— Сейчас будут допрашивать каждого, здесь детективы из отдела убийств. Не говорите им ничего. Ничего вообще. Особенно о том, что у нас была возможность выходить из здания. Понятно?
— О господи, ну слушай, — фыркает Джулия, вскидывая ладонь, — это все грандиозная фигня-я-я.
— Я не шучу, — шипит ей в лицо Холли. — Ясно? Это не игрушки. Кто-то по-настоящему угодит в тюрьму, пожизненно.
— Да что ты, серьезно? Я разве похожа на умственно отсталую?
Бекка чувствует едкий запах короткого замыкания.
— Хол, — примиряюще говорит она. Холли сейчас состоит сплошь из острых углов и вставших дыбом волос; Бекке хочется пригладить и утешить ее. — Мы понимаем. И ничего им не расскажем. Честное слово.
— Да это вы сейчас так думаете. Вы просто не знаете, как это бывает. Это вам не Хулихен: "Ой, я чую запах табака, девочки. Вы, что, курили?" А вы делаете невинное личико, и вам тут же верят. Нет, здесь детективы. Если они заподозрят, что вы что-то о чем-то знаете, они превратятся в питбулей. Восемь часов допроса, родители с ума сходят — как вам такое? Забавно, да? Именно это произойдет, если вы всего лишь помедлите, перед тем как отвечать.
Рука Холли, обнимающая плечи Бекки, становится стальной.
— И еще одно: они врут. Ясно? Детективы постоянно лукавят и подставляют. Поэтому, если они говорят: "Мы знаем, что вы гуляете по ночам, вас видели", не покупайтесь на это. На самом деле они ничего не знают, просто надеются, что вы облажаетесь и расколетесь. Вы должны прикинуться полными дурами и стоять на своем: "Нет-нет, это ошибка, нас, должно быть, с кем-то перепутали".
Сзади кто-то всхлипывает: "Он был таким жизнерадостным", и весь класс начинает выть в голос.
— Боже милосердный, заткните кто-нибудь этих идиоток! — взрывается Джулия, сбрасывая руку Холли. — Твою ж мать, Холли, больно же.
Холли водворяет руку на место, притягивая Джули ближе.
— Послушайте меня. Они будут пудрить вам мозги. Типа: "Мы знаем, что ты встречалась с Крисом, у нас есть доказательства…"
Бекка широко распахивает глаза. Холли смотрит прямо на Селену, но Бекка не понимает почему: потому что та оказалась напротив или есть более серьезная причина? Селена какая-то пришибленная. Словно с трудом держится на ногах, слишком мягкая, растекается как желе.
Лицо Джулии становится жестким.
— Они, что, действительно так могут?
— Да, блин, и гораздо больше. Они могут ляпнуть вообще все что захотят. Скажут, у них, мол, есть доказательства, что ты его убила, просто чтобы проследить за твоей реакцией.
— Мне нужно потолковать кое с кем, — заявляет Джулия, высвобождается из-под руки Холли и идет в другой конец класса.
Бекка наблюдает. Кучка визгливых девиц толпится вокруг Джоанны Хеффернан, которая картинно обмякла на стуле, запрокинув голову и полуприкрыв глаза. В этой кучке тусуется и Джемма Хардинг, но Джулия тихо говорит ей что-то, и они отходят в сторонку. Бекка понимает по положению голов, что они общаются вполголоса.
— Пожалуйста, скажи, что ты поняла, — настаивает Холли.
Она по-прежнему не сводит глаз с Селены, которая, лишившись крепкой поддержки якобы дружеских объятий с обеих сторон, начинает странно шататься и опускается на чью-то парту. Бекка уверена, что она сейчас ничего не слышит. Как бы ей хотелось сказать Лени, что все наконец-то в порядке, встряхнуть огромное мягкое одеяло этого "в порядке" и обернуть им плечи Лени. Пускай все идет своим медленным неведомым чередом, собственными потаенными путями и в свой срок исцеляется. Тебе нужно просто дождаться, пока в одно прекрасное утро ты проснешься прежней.
— Я все поняла, — говорит она Холли, успокаивая.
— Лени.
Лени, с готовностью, но откуда-то издалека, отзывается:
— О’кей.
— Нет. Послушай. Если они скажут тебе: "У нас есть доказательства, что ты встречалась с Крисом", ты должна сказать "нет" и сразу замолчать. Если тебе покажут видео, просто скажи: "Это не я". Поняла?
Селена таращится на Холли. После паузы переспрашивает:
— Что?
— О господи! — восклицает Холли, воздев руки к потолку. — Ну что ж, это тоже может сработать. Надеюсь.
Потом является мистер Смайт, останавливается в дверях, щуплый и оторопевший перед хлюпающим обнимающимся бедламом, принимается хлопать в ладоши и что-то блеять, и постепенно рыдания угасают до отдельных всхлипов, объятия размыкаются, а Смайт, набрав полную грудь воздуха, начинает произносить речь, которую Маккенна заставила его вызубрить.
Холли, вероятно, права; она должна разбираться в таких вещах, у нее же отец и все такое. Бекка полагает, что ей, пожалуй, следовало бы всерьез испугаться. Она даже видит свой ужас как громадную шаткую груду папок, сваленных на столе, которые она должна усвоить и выучить наизусть и даже написать о них сочинение. Это не то чтобы совсем не интересно, но не настолько, чтобы она взялась за это дело. И она отодвигает проблему на самый край сознания и с удовольствием наблюдает, как хлипкая стопка рассыпается, шлепаясь на пол.
К середине дня начинают появляться родители. Первой — мать Элисон, она выскакивает из громоздкого черного внедорожника и пулей взлетает по ступеням парадной лестницы на высоченных шпильках, отчего ноги двигаются под странными углами. У матери Элисон было много пластических операций, и еще у нее накладные ресницы размером с метелки для пыли. В целом она похожа на человека, но не слишком. Будто кто-то объяснил инопланетянам, как должен выглядеть человек, и они постарались изготовить его максимально близко к описанию.
Холли наблюдает за ней из окна библиотеки. Между деревьями в роще ничего не происходит — не движутся белые пятна, не колышется полицейская лента. Крис где-то там, дальше, где высококвалифицированные люди в перчатках тщательно изучают каждый дюйм его тела.
Они торчат в библиотеке, потому что никто не знает, что с ними делать. Пара самых суровых училок сумела-таки прижать первый и второй годы и заставить их заниматься, но третий уже перерос детскую привычку к послушанию, и еще — они-то были знакомы с Крисом. Каждый раз, как их пытались загрузить алгеброй или ирландскими глаголами, они взрывались и сваливались в истерику: кто-то принимался безудержно рыдать, некоторые падали без чувств, четыре девчонки на ровном месте сцепились из-за шариковой ручки. Когда Кэрри-Энн Райс увидела в шкафу с химическим оборудованием глаза демона, они дошли до точки. Третий год отправили в библиотеку, где было достигнуто молчаливое соглашение с присматривающими за ними учителями: девушки не истерят, а учителя не заставляют их прикидываться, что они зубрят. Над столами и книжными полками повисла густая дымка шепотов.
— О-о-ох, — выдыхает Джоанна в самое ухо Холли. Вытаращенные зареванные глаза, голова чуть склонена набок. — Она в порядке?
Имеется в виду Селена. Которая, понурив плечи, сидит на стуле, как будто ее там позабыли, руки сложены на коленях, и смотрит на пустой стол перед собой.
— В порядке.
— Точно? У меня ведь сердце разрывается при мысли о том, что она, должно быть, переживает сейчас.
И Джоанна прижимает руку к груди, как бы демонстрируя глубину чувств.
— Они расстались давным-давно, забыла? — напоминает Холли. — Но спасибо.
Джоанна комкает сочувственное выражение лица и отбрасывает его прочь. Под ним обнаруживается глумливая ухмылка.
— Боже, ты, что, реально такая тупая? Да мне наплевать, что вы там чувствуете. Только умоляю, скажи, что она не собирается сейчас изображать страдание, будто бы потеряла любовь всей жизни. Потому что тогда меня точно вывернет, а булимия нынче уже не в моде.
— Я тебе вот что скажу, дай-ка мне свой номер, — предлагает Холли. — В ту же секунду, как у тебя появится право решать, как следует себя вести Селене, я тут же тебе сообщу.
