— Расскажи самое главное, — попросил я.

— Снаружи на чемоданчике — месиво: после стольких лет в дымоходе стерлось почти все, что было, зато добавились рабочие и семья, которая… ваша семья. — Спохватившись, Стивен опустил голову. — Однако сохранились отпечатки, принадлежащие Рози Дейли и ее сестре Норе, плюс три отпечатка неизвестного — судя по расположению, пальцы одной руки. Внутри приблизительно то же самое: на сохранившихся вещах — отпечатки Рози; на плейере — отпечатки Норы; на самом чемоданчике изнутри — отпечатки Терезы Дейли, что естественно, потому что чемоданчик раньше принадлежал ей; и множество членов семьи Мэки, по большей части — Джозефины Мэки. Это ведь… э… ваша мать?

— Ага, — сказал я. Ясное дело, чемоданчик распаковывала ма. Я почти слышал гневную тираду: «Джим Мэки, убери свои грязные лапы от вещей, это ж трусики, ты что — извращенец?»

— Есть неопознанные?

— Внутри нет. Еще мы обнаружили, гм, несколько ваших отпечатков на конверте, где лежали билеты.

Оказывается, после всех событий последних дней у меня еще осталось место, куда можно больно ударить: мои отпечатки с того невинного вечера в «О'Ниле» — свеженькие, как вчерашние, двадцать лет пролежавшие во тьме, вот вам, играйте, эксперты.

— Разумеется. Мне не пришло в голову надеть перчатки, когда я покупал билеты. Что-нибудь еще?

— Не про чемоданчик. Похоже, записку аккуратно протерли. На второй странице, которую нашли в восемьдесят пятом году, есть отпечатки Мэтью, Терезы и Норы Дейли, трех парней, которые нашли и принесли записку, и ваши. Ни одного отпечатка Рози. На первой странице, из кармана Кевина, нет ничего. Вообще нет отпечатков. Чисто, как в бане.

— А окно, из которого он выпал?

— Тут наоборот: слишком много отпечатков. Эксперты почти уверены, что отпечатки Кевина остались на верхней и нижней рамах — там они и должны быть, если он открывал окно; на подоконнике — отпечаток его ладони, там, где он нагнулся. Впрочем, гарантии они не дают: слишком много слоев отпечатков внизу, детали пропадают.

— Что-нибудь еще?

Стивен покачал головой:

— Ничего выдающегося. Нашли отпечатки Кевина на парадной двери и на двери комнаты, из которой он выпал, а так — ничего неожиданного. По всему дому — сплошь отпечатки неизвестных; эксперты все еще работают. Пока выплыли несколько правонарушителей, они все местные, так что могли просто околачиваться в доме. Причем давным-давно.

— Отлично! — Я закрыл папку и убрал ее в портфель. — Этого я не забуду. А теперь хотелось бы услышать краткое изложение теории детектива Кеннеди о происшедшем.

Стивен следил за моими манипуляциями.

— Скажите еще раз, что все это нормально с этической точки зрения.

— Это нормально с этической точки зрения, потому что это сделано и забыто, малыш. Рассказывай.

Помедлив, он посмотрел меня и сказал:

— Я не знаю, как говорить с вами об этом деле.

Официантка грохнула на стол мои бутерброды и чашку кофе и метнулась прочь, готовиться к закрытию. Мы не обратили на нее внимания.

— Потому что я связан почти со всеми и со всем, что имеет отношение к делу?

— Да. Это и так нелегко, не хочу усугублять.

Еще и врачебный такт. Дайте мальчику пять лет — он будет нами командовать.

— Ценю твою заботу, Стивен, — похвалил я. — Однако сейчас мне нужна не чуткость, а объективность. Представь, что дело не имеет никакого отношения ко мне. Я — посторонний, который проходил мимо и хочет узнать основное. Сможешь?

— Да, — кивнул Стивен.

Я поудобнее устроился в кресле и подвинул к себе тарелку.

— Замечательно. Валяй.

Стивен не торопясь приводил мысли в порядок, и мне это понравилось. Он полил бутерброды кетчупом и майонезом, передвинул пакетик с чипсами и наконец заговорил:

— Ладно. Теория детектива Кеннеди сводится к следующему. Поздно вечером пятнадцатого декабря тысяча девятьсот восемьдесят пятого года Фрэнсис Мэки и Рози Дейли договорились о встрече на Фейтфул-плейс, чтобы вместе уехать из дому. Брат Мэки, Кевин, узнав об этом…

— Каким образом? — Не представляю себе Имельду, изливающую душу пятнадцатилетнему пацану.

— Это неясно, но очевидно, что кто-то узнал. Кевин подходит лучше остальных. Это один из краеугольных камней теории детектива Кеннеди. Все, с кем мы беседовали, утверждают, что Фрэнсис и Рози хранили предстоящий отъезд в полнейшем секрете, никто даже не подозревал, что они затеяли. А Кевин, который делил спальню с Фрэнсисом, мог что-то увидеть.

Моя крошка Мэнди не проболталась.

— Закрыли тему. В той комнате нечего было видеть.

— Я из Норт-Уолла. — Стивен пожал плечами. — В Либертис наверняка все то же самое, по крайней мере было в те времена: народ как сельди в бочке, все что-то говорят, секретов не существует. Странно, если бы никто не прознал о побеге. Очень странно.

— Разумно. Оставим пока эту часть. Что дальше?

Стивен, сосредоточившись на отчете, немного успокоился.

— Кевин решил перехватить Рози, прежде чем она встретится с Фрэнсисом. Может, он назначил ей встречу, может, знал, что Рози надо забрать чемоданчик, но в любом случае они встречаются — скорее всего в номере шестнадцатом по Фейтфул-плейс. Начался спор, Кевин разъярился, схватил ее за горло и ударил головой о стену. По словам Купера, все произошло очень быстро; возможно, за несколько секунд. Кевин пришел в себя, но уже поздно.

— Мотив? Для начала: с чего ему перехватывать ее, не говоря уж о споре?

— Неизвестно. Все утверждают, что Кевин был очень привязан к Фрэнсису — может, он не хотел, чтобы они с Рози уезжали. Возможно, сыграла роль ревность — в подростковом возрасте это сильно проявляется. Все говорят, что Рози была настоящей красавицей. Возможно, она отвергла Кевина, возможно, между ними что-то произошло… — Стивен вдруг вспомнил, с кем разговаривает, покраснел, заткнулся и с испугом взглянул на меня.

«Я помню Рози, — сказал Кевин. — Волосы, и смех, и походку…»

Я покачал головой.

— Разница в возрасте великовата — не забудь, пятнадцать и девятнадцать лет. Навоображать себе он мог, это правда. Давай дальше.

— Так. Мотив не обязательно должен быть значительным; то есть из того, что нам известно, Кевин убийства не планировал. Больше похоже на случайность. Когда Кевин осознал, что Рози мертва, он затащил тело в подвал — если они уже не находились там — и спрятал под бетонной плитой. Тем летом он подрабатывал на стройке подсобным рабочим, так что силенок у него хватило и он вполне бы справился… — Стивен осекся и снова бросил на меня взгляд.

Я ласково посмотрел на малыша, выковыривая ветчину из зубов.

— В какой-то момент Кевин нашел записку, которую Рози собиралась оставить семье, и сообразил, что ее можно использовать. Он спрятал первую страницу, а вторую оставил на месте. Идея такова: если Фрэнсис все равно уедет, все поверят в изначальный план — парочка упорхнула вместе, и записка предназначена родителям. Если Фрэнсис в итоге, не дождавшись Рози, вернется домой или позже каким-то образом свяжется с семьей, все решат, что записка для него и Рози уехала одна.

— Вот именно. Двадцать два года так все и было, — подтвердил я.

— Ага. Потом обнаружили тело Рози, началось расследование — и Кевин запаниковал. Все, с кем мы говорили, утверждают, что последние дни он ходил подавленный, и с каждым днем все хуже. Наконец он не выдержал напряжения, достал первую часть записки из тайника, провел последний вечер с семьей, а потом возвратился на место, где убил Рози, и… Вот.

— Ну-ну. Прочел молитву и сиганул головой вперед из окна верхнего этажа. Справедливость восторжествовала.

— По-моему, примерно так. — Стивен смотрел на меня из-за чашки кофе, пытаясь определить, не переборщил ли.

— Отлично, детектив. Четко, кратко и объективно.

Стивен коротко, облегченно выдохнул, словно вышел с устного экзамена, и вгрызся в бутерброд.

— Как думаешь, сколько осталось времени до того, как все это превратится в каноническое Евангелие от Кеннеди и оба дела закроют?