Все, что я знаю, это то, что мне достаточно увидеть что-то один раз, чтобы запомнить это навсегда, и я могу препарировать это на уровне атомов еще долгое время после того, как я это видел.

И вот я прохожу тест на взрывчатку.

Полпути пройдено.

Я достаточно знаю о злобном уме Майлза, чтобы ожидать только худшего. В конце концов, это тест, чтобы отделить слабых от сильных. Тех, кто пойдет дальше, и тех, кто не пойдет.

Мертвые.

При мысли о сестре в глубине моего сознания появляется пульсация — первое подобие чувств за долгое время. По крайней мере, мне удалось уберечь ее, став эксклюзивным подопытным кроликом Майлза. Ее состояние ухудшилось после всех экспериментов, которым он ее подчинил, и ее тело постепенно отказывает.

Я знаю это. Майлз знает это. Все это знают. И все же, если я могу сохранить ей жизнь, то я это сделаю.

Я сделаю все, чтобы обеспечить ее безопасность.

Хотя сейчас я почти не вижу Ваню. Майлз заставляет меня либо тренироваться, либо проходить испытания каждый день. Максимум, что мне удается, это сказать ей несколько слов перед сном. Даже с моими новыми физическими улучшениями мне трудно справляться с некоторыми аспектами программы Майлза.

Психологические тесты были самыми трудными, потому что я чувствовал, что медленно, даже не осознавая, они меняют меня изнутри.

С самого начала меня заставляли сидеть в темной комнате с одним экраном, безостановочно смотреть зверство за зверством, пока я не стал невосприимчив ко всему.

Плоть? Кровь? Кость?

Я не думаю, что есть что-то, что может меня поразить. Конечно, даже когда я делаю это сам, видеоролики странно поучительны, поскольку они учат меня, как резать и прощупывать, вся человеческая анатомия под рукой. Вся человеческая анатомия была у меня под рукой.

И Майлз был в восторге, когда увидел, что я могу запомнить все после одного просмотра. Поэтому он стал разрешать мне проводить некоторые эксперименты.

Когда ты закрыл даже последнюю разумную часть себя, вряд ли что-то может заставить тебя реагировать. На самом деле, чем больше я углублялся в тайны человеческого тела, тем больше был заинтригован и наконец-то начал разделять энтузиазм Майлза.

Я бы не отнес себя к той же категории, что и он, но в то же время я знаю, что мне до него далеко.

Я уже с трудом держу себя в руках. Еще несколько обыденных тестов, и я в лидерах с отличным результатом. Мне… скучно.

Мы должны просто закончить это сейчас, поскольку мы все знаем, кто будет победителем. Но Майлз не из тех, кто срезает углы. Даже если в процессе ему придется пожертвовать другими потенциальными солдатами, он доведет дело до конца, гарантируя, что только самые сильные будут допущены на следующий уровень.

Выполняя испытания, я понимаю, что уже нахожусь на девятом задании, и когда я вижу, что это такое, мое настроение внезапно улучшается.

Пытка.

Голос из динамиков объясняет задание. Каждый участник, дошедший до этого момента, должен получить информацию от заключенных — всех сотрудников Моссада.

Известные своей тщательной подготовкой, они наименее склонны сломаться. Особенно перед лицом нескольких тощих детей.

Моя цель сидит передо мной на стуле, руки и ноги связаны, на голове мешок.

Я несколько раз обхожу его по кругу, пытаясь определить, с кем имею дело.

Еще один прием, которому я научился у Майлза, но язык тела может дать очень много информации. По правде говоря, моя единственная слабость — распознавание эмоций на лице, поэтому я никогда не концентрируюсь на нем.

Вместо этого я смотрю на то, как слегка подергиваются ноги или как мышцы на его руках, кажется, непроизвольно двигаются, когда он слышит, как я хожу вокруг него.

Он изучает меня так же, как я изучаю его, и перспектива найти равного себе человека вызывает во мне совершенно новый вид возбуждения.

Пусть я еще ребенок, но мои умственные способности намного превосходят знания большинства людей. Мое обучение тоже не вызывает никаких нареканий, и я знаю, что по мере роста я буду только совершенствоваться.

И вот, чтобы начать сеанс, я снимаю мешок с его головы, позволяя ему увидеть меня, внимательно наблюдая за тем, как расслабляются его плечи, как все его тело успокаивается, поскольку он, несомненно, считает, что ребенок не может причинить ему вреда.

Да, недооценивай меня. Это будет твоей смертью.

Как бы мне ни хотелось это признать, Майлз дал мне самое лучшее образование. Используя ресурсы со всего мира, мой ум изобилует всеми знаниями, которые могут понадобиться для успеха в этом мутном бизнесе пыток.

Это в сочетании с моим анатомическим опытом делает меня идеальным кандидатом для идеального истязания.

Один взгляд на обратный отсчет, и я вижу, что у меня есть еще десять минут до окончания всего теста. Но учитывая, что есть еще один уровень, я не хочу рисковать, проводя слишком много времени с этим джентльменом.

Я опускаю взгляд на записку в своих руках, в ней говорится, что я должен выяснить местонахождение пары нестандартных ядерных зарядов, спрятанных где-то вдоль береговой линии.

Здесь очень простой набор ножей и инструментов для пыток. Ничего слишком навороченного, всего достаточно для выполнения работы.

Майлз хочет, чтобы мы, в конце концов, импровизировали сами. Использовать наши творческие способности и показать ему, что его уроки не прошли даром.

На моем лице появляется лукавая улыбка, когда я провожу пальцами по инструментам, зная, что мужчина передо мной внимательно следит за каждым моим движением.

Как и я, он пытается понять, с кем имеет дело.

Но в отличие от меня, этот человек уже недооценивает мои способности.

Я беру самый маленький клинок и проверяю его остроту на своей ноге. Удовлетворенный результатом, кровь стекает в тот момент, когда кончик лезвия соприкасается с поверхностью моей кожи, я подношу его к губам, облизывая.

Мужчина смотрит на меня, словно не может поверить в то, что видит.

Хорошо. Он начинает нервничать.

Осторожно держа лезвие, я подношу его к рубашке, материал сразу же поддается, и обнаженная грудь оказывается на виду.

— Какой-нибудь орган тебе особенно нравится? — я вопросительно поднимаю на него брови.

Он брызжет слюной сквозь кляп, дергаясь на месте, пытаясь придвинуться ко мне.

— Тск, тск. Это просто невежливо, — добавляю я, вонзая нож прямо ему в бедро, рассчитав движение так, чтобы случайно не задеть бедренную артерию. Тем не менее, нож застрял недалеко, обеспечивая прямой приток крови к артерии. Лезвие так глубоко вошло в тело, что я чувствую кость прямо под кончиком, раздается царапающий звук, когда я толкаю и двигаю его внутри раны, создавая небольшое углубление. Звук почти как гвозди по меловой доске, острота ножа обеспечивает рассечение всех мышц и соединительной ткани.

Он даже не может закричать от боли, хотя очень хочет. И я безмерно огорчен этим, поскольку это было бы музыкой для моих ушей. В конце концов, это все, что я знаю.

Открыв свой маленький мешочек, я достаю нож и наблюдаю, как кровь вырывается наружу, словно маленький гейзер, пачкая его одежду и падая на пол.

Он пристально смотрит на меня, пока я окунаю нож в мешочек, покрывая кончик вязкой субстанцией.

Он хмурится, сузив глаза.

— Яд, — широко улыбаюсь я, — яд гадюки, — поправляю я. Когда я зачерпнул все содержимое мешочка, то просто положил нож обратно в рану, наблюдая, как его лицо искажается в нечеловеческой агонии, его кожа становится красной, его глаза выпучиваются, когда он пытается вынести все это.

Но это только начало.

Позволив ему в буквальном смысле слова "вариться" в яде, я возвращаю свое внимание к его груди, быстро делая надрез от ключицы до пупка.

Яд все еще в небольшом количестве, но, когда ядовитое вещество попадает на его открытую плоть, он вздрагивает от боли. Должно быть, это похоже на жжение, которое продолжает усиливаться. И по мере того, как я режу глубже, его реакция тоже ухудшается.