Он шёл по улице, минуя груды трупов, изуродованных не только людьми, но и чем-то, что явно выходило за рамки человеческого понимания. Кости были переломаны с ужасающей силой, а где-то и вовсе не оставалось и пепла. Некоторые тела казались лишенными плоти, словно её кто-то съел, оставив лишь пустые глазницы и зияющие дыры. Виктор помнил ужасы, которые творили легионы Михаила, но то, что он видел сейчас, было ещё хуже. Ангелы оставили после себя пустыню, но пустыня эта кишила чем-то ещё более ужасным, чем само небесное воинство.

Впереди показалась церковь Санта-Мария-ин-Арачели. Она чудом уцелела, лишь слегка пострадав от пожара. Сейчас это был оплот Инквизиции, последняя надежда в этом кошмаре. Виктор увидел толпу новобранцев. Среди них мелькали лица, искажённые страхом и отчаянием. Лица, которые уже успели познать жестокую реальность нового мира.

Один из новобранцев, молодой человек с лицом, изрезанным свежими шрамами, схватил Виктора за руку. Его голос дрожал:

— Видел? За стеной базилики… что-то движется…

Виктор посмотрел на стену. В тени, между развалинами древних колонн, мелькнула тень. Нечто большое, темное, ползущее. Виктор невольно сжал рукоять меча, чувствуя запах скверны и разложения. Они были последней надеждой Рима, и возможно последней надеждой, всего мира.

Тень отделилась от стены, вытягиваясь, словно амеба; её очертания были расплывчаты, но внушали ужас. Это было нечто огромное, бесформенное; из тьмы проступали мерцающие, словно гниющие шартрезовым светом, глаза. Из его тела сочилась чёрная слизь, оставляя за собой след, похожий на растекающуюся нефть.

Воздух стал ещё более тяжёлым. Он был наполнен тошнотворным запахом разложения и гнили, а также чем-то невыносимо мерзким – запахом вечного голода.

Виктор спокойно приказал новобранцам отходить. Его голос звучал твёрдо: «К базилике! Быстро!» Сам он шагнул навстречу чудовищу, гладиус в руке готов сразить тварь. Молодой человек с изрезанным лицом, забыв о страхе, схватил ржавый топор и последовал за ним; в глазах его пылала отчаянная решимость. Остальные новобранцы, толкаясь и спотыкаясь, устремились к церкви; их крики смешивались со стонами ветра, проносящегося сквозь развалины вечного города.

Чудовище, реагируя на движение, издало низкий, гложущий звук, похожий на скрежет металла о кость. Его тело изгибалось и перетекало, похожее на живую тень, которую невозможно поразить обычным оружием. Виктор приготовился к бою, зная, что шансы на победу крайне малы. Он осознал, что это не просто монстр, а нечто более глубокое, нечто, что черпает силу в отчаянии и страхе живых. Но это был лишь симптом, признак болезни, которая поразила весь мир. И он был одним из тех кто мог попытаться остановить эпидемию… или, по крайней мере, замедлить приближение конца.

Гладиус Виктора вонзился в бесформенную массу. Металл встретил сопротивление, похожее на пронзание густой смолы. Из раны хлынула не кровь, а та же чёрная слизь, шипя и испуская едкий дым. Чудовище заревело – звук пронзил Виктора до самых пят, сочетая в себе стоны мучений и бездну всепоглощающего голода. Молодой человек с топором бросился в атаку, но его орудие прошло сквозь тело чудовища.

Виктор мгновенно отскочил, понимая бесполезность прямого нападения. Это существо было не из плоти и крови. Он вспомнил слова старого магистра: «Против некоторых сил оружие бессильно. Нужно найти их слабое место, их суть».

Он огляделся. Вокруг лежали кости, останки жертв чудовища. И Виктор заметил, что кости были не просто разбросаны, они были сложены в странный ритуал, похожий на какой-то алтарь. В центре лежала большая костяная чаша из человеческого черепа, из которой просачивалась та же чёрная слизь. Это было оно, источник силы чудовища.

Виктор кинулся к чаше, отбиваясь от нападений чудовища, которое старалось предотвратить его действия. Гладиус не мог повредить существо, но он мог разрушить источник его силы. С нечеловеческим усилием он разрубил чашу пополам. Чёрная слизь исчезла, и чудовище задрожало, его тело стало рассыпаться на мириады блестящих частиц, похожих на чёрный песок. В воздухе остался только запах серы и ржавого металла… На месте ужасающей твари лежала только кучка пыли. Тишина опустилась на развалины Рима, прерываемая лишь тяжёлым дыханием Виктора Крида и шёпотом благодарности от выживших новобранцев.

Но в глазах Виктора отражалась не радость победы, а мрачное понимание: это было лишь начало.

Внезапно, из-за руин, словно призраки, появились фигуры. Это были не просто зомби, а зомби-рыцари. Их доспехи, когда-то блестящие, теперь покрывала ржавчина и грязь, а сами рыцари представляли собой ужасающее зрелище разложения. Глаза их горели тусклым светом гниения, а из трещин в доспехах виднелось разлагающееся мясо. Они двигались медленно, но целенаправленно, привлечённые шумом боя и запахом крови. Их было много — целая толпа мертвецов в доспехах.

Виктор, опираясь на гладиус, приготовился к новому бою. Молодой человек с топором также занял оборону; его лицо было бледно, но глаза горели не страхом, а отчаянной решимостью. Остальные новобранцы, отступившие к стенам базилики, заняли оборонительные позиции, насколько это было возможно. Некоторые схватили ржавые кинжалы, другие — обломки колонн и камней.

Крид оказался в эпицентре сражения с ордой зомби-рыцарей. Эти жуткие создания, облачённые в ржавые доспехи, скрипели и скрежетали, приближаясь к нему.

Первый удар пришёлся на Виктора. Зомби-рыцарь с ужасающим скрипом металла навалился на него, стараясь сбить с ног. Виктор уклонился, и гладиус пронзил щель в доспехах зомби, попав в гниющее тело.

Тварь издала пронзительный скрежет, но не упала. Виктор понял, что зомби-рыцари устойчивы к обычным ранениям. Тогда он решил целиться в незащищённые места.

Виктор атаковал снова и снова, стараясь найти слабые точки в доспехах. Он уклонялся от ударов и контратаковал, используя все свои навыки и опыт.

Наконец, после долгой и ожесточённой битвы, Виктор победил первого зомби-рыцаря. Его гладиус пронзил незащищённое место в сочленении шлема, и тварь рухнула на землю.

Остальные зомби-рыцари не собирались сдаваться. Они продолжали наступать, скрипя и скрежеща. Но Виктор был готов к этому. Он знал, что должен победить, чтобы выжить.

Битва продолжалась. Виктор уклонялся от ударов, контратаковал и находил слабые точки в доспехах зомби-рыцарей. Он был быстр и силён, но врагов было много.

Бой превратился в хаотичную резню. Новобранцы отчаянно защищались; их крики и стоны смешивались со скрипом металла и глухими ударами. Виктор убивал одного зомби за другим, но их было слишком много. Каждая смерть приносила лишь кратковременное затишье. Молодой человек упал, пронзённый ржавой пикой, но продолжал бить топором до самого конца. Воздух был наполнен запахом крови, гнили и металла. Рим постепенно превращался в кладбище. Виктор, израненный, но не сломленный, продолжал бороться, зная, что надежда на спасение висит на волоске.

Устало вздохнув, Крид продолжил путь в самое сердце базилики.

Очередной зал был похож на гробницу: низкие своды, сырые каменные стены, пронизанные тенями. В центре, среди обломков мебели и пыли веков, лежали останки жертв гуля – разбросанные кости, разорванная одежда и густая, липкая кровавая жижа на полу. Воздух был спертый, пропитанный запахом крови и гниения.

Виктор осторожно продвигался вперёд, гладиус наготове. Тишина была настолько глубокой, что он слышал собственное сердцебиение. Внезапно он увидел глубокую трещину в стене, замаскированную тенями и обломками камня. Трещина была узкой, едва заметной, но из нее исходил слабый запах крови и того самого тяжёлого, приторного аромату гниения, который Виктор связывал с гулями.

Спокойно приблизился, прислушиваясь. Но Крид не слышал никаких звуков, но инстинкт подсказывал ему, что что-то там есть. Он просунул в трещину гладиус, ощупав неровные камни. Трещина была достаточно широкой, чтобы пропустить человеческое тело, но очень узкой.