Мияко молча посмотрела мне вслед, будто пытаясь понять, что со мной не так.

Акане бросила:

— Конечно остались. Он же Ямагути Казума. Энергия появляется у него даже тогда, когда её уже быть не должно.

…

«Бежит» — слишком громкое слово. Просто лёгкая трусца, чтобы проветрить голову. Да и погода была отличная: вечерний воздух, прохладный, с лёгким запахом цветов и горячего асфальта, который медленно остывал под ногами.

Я свернул с дороги и побежал вдоль небольшого сквера. Деревья мягко шелестели под порывами ветра, на фонарях начали зажигаться тёплые жёлтые огоньки, вокруг всё оживало с вечерним настроением. Мимо проезжали велосипеды, их звонки сливались с тихими разговорами парочек, сидящих на лавочках. Где-то из ближайшей кофейни доносился аромат кофе.

«Вот ради таких моментов и стоит жить,» — подумал я, ускоряясь, чтобы почувствовать лёгкий ветер на лице.

На перекрёстке пришлось притормозить, пропуская пару припозднившихся машин. Затем свернул в узкий переулок, где дома стояли так близко друг к другу, что создавали свой особый мирок. На одном из балконов пожилая женщина неспешно поливала цветы с таким видом, словно время для неё остановилось. Пробегая мимо автомата с напитками, услышал звон монеты и почувствовал сладковатый аромат апельсиновой газировки.

Токио вечером — это совсем другой город. Никакой дневной суеты, никакого шума и гама, только мягкий, почти интимный городской ритм, идеально подходящий для таких пробежек. Небольшая выбоина на дороге заставила меня чуть сбавить темп, но я тут же восстановил ритм. Музыка в наушниках задавала такт, а тело, хоть и ныло после тренировки, постепенно наполнялось странной лёгкостью. Бежать, чтобы взбодриться — это, конечно, парадокс, но именно так работает мой организм. Странная особенность, но весьма полезная.

Когда до дома оставалось всего ничего, перешёл на шаг. Живот предательски заурчал, напоминая, что даже самые упорные бегуны должны время от времени есть.

«Поужинаю и можно будет упасть спать, — подумал я, уже предвкушая встречу с подушкой. — А завтра… завтра будет день Х. Р. Е. Н. Ь.»

Утро началось с симфонии привычных звуков: противно пиликал будильник, на кухне шумел чайник, а где-то на фоне разносились вопли Юкино, способные разбудить даже мёртвых.

— А-а-а! Где они⁈ — её крик был таким громким, что, казалось, даже стены задрожали в страхе.

Я, уже наполовину одетый и с зубной щёткой во рту, выглянул из ванной. Юкино металась по дому как ураган: в руках какие-то спортивные кофты, взгляд хаотично сканировал все поверхности, словно искала секретные документы.

— Юкино, а голову ты не потеряла? — спросил я, вспомнив любимую подколку школьных учителей к забывчивым ученикам.

Она резко развернулась, в глазах — настоящая шекспировская трагедия:

— Шорты! Где мои шорты⁈

— Ты сейчас серьёзно? — я приподнял бровь, пытаясь определить жанр происходящего: комедия или всё-таки драма. — Это ведь не экзамен на жизнь или смерть. Спокойнее.

— Сегодня соревнования, придурок! — огрызнулась она, бросая отчаянный взгляд на какой-то ящик. — Я не могу их найти!

Я выплюнул зубную пасту в раковину и вздохнул:

— Может, ты их забыла в стирке?

Её лицо вспыхнуло краской, но быстро взяла себя в руки.

— Конечно не забыла! Я стирала их! Просто… не знаю, где они!

— Иронично, — протянул я. — Ты никогда не знаешь, где что лежит. А потом, как всегда, кричишь на меня.

— Потому что ты только делаешь вид, что не при чём! — огрызнулась она, с остервенением роясь в шкафу.

— Ну-ну, — я зашёл в кухню, налил себе чаю и усмехнулся.

Она за мной следом, на кухню. Пепельные волосы торчали в разные стороны, футболка — наизнанку.

— Ты хотя бы попытался мне помочь!

Я отпил чай и пожал плечами.

— Ты не просила. А я уважаю твою независимость.

Она что-то невнятно пробурчала, развернулась на пятках и унеслась обратно в комнату со скоростью разъярённого торнадо.

Через пару минут я услышал её победоносный крик:

— Нашла!

Я вышел в коридор, лениво прислонившись к стене с чашкой чая.

— Ну вот, видишь. А обвиняла меня. С чего вообще решила, что я мог взять твои шорты? — спросил я с самым спокойным выражением лица.

Юкино выглянула из комнаты, натягивая шорты, и смерила меня презрительным взглядом.

— Потому что ты извращенец, Казума!

Вот это приговор.

Я застыл, прищурившись:

— Извращенец? Это ещё что за новости?

Она вышла в шортиках и фыркнула, скрестив руки на груди с видом прокурора, готового озвучить обвинительное заключение:

— Думаешь, я не в курсе о твоих… предпочтениях?

— Ну-ка, поподробнее, — ответил я, чуть приподняв бровь.

Юкино сузила глаза, голос стал более драматичным:

— Когда мы с Харукой вернулись с дискотеки…

О нет. Только не это. Куда она клонит?

— Ты вёл себя странно. Очень странно! — продолжила она, махнув рукой с видом детектива, раскрывшего дело века. — Ясное дело, что ты развлекался с… нижним бельём.

— Что⁈ — я почувствовал, как мои глаза расширяются до размера чайных блюдец. — С каким ещё бельём?

— Вот и я хотела бы знать, — продолжила она, не обращая внимания на мой шок. — Где ты его вообще взял?

— Юкино… ты сейчас серьёзно? — спросил я, не веря ушам.

Она действительно думает, что я…

— Не смотри на меня так! — бросила она, вставая в позу. — Всё сходится: странное поведение, твой вечный вид «не виноватый я», и… ну, скажи честно.

Честно? Да я просто прятал Рин в своей комнате! Хотя… технически на ней действительно было бельё. Но это вообще не то, о чём ты думаешь!

— Ты точно перетанцевала на дискотеке, — наконец сказал я, массируя виски и пытаясь справиться с абсурдностью ситуации.

— Это называется «логическое мышление», — парировала она. — А теперь я уверена ещё больше. Ты краснеешь!

— Это не краснота, — буркнул я. — Это злость.

— Конечно-конечно, — проговорила она, явно не веря.

Я замер на месте, внезапно погрузившись в глубокие размышления. Стоит ли переубеждать её или… В голове словно щёлкнул переключатель. Весь этот звиздец можно использовать себе во благо! Но как именно? Что-то крутилось в голове, какая-то идея, словно назойливая муха у варенья. Обычно я всегда находил способ обернуть негативное событие в свою пользу. Это один из тех моментов. Так, Ямагути, думай. Если Юкино начнёт копать глубже, то неизбежно доберётся до правды. А правда, как ни крути, гораздо хуже. Рин у меня в комнате? Нет уж. Пусть лучше думает, что я…

Я закрыл глаза и выдохнул, готовясь произнести слова, которые навсегда изменят мою репутацию.

— Юкино, — начал я, стараясь держать голос ровным, хотя слова будто застревали в горле, как рыбьи кости. — Ты права.

Она застыла на месте, глаза распахнулись, как у совы, увидевшей НЛО.

— Что?

— Я… я действительно забавлялся с женским бельём, — выпалил я, чувствуя, как жар поднимается к щекам волной вселенского стыда.

Юкино покраснела так стремительно, что казалось, её лицо сейчас начнёт светиться в темноте.

— Ты… ты что? Серьёзно⁈

— Да, — пробормотал я, старательно изучая пол с таким интересом, словно там была написана разгадка всех тайн мироздания.

Её глаза сузились до щёлочек, она шагнула ко мне ближе, и уголки её губ дрогнули в нервной улыбке:

— Скажи мне только одно… ты делал это с моим бельём?

— Нет! — я резко вскинул голову, тут же поняв, что выгляжу ещё более подозрительно. — То есть, КОНЕЧНО НЕТ!

Её лицо вспыхнуло ещё ярче, и тут она выпалила:

— Ты… извращенец! Я так и знала! Наверное, сидел там, нюхал и краснел как помидор!

— О, прости, что не записал это на камеру, чтобы ты могла посмотреть! — огрызнулся я, чувствуя, как мои нервы уже на пределе.

— Знаешь что⁈ — выкрикнула она, хватая спортивную сумку. — Я ухожу первой!

— Отлично! — бросил я ей вслед. — Давай, не задерживайся!