— Верно, — кивнул я. — Если поместить в кислоту, то все неорганические вещества из кости выйдут. И она станет очень гибкой. Некоторые кости после такой обработки можно даже в узел завязать. И какой вывод из этого следует?

— Неорганика вроде кальция и фосфора даёт кости твёрдость, а органические вещества — белки и аминокислоты — гибкость, — ответил Кондо Кагари.

— И чего же больше всего не хватало нашему пациенту, если учесть, что кровообращение в его нижних конечностях почти сошло на «нет».

— Органика, — чуть успокоился Кондо. — Они стали хрупкими.

— Верно. А ещё точнее — они умерли. Там, может и остался кальций, но все живые ткани давно исчезли, — уточнил я. — Теперь вы понимаете, что глобально вы ничего плохого не сделали?

— Да! — воскликнул он.

— Но впредь будьте осторожны, — посоветовал я. — Махать руками рядом с пациентом не надо. Ситуации разные бывают.

— Помню, один мой коллега ещё вёз пациента на рентген, — решила добавить Нода Тирико. — Больной сломал берцовую кость, которая, как вы понимаете, лежит в основе голени, поэтому самостоятельно передвигаться не мог. Вот и представьте! — развела руками девушка. — Едет он в гипсе на своей коляске. Один терапевт его завозит в лифт, не рассчитывает расстояние до дверей и… Бац! — анестезиолог хлопнула в ладони. — Сломанную ногу прищемило лифтом. Ох, как же всегда тогда орали… И пациент, и терапевт… И заведующий, который увольнял терапевта.

— Кстати, точно! — вздрогнул Кондо Кагари. — Я понимаю, что больной уже под наркозом, но… Ему не было больно?

— Он не под наркозом, — пожала плечами Нода Тирико. — Я лишь ввела обезболивающие и успокоительные. Наркоза, как такового, пока не было. Он спит.

— Но больно ему не было, Кондо-сан, — объяснил я. — В таких пальцах мертво всё, включая нервные окончания. После дежурства обязательно повторите теорию. Не хочу казаться занудой, но такие вещи знать надо.

— Принято, Кацураги-сан! — поклонился Кагари. — Спасибо вам большое, тогда я побегу к больному с отморожением!

— Стойте, Кондо-сан! — остановил его я. — Хочу убедиться. Что делать с общим состоянием переохлаждённого пациента помните?

— Д-да, конечно! — кивнул он. — Ноги не трогаем, ждём, когда ткани отойдут сами. Обезболиваем, отогреваем, для улучшения кровообращения колем спазмолитики и кроверазжижающие…

— Отлично, Кондо-сан, — перебил его я. — И антибиотики не забудьте. Если инфекция ещё не присоединилась, то обязательно присоединится уже в больнице. С отогреванием санитарки и медсёстры разберутся, а ваша задача — подобрать верные дозировки всех остальных препаратов. И следить за состоянием пациента до прибытия хирургов.

Кондо Кагари поклонился и покинул палату. Нода Тирико едва слышимо хихикнула.

— Ничего смешного в этом нет, Нода-сан, — нахмурился я. — Над Кондо-сан даже не думайте насмехаться. И об этом разговоре никому не рассказывайте. Он — врач не хуже прочих. Но опыт приходит не сразу. А моя задача — ему в этом помочь.

— Да вы не подумайте, Кацураги-сан, я никому об этом не расскажу, — помотала головой она. — Уже привыкла с хирургами. Ясуда Кенши и Рэйсэй Масаши порой во время операцией такое обсуждают… Автоматически привыкаешь держать язык за зубами. А Кондо-сан — молодец. Другой врач мог бы плюнуть на этот палец и пойти по своим делам. Вы правильно сделали, что всё ему объяснили.

— Рад, что мы друг друга поняли, — вздохнул я. — В таком случае, Нода-сан, везём этого больного в операционную.

Мы вывезли каталку с больным в коридор. По дороге к лифту я сообщил постовой медсестре, что больной переводится в хирургии. Да, мест там сейчас нет, но после операции можно будет перевести его обратно. Ничего не поделать с этими дополнительными сложностями.

Пока лифт поднимался на этаж, где располагалось хирургическое отделение, я вспомнил, что не сообщил санитарам, откуда забирать каталку. Будем надеяться, что постовая медсестра передаст.

С этими каталками в больницах порой возникает та ещё головоломка! Одного пациента увезли в хирургию, другого в урологию, затем ещё одну пациентку в гинекологию — и всё! Потом днём с огнём не сыщешь все каталки, которые изначально были в коридоре одного конкретного отделения.

В клиниках вообще много внутренних тонкостей, о которых пациенты даже не догадываются. Большинству людей кажется, что единственная задача врачей — обследовать и назначать лечение, а медсестёр — ставить капельницы и прокалывать препараты, которые прописал врач.

Ох, если бы всё было так просто… Ведь вся эта картина — лишь вершина айсберга. А там — в глубине — творится такая кухня! Врагу не пожелаешь с этим столкнуться. Хотя правильнее будет сказать, что я не пожелал бы попасть в этот круговорот человеку, который не имеет задатков к медицине.

А такие, к сожалению, часто оказываются в нашем ремесле.

Мы с Нодой Тирико завезли больного в операционную. Я отлучился, чтобы переодеться в хирургический костюм, после чего вернулся и, заметив, что девушка уже начала подавать наркоз, сказал:

— Нода-сан, рассчитайте наркоз на один-два часа — не больше.

— Что? — удивилась она. — Вы уверены, Кацураги-сан? Обычно сосудистые хирурги торчат в операционной по несколько часов. Иногда даже по полдня.

— Не сомневайтесь, я знаю, что говорю, — уверил её я.

Моя задача была простой. Попытаться с помощью лекарской магии восстановить кровоток, а затем ампутировать пальцы, которые уже невозможно восстановить. И главное — убедиться, что стопа и ноги в целом не пострадают от рецидива заболевания.

Многое теперь зависит от того, будет ли в дальнейшем пациент регулярно принимать сахароснижающие препараты. Хотя одного метформина с гликлазидом теперь точно не хватит. Их было бы достаточно, если бы больной принимал таблетки регулярно. А раз он ничего не пил, и диету не соблюдал, скорее всего, в его организме пострадало множество органов, не только ноги.

Нода Тирико ввела пациента в наркоз, а я приступил к более подробному осмотру.

Ага… Как и ожидалось. Сахар уже и почки порушил, и атеросклеротическую болезнь сердца вызвал. Всё-таки недаром всех диабетиков держат на пожизненном учёте. Ужасная болезнь! При плохом контроле сахара может отлететь весь организм. Сначала глаза, почки, сердце, нервы и сосуды, а потом уже всё остальное.

И хоть в мои обязанности на операции это не входит, я всё же попробую помочь больному восстановить все системы. Магии у меня теперь — хоть отбавляй. Сделаю ему подарок на Новый год. Будет скоро, как новенький, только несколько пальцев потеряет. Главное, чтобы эндокринолог объяснил самому пациенту и его родственниками, что доводить себя до такого нельзя. Учитывая состояние организма, ему уже положена инвалидность. Может, не первая группа, но вторая — точно.

Параллельно со своими размышлениями я приступил к работе. В первую очередь оценил состояние всех пальцев, изучив все мельчайшие сосуды сначала гистологическим, а затем клеточным «анализом».

И пришёл к выводу, что любой хирург на моём месте удалил бы почти все пальцы. А, быть может, и стопы.

Но я отделаюсь только четырьмя. Нужно ампутировать большой — он же первый — палец на обеих ногах. И идущий вслед за ним второй. Указательным его на ногах, очевидно, никто не называет.

Нода Тирико полагает, что я ещё и в артерии ног вмешаюсь. Разумеется, в документации я опишу, будто такая операция проводилась, но на деле уничтожу все бляшки лекарской магией.

А Кондо-сан, грубо говоря, мне даже помог. Один палец отрезать не придётся. Осталось только удалить окружающие его мёртвые ткани, а затем всё зашить.

В целом, операция, которой я занимался, называлась некрэктомией — удалением погибших частей организма.

С пальцами я провозился не больше часа. Подобными операциями мне заниматься уже доводилось. Хирургам после меня лишь придётся сформировать культю. Всё остальное готово.

Следом я сделал всё то, что запланировал. Подлатал почки, почистил сосуды, немного «отскоблил» от сахара вены с помощью лекарской магии.