А лопату, видимо, положила на место. Лопату или мотыгу. Оставила, чтобы вернуться за ней позже, — теперь она знала, что именно ей нужно.
Метеорит упал мне на ладонь, невыразимо прекрасный. Прожег меня насквозь вожделенным белоснежным огнем.
Даже если что-то можно было прочесть по моему лицу, сумеречный свет стал прекрасной маскировкой. А голос я постарался сохранить невозмутимым.
— А Ронан ее видел?
— Вряд ли, — пожала плечами Джемма. — Он явился только через несколько минут — пережидал дождь где-то. Разозлился, конечно, что я в сарае, но ничего, пережил.
— Видите? — наклонилась ко мне Джоанна. — Вся эта хрень про чистую и невинную малютку — полный бред. И все на это покупаются, но мы знали, что вы-то не из таких.
— А Ронан продавал что-нибудь еще, кроме наркотиков? — спросил я. — Выпивку? Сигареты?
Холли сказала, они покуривали время от времени; и у Джулии в шкафу спрятана пачка. У Ребекки мог быть вполне невинный повод заглянуть в сарай. Ну не совсем невинный, конечно, но все же относительно.
— Ага, — фыркнула Джемма. — И еще леденцы на палочке.
— Телефонные карточки, — хихикнула Орла.
— Тушь для ресниц.
— Колготки.
— Тампоны.
И обе, не выдержав, зашлись от смеха, Орла даже повалилась на спину, болтая ногами в воздухе. Джоанна сдержанно и назидательно произнесла:
— Он же не супермаркет. И Ребекка покупала там вовсе не шоколадное печенье.
Джемма взяла себя в руки:
— Конечно. Он продавал исключительно плохое. — Губы саркастически скривились, произнося плохое. — И мне любопытно, что же она на самом деле покупала.
— В любом случае не таблетки для похудения, — заметила Джоанна. — Она же вообще анорексичка, но думаю, у нее нет элементарного самоуважения, чтобы тревожиться о подобных проблемах. Она даже косметикой не пользуется.
— Может, травку, — блеснула познаниями Орла.
— Да кто будет курить травку в одиночестве? Боже, какая тоска.
— Может, она покупала на всех.
— И че, они ее послали за травкой? Если на всех, то отправили бы Джулию или Холли. Нет, Ребекка оказалась в сарае, потому что ей самой там было что-то нужно.
— Горячее тело Ро.
— Фу-фу-фу, зачем ты это вообще сказала?
Они готовы были опять залиться хохотом, но я прервал веселье:
— И когда это произошло?
Девчонки тут же угомонились, переглянулись.
— Мы всё ждали, когда же вы спросите, — сказала Джоанна.
— Прошлой весной?
Опять игра в гляделки. На этот раз ответила Джемма:
— Следующей ночью Криса убили.
Короткая пауза, пока слова рассеются в кронах деревьев.
— Вот, — сказала Джоанна. — Понимаете?
Я понимал.
— Вы сказали, кто-то встречался с Крисом после того, как они с Селеной расстались. А я говорила, что он никак не мог влюбиться в Ребекку О’Мару и путаться с ней. Но что, если она купила что-нибудь для него по его просьбе? Она запросто могла, ради него она готова была на что угодно. И он мог встретиться с ней, чтобы забрать это. И мог даже немножко потискать ее, так, из благотворительности, чтоб ей было о чем вспомнить.
— Вы когда-нибудь замечали, как Ребекка выходит по ночам одна? — спросил я.
— Нет. И что? Мы перестали следить за коридором задолго до того, как убили Криса.
Анализ на токсины у Криса был чистым, сказала Конвей. Никаких наркотиков в крови.
— А потом, — Джоанна придвинулась вплотную, ее ноги касались моих; лица не видно, — может, Ребекке пришло в голову, что они вместе. А когда она поняла, что вовсе нет…
Мотыльки кружили над газоном.
— Ребекка такая хрупкая, — осторожно начал я. — А Крис был крупным сильным парнем. Думаете, она могла бы?..
— Она бешеная корова, вот она кто, — возмутилась Джемма. — Если ее разозлить. И если он всерьез ее обидел…
— В газетах писали про травму головы, — напомнила Джоанна. — Если он сидел, то неважно, что он был выше ростом.
— Она могла ударить его камнем, — взвизгнула Орла.
— Уймись, — приструнила ее Джоанна. — Мы же не знаем, камень это был или нет. В газетах про это ничего не писали. — И вопросительно взглянула на меня. Джемма с Орлой тоже, вскипая от любопытства.
Не прикидываются. Никто из них не знал про мотыгу.
Более того, ни малейшей дрожи в голосе, никаких тебе мрачных теней на лицах, когда они рассуждали о том, как был лишен жизни Крис Харпер. Таким же тоном можно было болтать о шпаргалках. До этого момента я еще сомневался, не выдумали ли они историю с Ребеккой, чтобы отвлечь внимание от кого-то из них. Но нет. Ни одна из этих девиц не имела отношения к убийству.
— Отлично, — сказал я. — Громадное спасибо, что рассказали. — И широко улыбнулся всем трем сразу.
— Детектив Стервоза от меня бы и слова не услышала, — призналась Джемма. — Не то я уже давно сидела бы в камере. Но из-за вас у меня ведь не будет проблем, правда? Потому что, как я сказала…
— Никаких проблем. В какой-то момент, если понадобится, я могу попросить тебя дать показания официально — нет-нет, погоди, никакого шума. Ты можешь просто сказать, что зашла в сарай укрыться от дождя, это ведь правда, так? И не нужно будет объяснять, почему ты вообще оказалась на улице.
Джемму мои слова, кажется, не убедили. Но Джоанне было наплевать на подружку. Она с восторгом выдохнула:
— Так вы думаете, что это сделала Ребекка? Правильно?
— Я думаю, что надо бы узнать, чем она там занималась. Вот и все.
Встал, отряхнул пыль и травинки с брюк. Я старался держаться как ни в чем не бывало, но дрожал от напряжения, хотелось смыться поскорее. Я мог взять Ребекку. Мог пробраться сквозь облачка мотыльков, кружащих в пятнах света, отыскать ее с Джулией и Селеной, глядящих на меня из тьмы кипарисовых зарослей. Мог позвонить в местную полицию, вызвать машину с мигалкой и социального работника и допросить Ребекку прежде, чем Конвей успеет ослабить свою бульдожью челюсть на шее Холли. Если я выключу телефон и проделаю все это прямо сейчас, то успею выложить признание на стол О’Келли еще до того, как Конвей сообразит, что произошло. К утру я стану крутым парнем: надо же, за двенадцать часов распутал дело, над которым Конвей билась целый год.
— Посидите еще с нами, — попросила Джоанна. — Нам все равно скоро возвращаться в пансион, тогда и поговорите с занудой Ребеккой.
— Ага, — добавила Орла. — Мы же гораздо интереснее, чем она.
Сначала я подумал — тупой задавака, — что они всё еще напуганы и хотят, чтобы рядом был взрослый сильный мужчина-защитник. Но они грациозными кошечками расположились на травке. Никакого страха, что вы, они проверяли силу своей власти надо мной, способность удержать там, где хочется им, заставить делать то, что им угодно, выслушивать их милые тайны, нашептанные мне на ухо.
— О да, — улыбнулся я. — Вы интереснее. Но мне нужно сначала разобраться с делами.
Джоанна недовольно надула губки:
— Мы вам помогли. А теперь, когда вы получили от нас что хотели, просто бросаете нас, и все?
— Типичный мужчина, — вздохнула Джемма, глядя на ветки над головой.
— А я говорила. Никогда не позволяю парням обращаться со мной как с барахлом.
Первое предупреждение, и я расслышал его сквозь беги-беги-беги, барабанящее в ушах.
— Время немножко поджимает, и только, — кинулся оправдываться я. — Это не значит, что я не ценю того, что вы для меня сделали. Поверьте.
— Тогда останьтесь, — скомандовала Джоанна и коснулась пальчиком моего колена. Нацепила-таки игривую улыбочку, но опоздала на полсекунды.
Я все же удержался, не подпрыгнул испуганно и не сорвался с места. Облажайся я сейчас, облажаюсь по полной.
— Да не пугайтесь так, — улыбнулась Джемма. — С нами же весело. Честно.
Выглядела она дружелюбно, но это существо было закодировано шифром, к которому я не мог даже подступиться. Как и все они. Смутная тревога, чувство близкой опасности, угасшее было, пока они тешили меня ощущением, что я нужен и даже симпатичен, вновь окутало почти до макушки.
