Он молчал несколько мгновений, и эта тишина была наполнена не просто отсутствием звука, а неким невыразимым напряжением, предчувствием. Виктор чувствовал на своей шее холод дыхания веков; казалось, сами стены комнаты дышат в такт невидимому ритму. Воздух гудел, наполняясь призрачным шёпотом, напоминая о тысячах прошедших лет и тысячах ещё не прожитых.

Наконец Альфонсо заговорил. Слова выбирались медленно, точно и взвешенно, словно каждое из них было частью древнего ритуала.

— Пергамент… Он говорит не о том, что произошло, а о том, что произойдёт, — прошептал Альфонсо, и его слова казались частью того самого невидимого шёпота, что пронизывал комнату. — Это не просто предупреждение, Виктор. Это… ключ. Ключ к тому, что скрыто в самом сердце Рима, в самом сердце этого… кошмара. И этот ключ… Он может как спасти нас, так и погубить.

— Впрочем...

— Думаю, члены какого-нибудь едва уцелевшего ордена с радостью примут в свои «ряды» одержимых тварями из этой книги. — Его улыбка была тонкой и холодной, как лезвие. — Представь себе: целые легионы воинов, одержимых демонами из Гоэтии, готовые идти на любое преступление. Они будут наши «инструменты», Виктор. Сильные, неутомимые, бесстрашные… и совершенно безудержные.

Альфонсо сделал паузу, повернувшись к Виктору. В нефритовых глазах заиграл живой огонь, полный фанатичной веры. Его рыжая борода казалась немного подсвеченной изнутри, что слегка добавляло ему инфернальной харизмы совсем не святого.

— И мы наконец-то очистим Италию от всей этой погани! — продолжил он уже более фанатично, его голос звучал с горячей, нескрываемой уверенностью. — От этих мелких, разрозненных орденов охотников на нечисть! Они трудятся, как муравьи, но их усилия бесполезны против настоящей тьмы! А мы… мы дадим им настоящую силу! Мы пошлём им армию, перед которой они не смогут устоять! И тогда… тогда наступит истинное Царство Божие! Царство чистоты, достигнутое через очищение кровью и пеплом!

Он замолчал, его дыхание стало частым, его лицо было искажено экстазом веры. Виктор молча наблюдал за ним, его лицо было непроницаемо, но в его глазах мелькнуло что-то непонятное, смесь отвращения и бесстрастного интереса. Он осознал, что Альфонсо не просто использует Гоэтию, он искренне верит в её силу. И это было гораздо более тревожным.

Виктор медленно кивнул, его лицо оставалось невозмутимым, словно он был изваян из камня. Он понял план Альфонсо, и, хотя ему было отвратительно от его фанатизма, он не мог не признать его гениальность. Это был рискованный план, но он мог сработать.

— И какой орден ты имеешь в виду? — спокойно спросил он, его голос был ровным, без всяких эмоций.

Альфонсо улыбнулся, но его глаза потемнели.

— Орден Святого Серафима, — прошептал он. — Эти отступники уцелели после великого истребления… в своём заброшенном монастыре на Сицилии. Они слабы, разрознены… и горячо верят в свою миссию. Именно это и делает их идеальными инструментами для нашей миссии, Виктор.

Он подошёл к местами обугленной карте Италии, развешенной на стене, и указал на небольшой островок у южного побережья.

— Мы пошлём туда несколько наших людей. Они посеют семена безумия, используя знания из Гоэтии. Одержимые монахи сами придут к нам. Они будут считать, что это — божественное указание, и будут служить нам верно и преданно. Это будет их искупление, их спасение… и наша победа.

Виктор снова кивнул, осознав, что его ждёт и куда ведёт кардинал. Ему предстоит реализовать этот безумный план, уничтожая как врагов, так и их «союзников». Пустота внутри него сжалась. Это было не просто выполнение приказа по очищению города от тварей и обезумевших фанатиков. И от этой мысли по его спине пробежал холодок, гораздо сильнее, чем от руны на пергаменте.

— И всё это из-за одного листка проклятой книги? — усомнился Крид, вернув себе пергамент и тут же спрятав его за ворот рубахи под рясу. Его пальцы, несмотря на видимое спокойствие, сжали ткань вокруг пергамента с некоторой напряжённостью. Он не верил, что один лишь листок может изменить мир, но уже понимал, что это лишь верхушка айсберга.

Альфонсо де ла Круз наблюдал за ним, его лицо было лишено всяких эмоций, но в его нефритовых глазах мелькала глубокая уверенность в своих действиях. Он медленно прошёл к камину, опустив руки на холодный мрамор.

— Ты даже себе не представляешь, насколько это важно! — спокойно, но уверенно продолжил кардинал, его голос был ровным, без всяких эмоций. Он казался абсолютно уверенным в своей правоте. — Этот пергамент… Он — ключ. Ключ к силе, способной предотвратить полное погружение Италии во тьму.

Он повернулся к Виктору, его взгляд был пронзительным.

— Эти ордена… Не в силах противостоять надвигающейся угрозе. Они борются лишь с симптомами, не затрагивая саму суть проблемы. Они слишком слабы и разобщены. А мы… Мы обратим их же силу против них самих. Они станут инструментом очищения, который будет разрушен в процессе. И тогда… Тогда настанет истинное Царство Божие! И Италия будет спасена! — закончил свою речь Альфонсо с фанатичным блеском в глазах, его уверенность не оставляла сомнений. Он искренне верил в свою правоту и в то, что его способ — единственно верный. И это было самым страшным.

Виктор молчал, взгляд его был устремлён в пол, но он внимательно слушал кардинала. Он понимал, что Альфонсо не просто фанатик, но и талантливый стратег. Его план был рискованным, жестоким, но в нём была своеобразная логика. И Виктор не мог не признать, что Альфонсо видит что-то, чего не видит он.

После недолгого молчания Виктор медленно поднял голову.

— Хорошо, — сказал он спокойно, его голос был лишён всяких эмоций. — Я сделаю это.

Альфонсо улыбнулся ему в ответ — холодной, сдержанной улыбкой, уже совсем не походя на фанатика парой минут назад.

— Твои слова — музыка для моего слуха. Я знал, что ты так поступишь, Виктор, — сказал он. — Ты всегда был верным соратником. И сейчас ты докажешь это ещё раз. Я дам тебе все необходимые инструкции. И помни: цель оправдывает средства. Даже самые жестокие преступления будут искуплены моей индульгенцией. — кардинал хищно осклабился.

Он подошёл к столу, взял с него небольшой пергамент и протянул его Виктору. На нём был написан адрес заброшенного монастыря ордена Святого Серафима на Сицилии, а также список людей, которые будут участвовать в операции.

— Они жертвы, Виктор, — сказал Альфонсо, его голос был спокоен и безучастен. — Но их жертва будет принесена во имя большего блага. И мы не должны забывать об этом. Наша цель — спасение Италии. И для этого мы готовы на всё.

Виктор взял пергамент, его лицо оставалось невозмутимым. Он знал, что его ждёт тяжёлая работа. Знал, что ему придётся убивать. Много убивать. Но он также знал, что делает это во имя цели, которая, как он теперь верил, стоит этих жертв. Пустота внутри него заполнялась не светом, а железной уверенностью. Железной, как его меч.

— И первыми демонами призови легатов Мрачного Сада, — закончил инструктаж кардинал, его голос звучал тихо, но уверенно, словно он произносил не приказ, а древнее заклинание. — Они позволят тебе вербовать людей и тварей, когда-то бывших людьми, но ещё не до конца утерявших человечность. Их полуиспорченное сознание будет восприимчиво к влиянию Гоэтии, а остатки человечности сделают их более податливыми нашему влиянию.

Крид молча кивнул, его лицо оставалось непроницаемым, как маска. Он внимательно вслушивался в каждое слово кардинала, словно стараясь уловить скрытый смысл, заложенный между строк. Он чувствовал не только холод руны, но и холод предстоящей работы.

— Легаты Мрачного Сада… — прошептал он про себя, задумываясь над этим загадочным названием. Он никогда раньше не слыхал об этих демонах.

— Они — хранители грани между мирами, — как будто читая его мысли, продолжил Альфонсо. — Мастера манипуляции, умеющие искусно использовать человеческие слабости. С их помощью ты сможешь найти тех, кто готов принять нашу сторону. И помни! Если цель — спасение души, то цель оправдывает средства.