— И что мы собираемся делать, когда выберемся на волю?

Селена пожимает плечами:

— Пока не знаю. Может, и ничего особенного. Это, в конце концов, неважно.

— Ага, точно. "Простите, мам, пап, меня выперли, я, правда, ума не приложу, на фига я сбегала из школы, но выкрасить волосы в розовый мне показалось недостаточно оригинальным…"

— Привет. — Это Эндрю Мур. Улыбается. По обе стороны от него два дружка, все трое пялятся, как будто их позвали.

Бекку осеняет: они с девчонками расположились здесь расслабленно и вольготно, вытянули ноги, лениво облокотившись на кромку фонтана, — все это выглядит как приглашение. И Эндрю Мур отозвался.

Эндрю Мур — плечи регбиста, прикид из "Аберкромби", суперголубые глаза, о которых все только и говорят. Лихорадочное возбуждение, звон в ушах, сладкие пузырьки лопаются на языке. О боже, неужели он, именно он и я, взрывается вдоль позвоночника. И ты уже чувствуешь, как тебя обнимают его горячие сильные руки, четко очерченный рот манит грядущими поцелуями. И ты поспешно выпрямляешься, демонстрируя грудь и ноги и все, что у тебя есть, такая крутая и такая непринужденная разбивательница сердец. И вы с Эндрю Муром медленно идете рука об руку по бесконечному неоновому коридору, король и королева "Корта", и все девчонки разом оборачиваются, вскрикивают и завидуют.

"Привет", — ошеломленно отвечают девчонки затаив дыхание и чуть подрагивают, как от электрического тока, когда он усаживается рядом с Селеной, а его прихвостни пристраиваются к Джулии и Холли. Вот он — взревели фанфары и флаги взмыли вверх, — момент, обещанный "Кортом" с самого начала самого первого года, миг, когда магия демонстрирует свою могучую силу.

А потом раз — и все кончилось. И Эндрю Мур всего лишь обычный парень, который вообще-то не нравится никому из них.

— Итак. — Он улыбается и вальяжно откидывается на бортик фонтана, дабы насладиться обожанием поклонниц.

Холли, даже не успев сообразить, что собирается сказать, произносит:

— Мы тут как раз обсуждаем кое-что. Подожди минутку.

Эндрю смеется, потому что это, разумеется, шутка. Его шестерки подхватывают. Джулия добавляет:

— Нет, серьезно.

Дружки Эндрю продолжают ржать, но до него самого, кажется, доходит, что это некий новый жизненный опыт.

— Стоп. — Ему не верится. — Вы че, типа предлагаете нам отвалить?

— Возвращайся через пять минут, — предлагает Селена. — Нам просто нужно обсудить одно дело.

Эндрю по-прежнему улыбается, но суперголубые глаза больше не милые и не славные.

— У вас че, групповой ПМС?

— О господи, ну что за бред, — вздыхает Холли. — Мы беседовали о самобытности и новизне. Тебе же это не интересно?

Джулия фыркает в стакан с пряничным напитком.

— А мы как раз беседовали о том, что половина Килды — лесбиянки, — огрызается Эндрю. — Вам же парни не интересны?

— Можно мы останемся и проверим? — ухмыляется один из прихвостней Эндрю.

— Мне вот ужасно любопытно, — задумчиво произносит Джулия. — Вам, ребята, никогда не хочется просто поболтать между собой? Вы тусуетесь вместе, только чтобы отсосать друг другу по очереди?

— Эй! — возмущается другой. — Полегче, ну. Твою мать.

— Боже, да вы прямо короли пикапа, — говорит Бекка. — Вот теперь я от вас без ума.

Джулия, Холли и Селена, оторопев, смотрят на нее, а потом взрываются смехом. Спустя миг Бекка присоединяется к ним.

— Да кому на хрен дело, от кого ты там без ума? — выходит из себя парень. — Сучка уродливая.

— Ой, как грубо. — Селена изо всех сил старается сдержать смех, из-за чего остальные хохочут еще громче.

— Кыш! — машет ручкой Джулия. — Пока-пока.

— Придурочные, — делает вывод Эндрю; он слишком самоуверен, чтобы чувствовать себя уязвленным, но страшно возмущен. — Вам нужно всерьез подумать о своем поведении. Пошли, парни.

И они встают и шествуют дальше по "Корту"; мальчишки на их пути разбегаются в стороны, а девчонки провожают их глазами. И даже задницы всех троих выглядят недовольными.

— О боже, — Селена, хихикнув, прижимает ладонь ко рту, — вы видели его рожу?

— Наконец-то мы сумели до него достучаться, — картинно стряхивает со лба пот Джулия, — даже баран быстрее сообразил бы.

Это рождает еще один приступ хохота. Бекка цепляется за ветку рождественской ели, чтобы не упасть с бортика фонтана.

— Походочка, — Холли тычет пальцем вслед парням. — Гляньте, как они идут, типа у нас такие могучие здоровенные яйца, что этим цыпочкам не справиться, такие яйца даже между ног не помещаются…

Джулия спрыгивает с бортика фонтана и изображает походку, Бекка все-таки сваливается на пол, девчонки уже практически визжат, так что охранник, неодобрительно хмурясь, подходит к ним. Холли сообщает ему, что у Бекки эпилепсия и если он их выгонит отсюда, это будет считаться дискриминацией инвалидов, и охранник удаляется, хмуро поглядывая через плечо и явно не слишком поверив.

Постепенно хихиканье стихает. Они весело смотрят друг на друга, в восторге от самих себя, потрясенные собственной дерзостью.

— Вот это было оригинально, — говорит Джулия Селене. — Ты должна признать. И, откровенно говоря, страшновато.

— Верно, — соглашается Селена. — Хочешь сохранить способность и дальше так действовать? Или хочешь вернуться к тем временам, когда была готова обмочиться от восторга, если Эндрю Мур вдруг заметит твое существование?

Тетка, надышавшаяся гелия, закончила петь "Я хочу на Рождество два передних зубика". И за секунду до того, как включился "Малыш Санта", Холли вдруг слышит совсем другую песню, лишь обрывок, полстроки, где-то вдалеке — возможно, за стенами "Корта": Мне осталось, мне осталось только… — и тишина.

Джулия вздыхает и протягивает руку за пряничным питьем Бекки.

— Если ты думаешь, что я буду вылезать из окна по связанным простыням, как героиня дебильного фильма, ты дьявольски заблуждаешься.

— Нет, что ты, — успокаивает ее Селена. — Ты же слышала, что сказал папа Холли. Сигнализации нет на окнах фасада.

Главная роль достается Бекке. Изначально предполагалось, что щекотливую задачу возьмет на себя Холли или Селена — на случай, если медсестра вдруг хватится ключа. Холли лучше всех врет, а Селену просто никто никогда не заподозрит, зато на Джулию подумают в первую очередь, даже если ее ни в чем подобном никогда не уличали. И когда Бекка говорит: "Я хочу это сделать", остальные ошарашены. Они пытаются убедить ее — Селена ласково, Холли тактично, Джулия бесцеремонно и прямолинейно, — что это плохая идея и пускай проблемой займутся специалисты, но Бекка упирается и настаивает, что она вызывает еще меньше подозрений, чем Селена, учитывая, что она действительно никогда не совершала преступления страшнее, чем дать списать домашку, и все считают ее пай-девочкой и подхалимкой — вот поэтому от нее в кои-то веки может быть толк. В итоге все понимают, что Бекку не переубедить.

После отбоя подруги инструктируют ее.

— Ты должна выглядеть достаточно фигово, чтобы она некоторое время подержала тебя в кабинете, — наставляет Джулия. — Но не настолько фигово, чтобы она отправила тебя обратно в комнату. Тебе нужно, чтобы за тобой типа немного понаблюдали.

— Но не слишком пристально, — напоминает Селена. — Не надо, чтобы она стояла над душой.

— Точно, — подхватывает Джулия. — Тебя будто бы тошнит, но ты не уверена. И ты думаешь, что тебе, наверное, нужно просто немного полежать.

Шторы в комнате открыты. На улице порядком ниже нуля, в уголках окна морозные узоры, небо прозрачной льдинкой укрывает звезды. Залп холодного воздуха, словно прорвавшись сквозь стекло, настигает Бекку, дикий и волшебный, едко пахнущий псиной и можжевельником.

— Но не прикидывайся, что тебя прямо сейчас вывернет на ковер, — уточняет Холли. — Это выглядит фальшиво. Действуй так, как будто не хочешь, чтобы вырвало. Типа изо всех сил сдерживаешься.