Потом была литература. Учитель прочитала стихотворение о несчастной любви и попросила поделиться мнениями. Кто-то из одноклассников заявил, что это про любовь к шаурме, потому что «ты её так сильно хочешь, а потом она тебя предаёт». Было смешно.

Когда последний звонок возвестил конец уроков, класс словно взорвался. Все начали собирать вещи с такой скоростью, как будто их ждал конец света, а не тренировка через три часа.

Я тоже покинул класс, влившись в поток спешащих домой учеников. На улице всё ещё бушевал тот же порывистый ветер, но уже не такой агрессивный, как утром. Оставалось всего три часа, чтобы переодеться, перекусить и попытаться морально подготовиться к предстоящей тренировке.

Телефон неожиданно завибрировал в кармане. Достал его и увидел сообщение от Рин.

«Что будешь делать?»

Быстро набрал ей ответ:

«Если ты не занята, то встретился бы.»

Ответ пришёл практически мгновенно:

«Тогда иди по тому адресу, где квартира Мегуми.»

Я хмыкнул, пальцы быстро пробежались по клавишам:

«Принял.:)»

Заскочив домой, торопливо переоделся, застегнул спортивный костюм, схватил со стола наспех сделанный бутерброд и уже направлялся к выходу, когда входная дверь открылась. На пороге появилась Юкино.

— И куда это собрался? — спросила она, окидывая меня подозрительным взглядом.

— По делам, — бросил я, откусывая бутер и засовывая ключи в карман.

— По каким ещё делам? — в её голосе звучало явное недоверие.

— Важным.

— Казума! — возмутилась она, но я уже выскользнул за дверь, махнув ей рукой на прощание.

…

Дверь квартиры Мегуми открылась с едва слышным щелчком, и на пороге появилась Рин. Длинные золотистые волосы спадали мягкими волнами, шёлковый халат небрежно держался на поясе, словно этот узел она завязывала вовсе не для того, чтобы что-то скрывать. Её взгляд был прямым, губы изогнулись в лёгкой полуулыбке.

— Добро пожаловать, господин, — произнесла она, чуть приподняв подбородок. Голос прозвучал низко, почти мурлыкая. — Вы хотите поесть, принять душ… или меня?

Я остановился, глядя на неё, и почувствовал, как уголки губ сами растягиваются в улыбке:

— Ты решила всё упростить до трёх вариантов? — спросил я, медленно наклоняясь ближе, встречая её прямой взгляд своим. — А что, если я скажу, что хочу всего сразу?

Её глаза блеснули, и она сделала шаг назад, словно приглашая войти, но при этом оставаясь настолько близко, что я чувствовал тепло её тела:

— Тогда начни с меня, — прошептала она тише, интимнее.

Я зашёл, закрывая за собой дверь, и склонил голову, разглядывая её с лёгким прищуром:

— Опасное предложение, Рин, — произнёс я, снимая кроссовки и не отрывая от неё взгляда. — Так и соблазняют на пожизненное.

Она усмехнулась, скрестив руки на груди:

— Может, это и есть мой план?

Её слова прозвучали игриво, но я заметил, как её взгляд скользнул по мне сверху вниз, оценивающе и жадно.

— Тогда мне остаётся только подыграть, — сказал я, делая шаг ближе, чтобы почувствовать аромат её духов.

— Ты и так всегда играешь, — ответила она, шагнув навстречу. — Только иногда правила придумываю я.

— Правда? — я наклонился ещё ближе, мои губы оказались почти у её уха. — Ну, давай, Рин. Расскажи мне свои правила.

Её дыхание на мгновение сбилось, но она быстро взяла себя в руки, чуть отстраняясь:

— Правило первое, — сказала она, медленно опускаясь на колени и развязывая шнуровку моих брюк. — Ты не задаёшь вопросов, на которые уже знаешь ответы…

…

Рин стояла у плиты, сосредоточенно помешивая что-то в кастрюле. Аромат чеснока и жарящихся овощей наполнял квартиру, создавая атмосферу уюта.

Я сидел за столом, подперев подбородок рукой, и наблюдал за ней. Не просто смотрел, а любовался каждым движением: как она поправляет волосы, как чуть хмурит брови, будто готовит не простой обед, а какое-то волшебное зелье.

Она почувствовала мой взгляд и, не оборачиваясь, пробормотала:

— Ты так внимательно смотришь, Казума… Не смущай.

— Не могу не смотреть, — сказал я с искренней улыбкой. — Чувствую себя самым счастливым человеком на Земле.

Рин замерла, ложка в руке застыла на мгновение. Обернувшись, посмотрела на меня с лёгким румянцем на щеках, пытаясь скрыть смущение за шутливым тоном:

— Врунишка… Но врёшь красиво.

— Вообще-то, я абсолютно серьёзен, — ответил я, глядя ей прямо в глаза.

Она отвела взгляд, но на лице появилась нежная, почти трепетная улыбка:

— Мне больше ничего не нужно, Рин, — продолжил я, и каждое слово звучало с непривычной даже для меня искренностью. — Только ты рядом.

Она положила ложку, накрыла кастрюлю крышкой, убавила газ и подошла ближе. В глазах блестело что-то особенное, а на губах всё ещё играла улыбка, хотя румянец на щеках стал ярче.

— У тебя такой потенциал… — сказала она, остановившись напротив меня. — Ты можешь стать кем-то большим, Казума, чем просто парнем учительницы по биологии.

— Может быть, — согласился я, откидываясь на спинку стула. — Но всё это мелочи. — и сделал паузу, глядя ей в глаза. — Знаешь, какая у меня главная цель?

— Какая? — спросила она тихо, словно боясь услышать ответ.

— Ты.

Рин замерла. Её щёки пылали, дыхание стало прерывистым. Не раздумывая, она сделала шаг вперёд, наклонилась и коснулась моих губ лёгким, но невероятно тёплым поцелуем.

— Ты иногда говоришь такие вещи, — прошептала она, чуть отстранившись, — что я забываю, что вообще должна сказать.

— Это называется эффект искренности, — усмехнулся я.

Рин снова улыбнулась, взгляд голубых глаз стал мягким, почти трепетным:

— Неужели ты так сильно любишь меня? — спросила она тихо.

Я смотрел ей в глаза и, не отводя взгляда, уверенно ответил:

— Да. Очень.

Рин стояла совсем близко, её руки лежали на моих плечах, а глаза смотрели прямо в мои, словно пытаясь прочитать что-то спрятанное глубоко внутри. Казалось, весь мир исчез, оставив только нас двоих в этом маленьком пространстве, наполненном теплом и ароматом готовящегося обеда.

— Тогда люби меня вечно, Казума, — прошептала она, и её голос дрожал от эмоций, но в нём звучала твёрдая уверенность.

Я мягко улыбнулся, мои пальцы легко коснулись её щеки, лаская нежную кожу:

— Так и будет, — ответил я, не отрывая взгляда. — А что насчёт тебя? Обещаешь и ты любить меня навсегда?

Её лицо вспыхнуло ещё ярче, а глаза заблестели. Она посмотрела на меня так, словно собиралась что-то сказать, но на мгновение замешкалась:

— Звучит… прямо как предложение, — тихо произнесла она, и её губы дрогнули в лёгкой улыбке.

— Может, это оно и есть, — добавил я, чуть склонив голову.

Она глубоко вдохнула и, наконец, произнесла:

— Да. Я буду любить тебя всегда, Ямагути Казума.

Слова прозвучали так, будто шли прямо из её сердца, и в следующее мгновение наши губы встретились в поцелуе, наполненном всем: теплом, страстью, нежностью и чем-то ещё, что невозможно было выразить словами.

Моё сердце билось слишком быстро, но разум не отвлекался ни на что другое. Я поднял её, усадив на кухонный стол. Шёлковый халат распахнулся, когда она обвила ногами мою талию, притягивая ближе к себе.

— Казума, — выдохнула она, но я только улыбнулся, наклоняясь к ней.

Её губы скользнули к моей щеке, а затем она слегка прикусила кожу — не больно, но так, что по телу прокатилась волна жара.

— Проказница, — прошептал я, проводя рукой между её бёдер, чувствуя, как она вздрагивает от прикосновения.

Её пальцы скользнули к поясу моих спортивных брюк, и я почувствовал, как узел поддаётся под её ловкими движениями. В следующее мгновение не осталось ничего, кроме нас двоих.

— Рин… — успел выдохнуть я, прежде чем её тихий стон наполнил пространство кухни…

В спортзале было шумно. Волейболисты уже вовсю разминались у сетки. Кенджи, кажется, решил доказать, что он тут главный, и прыгал, как заводной мячик. Мияко и Акане стояли неподалёку. Я прошёл мимо турников, направляясь к нашей компашке канатчиков.