. Тем не менее, я не могу стереть ухмылку со своего лица, когда понимаю, что он прав. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как я перестала называть это место домом. И все потому, что мой дом превратился из места в человека.

— Я знаю, что ты улыбаешься, — окликает он меня сзади, явно забавляясь. — И ты идешь не в том направлении, — замечает он после того, как я уже значительно опережаю его.

Я резко поворачиваюсь, мои глаза сузились на него.

— Просто признай, что я твой дом, — его глаза сверкают озорством, когда он идет рядом со мной, берет мою руку и кладет на локоть.

— Может быть, — мои губы подрагивают, но это все, что я готова ему дать. Его эго и так слишком раздуто.

— Я так и знал, — присвистывает он, притягивая меня ближе и говоря, что дом недалеко.

— Ты беспокоишься о встрече? — спрашивает он в конце концов, его тон серьезен.

Я наклоняю голову в его сторону, ненадолго задумавшись над вопросом.

— Я не знаю, — честно отвечаю я. Потому что действительно не знаю. Марчелло категорически запретил мне иметь что-либо общее с Владом, поэтому я знаю, что это будет не самая приятная встреча.

Тем не менее, я немного волнуюсь, не разочарую ли я его. Возможно, мы знакомы недолго, но я научилась уважать его и его искреннюю заботу о семье. Может быть, в большинстве случаев он и не был открытой книгой, но он всегда был справедлив ко мне и дал мне возможность жить с ним, когда ему это было не нужно. В конце концов, когда я покинула Сакре-Кёр, я уже была взрослой, и, безусловно, не была под его ответственностью.

И вот я оказалась загнанной в угол, поскольку не хочу терять уважение Марчелло, но и Влада я точно не отдам.