Кармела коротко вздохнула, словно собиралась с духом.
— Конечно, — сказала она, наполовину про себя, и поднесла стакан к губам.
— Слушай меня. Не беспокойся.
— Нет-нет, ты прав. Видит Бог, ты заслужил этот шанс. Последнее время мне по твоему виду, честное слово, казалось, что ты что-то придумал; но я даже… Очень рада за тебя. Поздравляю.
— Кармела, — сказал Шай, — посмотри на меня. Разве я могу с тобой так поступить?
— Эй, — вмешалась Джеки. — Что за дела?
Шай протянул руку и пальцем опустил стакан Кармелы, чтобы видеть ее лицо. Мне не приходилось видеть его нежным, и мне это показалось даже менее убедительным, чем Кармеле.
— Послушай. Все доктора говорят — несколько месяцев, максимум полгода. Как придет время покупать, он будет в приюте или в кресле, так что сил не хватит, чтобы…
— Прости нас, Господи, — тихо сказала Кармела.
— Что происходит? — спросил я.
На меня разом взглянули две одинаковые пары невыразительных голубых глаз. Впервые я увидел, как похожи Кармела с Шаем.
— Па все еще колотит ма?
Резкая судорога, словно электрический разряд, прокатилась над столом, Шай втянул ноздрями воздух.
— Занимайся своими делами, мы займемся своими.
— А кто тебя избрал долбаным спикером?
— Лучше, чтоб кто-то был рядом, если папа сорвется, — объяснила Кармела.
— Джеки говорила, что все прекратилось, — сказал я. — Много лет назад.
— Я же говорил тебе, Джеки понятия не имеет, — взорвался Шай. — Вы вообще никогда ничего не знали. Так что отцепись.
— Знаешь что? Я тут самую малость подустал от твоей манеры. Ты не единственный, кому доставалось от папаши.
Все затаили дыхание. Шай тихо и неприятно рассмеялся.
— Ты думаешь, тебе доставалось от него?
— Могу шрамы показать. Мы с тобой, приятель, жили в одном и том же доме, забыл? Разница между нами только в том, что я теперь большой мальчик и могу беседовать спокойно, а не хныкать всю дорогу.
— Ни хрена тебе не доставалось. Ни хрена. И мы не жили в одном и том же доме — ни единого дня. Ты жил в роскоши — ты, Джеки и Кевин — по сравнению с тем, что было у нас с Кармелой.
— Только не говори мне, что я легко отделался, — возразил я.
Кармела пыталась остановить Шая гневным взглядом, но он не замечал, уставившись на меня.
— Зажравшиеся баловни — вот вы кто, все трое. И еще жалуетесь? Это просто потому, что мы старались, чтобы вы никогда не узнали, что значит настоящая беда.
— Иди попроси у бармена рулетку, — сказал я. — Померяемся шрамами, или членами, или что там, блин, у тебя в трусах. Или можно просто провести милый вечер, если ты согласишься не изображать мученика и не учить меня жить.
— Ну конечно. Ты же всегда считал себя умнее всех нас?
— Только умнее тебя, солнышко. Я привык опираться на факты.
— А с чего же ты умнее нас? Мы с Кармелой свалили из школы, как только стукнуло шестнадцать, не потому, что тупые. — Шай вцепился в край стола, на скулах снова заалели пятна. — Надо же было кому-то приносить зарплату, когда па сидел на мели. Вас троих кормить, учебники покупать, школьную форму…
— Господи, — пробормотал Кевин своей кружке, — поехали.
— Если бы не я, фиг бы ты стал копом. Я положил жизнь за семью, ну почти. Свое обучение отдал, отказался от всего, что мне светило.
Я поднял бровь.
— А то бы стал профессором в колледже? Не смеши мои подметки. Ничего ты не потерял.
— Этого мы никогда не узнаем. А ты от чего отказался? Что ты отдал этой семье? Назови хоть что-нибудь. Одно.
— Эта сраная семья отняла у меня Рози Дейли, — заявил я.
Настала страшная, гнетущая тишина. Все уставились на меня. Джеки собралась отхлебнуть из кружки, да так и застыла с приоткрытым ртом. Я не сразу сообразил, что стою, чуть покачиваясь, что мой голос звучит на грани рева.
— Бросить школу — ерунда; пара подзатыльников — тоже ерунда. Я бы согласился на это все, я умолял бы, только бы не потерять Рози. А ее нет.
— Думаешь, она бросила тебя из-за нас? — спокойно спросила Кармела.
Я чувствовал, что сказал что-то не так — что-то перепутал, но уже не мог понять, что именно. Как только я поднялся с места, спиртное шандарахнуло мне под коленки.
— Кармела, ты вообще как себе представляешь? — завопил я. — Сегодня мы без ума друг от друга, вечная любовь навеки, аминь. Мы собираемся пожениться, купили билеты, были готовы на все, что угодно, лишь бы быть вместе. А назавтра она меня раз — и бросила!
Посетители с любопытством поглядывали на нас, разговоры умолкли, но я не мог заставить себя говорить тише — я, самый хладнокровный в любой схватке и самый трезвый в любом пабе. Сегодняшний вечер, конечно, спасать было поздно.
— Что же произошло накануне? Папаша закутил и решил вломиться к Дейли в два часа ночи, а потом вся ваша банда устроила первоклассный скандал с мордобоем посреди улицы. Ты же помнишь ту ночь, Мелли. Вся Фейтфул-плейс помнит ту ночь. Так почему бы Рози после такого не пойти на попятный? Кому сдались такие родственнички? Кому нужна такая кровь в жилах детей?
— Поэтому ты больше не появлялся? — тихо спросила Кармела. — Ты все время так думал?
— Если бы только па сдержался! — воскликнул я. — Если б он не напился. Если бы ма не была ма. Если бы Шай не искал приключений с утра до ночи. Если бы мы были другие.
— Но раз Рози никуда не уезжала… — озадаченно пробормотал Кевин.
Я не понял, что он говорит. День вдруг навалился на меня, и я почувствовал такое изнеможение, словно подо мной ноги тают.
— Рози бросила меня, потому что моя семья — скопище уродов, — вздохнул я.
— Так нельзя, Фрэнсис, — сказала Джеки с болью в голосе. — Ты не прав.
— Со мной у Рози Дейли не было проблем, — вмешался Шай. Он взял себя в руки, расслабился, румянец пропал со скул. В глазах мелькнула высокомерная искорка, в уголках губ затаилась ленивая тень ухмылки…
— Это ты о чем? — спросил я.
— Симпатичная была девочка Рози: дружелюбная, общительная — так, кажется, говорят?
Усталость мигом слетела с меня.
— Если собрался говорить гадости о девушке, которая не может тебе ответить, говори прямо, как мужчина. А если слабо, так заткни свою помойку.
Бармен грохнул кружкой о стойку.
— Эй, вы там! Хорош! Угомонитесь сейчас же, или выкину всех.
— У тебя хороший вкус, — надменно протянул Шай. — Классные сиськи, классная задница и вся классная. Маленькая давалка, да? Ать-два — ножки кверху.
Громкий голос на грани моего сознания твердил, чтобы я немедленно сматывался, но выпивка заглушала все.
— Рози бы к тебе и в перчатках не прикоснулась.
— Не тупи, парень. Еще как касалась! Ты, когда раздевал ее, ничего не чувствовал?
Я схватил его за грудки, сдернул со стула и занес кулак для удара, но остальные мигом вступили в дело — с привычным, отработанным мастерством, присущим только детям пьяницы. Кармела вклинилась между нами, Кевин обхватил мой занесенный кулак, а Джеки сдвинула посуду из опасной зоны. Шай оторвал мои пальцы от своей рубашки — что-то затрещало, — и мы качнулись друг от друга. Кармела схватила Шая за плечи, усадила его на место и держала, загораживая меня и бормоча что-то успокоительное ему в лицо. Кевин и Джеки схватили меня под руки, развернули и дотащили почти до двери, прежде чем я обрел равновесие и сообразил, что происходит.
— Отпустите меня! — завопил я и попытался стряхнуть их, но Джеки так надежно вцепилась в меня, что мне не удалось бы от нее избавиться, не ударив, а до такой степени опьянения я был еще далек. Шай орал что-то непотребное через плечо Кармелы, она пыталась перекрыть его успокаивающими звуками, и тут Кевин с Джеки грамотно пролавировали вместе со мной между столов, стульев и бледных физиономий завсегдатаев — и мы оказались на улице, под буйными порывами холодного ветра. Дверь за нами захлопнулась.
— Что за хрень? — спросил я.
Джеки сказала успокаивающе, словно ребенку:
— Ну, Фрэнсис, ты же понимаешь, что вам нельзя там драться.
