— Не совсем, — сказал Стив.

— Точнее, — сказала я, — совсем нет.

Лицо Маккэнна снова потеряло всякое выражение. Этого он не ожидал.

— По словам Люси, ты относился к Ашлин так, будто она из бриллиантов. И что у вас был вовсе не случайный перепихон. А настоящая большая любовь, с заглавной буквы.

Он рассмеялся — свирепый лай, столь громкий, что опешили все трое.

— Гребаный Иисус! И вы ей поверили?

— Ты утверждаешь, что никогда не говорил Ашлин, что любишь ее? — И прежде, чем он успел ответить: — Осторожно, у нас есть сообщения Ашлин, адресованные Люси.

— Может, и говорил. У меня есть новости для тебя, Конвей. Если парень пытается залезть к тебе в трусы и говорит, что любит тебя, может статься, он врет. Или ни один до сих пор так и не польстился?

— Согласно сообщениям, вы с Ашлин виделись несколько раз в августе, но до начала сентября ничем таким не занимались. Если ты просто хотел ее трахнуть, то чего тогда ждал?

Маккэнн снова закрылся, не торопясь обдумывал варианты ответа. Наконец сказал:

— Мне нравилась Ашлин. Она была хорошей девушкой. Милой. Ей хотелось острых ощущений, но она вовсе не была каким-то вампиром, охочим до крови и кишок. Судьба у нее была нелегкая. Отец умер, когда она была ребенком, мать страдала рассеянным склерозом, и Ашлин с детства ухаживала за ней, пока та не умерла несколько лет назад. В ее жизни было не так уж много сильных переживаний, и она словно впитывала их из моих рассказов.

Клянусь, он сам в это верил. Я буквально ощутила, что Стив это тоже засек. Наша припасенная граната не протухла.

Рори она поведала то же самое: папа умер, у мамы рассеянный склероз. Неудивительно, что она не хотела с ним об этом говорить. Одно дело — охмурить жалостливой историей Маккэнна, и совсем другое — рассказывать ее человеку, которого хочешь впустить в свою настоящую жизнь.

— Мы с женой переживаем не лучшие времена. И мне было приятно находиться рядом с женщиной, которой нравилась моя компания. Радовало, что есть тихое место, куда можно всегда прийти, где никто не будет расписывать, какое я пустое место. Она просто делала мою жизнь чуть легче. Вот что это было для меня — тихая гавань, немного покоя.

Оттянутый вниз уголок рта показывал, что не стоит упоминать о некоторой ироничности его слов.

— А куда вы ездили?

— Я подбирал Ашлин где-нибудь поблизости от ее дома, и мы ехали на природу. Было лето. Она собирала корзинку с едой, и мы устраивали пикник, находили место поприятнее, с хорошим видом, сидели и разговаривали.

Маккэнн по-прежнему был спокоен, но в голосе угадывался намек на тоску, которую ему не удалось удержать на привязи.

— Мило как, — сказала я. — Что же, ты ни разу не пригласил девушку в ресторан? Или хотя бы в паб? Заставлял ее готовить сэндвичи и сидеть в траве, с муравьями в трусах?

— Она не жаловалась, так что не выступай. Сходили однажды в местный паб. Мне это не нравилось. Дублин — город маленький, попадешься на глаза не тому человеку, а он расскажет своей миссус, а та — подругам из женского клуба, одна из которых лучшая подруга твоей жены, бац — и ты уже спишь у друга на диване.

— Из-за того, что пригласил кого-то выпить? — Стив приподнял брови. — Сдается мне, что в глубине души ты все же понимал, что это не просто дружеские беседы.

Губы Маккэнна растянулись — и снова не столько улыбка, сколько оскал.

— Оно и видно, что женат ты не был. "Да, дорогая, я провел вечер за рюмочкой с молодой красивой блондинкой, но мы просто беседовали, богом клянусь!" Думаешь, такое прокатит? Не с моей женой.

Стив ухмыльнулся:

— Исчерпывающе. Похоже, лучше мне оставаться холостым.

— Тебе, и всем, и каждому. Говорю вам, у нас с Ашлин все начиналось вполне невинно.

— И почему изменилось?

Маккэнн пожал плечами. Он становился все осторожнее, мы приближались к границе, за которой начиналась опасная территория.

— Иисусе, Моран, — сказала я. — Он засадил ей по самые гланды, вот почему все изменилось. Он выжидал, а когда время подошло, отодрал ее как следует. Что ты от него хочешь? Чтобы он диаграмму тебе нарисовал?

Маккэнн молчал, но я видела, как напряглись жилы у него на шее.

— Сама ты Иисусе, — ответил Стив мне в тон. — Я же не спрашиваю, какая поза им больше всего нравилась. Я спрашиваю, что привело к этому. Мы же говорим о Маккэнне Монахе. Он ведь не планировал изменять своей миссус.

И Стив с надеждой посмотрел на Маккэнна. Тот, не сводя с меня взгляда, заговорил:

— А сама как думаешь, что привело? Мужчина и женщина проводят время вместе, они начинают нравиться друг другу, и в какой-то момент все выходит из-под контроля. И смейся сколько угодно. Но скажи мне одно: с чего бы Ашлин встречаться со мной, если ей этого не хотелось? Конвей, ты же сама сказала: я не знаменитый, не богатый.

— Ты детектив. Для некоторых это может оказаться очень кстати.

— Я думал об этом. Не дурак. Может, она в чем-то замешана и ей нужен прирученный коп.

— И прогнал ее по нашей базе.

— Да. Вперед, иди, настучи шефу, если тебе от этого станет легче. Только не говори мне, что сама никогда так не делала.

— Ну да, проверка биографии — фундамент всякой здоровой романтики.

— Я понимал, что во мне нет ничего особенного. И должен был проверить. Но Ашлин оказалась чище свежего снега. Она даже не просила меня подтереть ее штрафы. Она вообще ни о чем меня не просила, — Маккэнн развел руками. — Вот он я. Если она меня хотела, то ради меня самого.

Мы со Стивом слишком явно собрались переглянуться, так что Маккэнн занервничал.

— Что?

— Ваш роман начался в сентябре?

— Да. Где-то в первых числах.

— Дата?

— Не помню.

Я позволяла ему лгать, не цепляясь к деталям, но он знал, что мы знаем. Я позволила улыбке мелькнуть по моему лицу и тут же исчезнуть. Маккэнн так сжал челюсти, что заходили желваки.

— Ладно, пускай начало сентября, — великодушно согласилась я. — И продолжалось до конца прошлой недели. За это время вы расставались? Ну или что-то такое?

Лицо у Маккэнна снова окаменело, сделалось лицом полицейского — невыразительным, как стол.

— Нет. Проблем не было. И ссор. Все шло прекрасно.

— Осень… — задумчиво протянул Стив, рассматривая кончик своей ручки. — Зима. И — как бы это помягче выразиться? — вы теперь не беседами занимались. Пикники в горах, наверное, остались в прошлом? А где вы встречались?

"Не ваше дело", — было написано у Маккэнна на лбу, но он ответил:

— У нее.

Стив нахмурился:

— Никто из соседей тебя не видел.

— Потому что я не хотел, чтобы меня видели. Я сворачивал в проулок за домом Ашлин, перебирался через стену и входил через заднюю дверь. Она дала мне ключ.

А вот и осенний злоумышленник.

— Недурно. В твоем-то возрасте лазать по стенам, — сказала я, почти не ухмыляясь. — Отличный фитнес. И как часто?

Он бы и рад был соврать, но рисковать не хотел.

— Пару раз в неделю. Зависело от работы, от семьи, от всего.

— А как ты назначал свидания?

— Иногда мы вместе строили планы на следующую неделю, перед тем как я уходил. Иногда оставлял ей записки с датой и временем. А если неожиданно выдавались свободные час или два, просто заезжал к ней.

— И где ты оставлял эти записки?

— Писал на стикерах, засовывал бумажку в пластиковую бутылку и перекидывал через ограду.

— Мы не нашли никаких записок в доме.

— Я забирал их, когда приходил. Избавлялся.

— Зачем? — изумилась я.

— А ты как думаешь? Затем, что я давно уже работаю детективом, и не в моих привычках разбрасывать улики.

Безучастный взгляд, казалось, говорил: и слишком давно, чтобы такие, как вы, могли меня поймать.

— Столько мороки исключительно ради секса.

— А уж тут важно, насколько он хорош.

Снова мерзкая улыбка, но я видела, как Маккэнн использует ее на допросах, так что на меня она не подействовала.