— Герой? — прозвучало это иронично и с лёгкой насмешкой, но за ней скрывалась не просто язвительность, а вызов, брошенный не только Криду, но и самой судьбе. Он словно пытался вернуть себе утраченное достоинство, воскресить свой подорванный авторитет. — Тогда я вызываю тебя на бой, — продолжил он, его голос стал твёрже, холоднее, но в нём уже не было следов прежнего отчаяния. Это был голос воина, принимающего битву, словно ища в ней искупление или доказательство своей силы.
Он сделал несколько шагов вперёд, меч легко лежит в его руке, готовый в любой момент вырваться из ножен. Его взгляд стал сосредоточенным, пронзительным, словно он видит не только Крида, но и все те сомнения и страхи, которые мучили его до этого момента.
— Дуэль за честь дамы, — продолжил Бернард, его голос стал ещё холоднее, ещё более наполненным неприязнью и уверенностью в своей правоте. — Которую ты оскорбляешь лишь своим присутствием. — В этих словах слышна была не только ревность, но и желание восстановить потерянную гордость, доказать свое превосходство не только в силе, но и в праве на любовь и внимание Бель. Это было последним рубежом, за которым лежит либо позор, либо триумф. И Бернард был готов к любому исходу.
Воздух сгустился до предела. Тишина, наполненная лишь быстрым биением сердец и шелестом ветра в листве, казалась гуще любого доспеха. Крид медленно выдохнул; грудь поднималась и опускалась ритмично, словно поршень в мощном двигателе. Его тёмный, сосредоточенный взгляд остановился на лице Бель. Это было не просто наблюдение, а молчаливая просьба о поддержке. И он получил её: сухое, едва уловимое кивание головой — этого было достаточно.
Он сорвался с места, словно буря. Движение было настолько быстрым, настолько непредсказуемым, что Бернард даже не успел среагировать. Удар последовал мгновенно, резко, точно выверенный. Открытая ладонь, подобная молнии, вонзилась в корпус латного нагрудника Бернарда, оставляя чёткий, краснеющий след на стали. Звук удара пронёсся по площади, отчётливый и глухой, как удар молота по раскалённому железу.
Ошеломлённый не столько силой удара, сколько его непредсказуемой быстротой, Бернард пошатнулся, отступая назад. Крид не дал ему опомниться. Воспользовавшись моментом смятения, он с нечеловеческой скоростью нанёс два точных удара ладонями по ушам Бернарда. Это были не удары на поражение, а точнейшие приёмы, мгновенно выбивающие из равновесия, лишающие противника ориентации и способности адекватно оценивать ситуацию. Бернард вновь пошатнулся, закрыв руками уши, словно пытаясь защититься от глухого звона в голове.
И тут Крид нанёс финальный удар. Мгновенная, молниеносная подсечка, выполненная с мастерством закалённого борца, и Бернард, потеряв равновесие, резко рухнул на землю. Миг, и сапог Крида оказался прижат к горлу упавшего Бернарда. Не угроза, а спокойный контроль. Бернард задрожал, его взгляд потерял прежнюю уверенность, сменившись чистым страхом. Он тихо пробормотал что-то на латыни — это было не проклятие, а признание поражения. Дуэль была закончена. Быстро, точно и беспощадно.
— Идём, Витя! — Бель мягко, но настойчиво потянула Крида за руку, её пальцы сжались вокруг его кисти, передавая не только физическое прикосновение, но и ощущение спокойствия и уверенности. Она старалась отвлечь его от последствий дуэли, от остаточного напряжения, витавшего в воздухе. Однако Крид не поддался, застыв на месте.
Его взгляд был прикован к небу, к поблёкшему магическому куполу, висевшему над городом. Некогда сиявший ярким светом, он теперь походил на угасающую звезду. Это был не просто щит, а древнее магическое сооружение, защищавшее Сполето от внешних угроз, и его потускнение предвещало серьёзную опасность. Крид чувствовал это интуитивно, видел в изменении энергетики воздуха, в лёгком дрожании ближайших зданий. Он понял, что произошедшая дуэль была лишь малым эпизодом в большей, более страшной игре.
— Нужно обновить его питание, — спокойно, но твёрдо сказала Бель, её голос звучал с уверенностью командующего, принимающего решение в критической ситуации. Она не пыталась спорить или убеждать Крида, она просто констатировала факт, приняв решение за него. — Или принести жертву для перезарядки купола, — добавила она, кивнув в сторону поблекшего щита. Её слова звучали чётко, без излишних эмоций, но в них слышалась глубокая озабоченность и понимание масштаба стоящей перед ними задачи. Это был не просто технический вопрос, а ритуал, требующий определённых действий и готовности к жертвоприношению. Это было дело жизни и смерти для всего города. И Крид, оценив ситуацию, кивнул в ответ, понимая, что их день только начинается.
Они шли молча, но не в неловком молчании, а в том сосредоточенном, которое предшествует великим событиям. Воздух в Сполето казался гуще, тяжелее, наполнен предчувствием чего-то важного, неизбежного. Закат окрашивал небо в яркие, прощальные цвета, словно провожая их в путь. Каменные дома Сполето, некогда тёплые и гостеприимные, теперь казались холодными и безмолвными свидетелями надвигающейся угрозы.
Бель шла впереди; её фигура казалась лёгкой и грациозной, но в походке чувствовалась твёрдая уверенность и целеустремлённость. Крид следовал за ней, тело напряжено, взгляд сосредоточен и насторожен. Он ощущал изменение в воздухе, в энергетике города, напряжение, висевшее в ожидании разрядки. Они шли к древнему кладбищу Сполето, забытому и заброшенному месту, где тени древних легенд смешивались с холодным дыханием смерти.
Воздух здесь был ещё тяжелее, ещё насыщеннее историей и мистикой. Старые надгробия, покрытые мхом и лишайником, стояли как молчаливые стражи, охраняя покой умерших. Среди них выделялась фигура Архангела Утренней Звезды — старинная статуя из чёрного мрамора, излучавшая слабый, потускневший свет. Это был артефакт, питавший магический купол, его сердце. Тусклый свет статуи говорил о критическом истощении энергии — предвестнике беды.
Бель остановилась перед статуей, лицо сосредоточено, руки сложены в молитвенном жесте. Она начала шептать древние заклинания; голос звучал тихо, но мощно, проникая в самую глубину веков. Воздух вокруг статуи озарился слабым свечением, и закружился вихрь энергии. Крид ощутил пульсацию энергии в своих венах, почувствовал присутствие духов предков, наполняющих его силой и решимостью.
Аннабель, с нежностью опытного целителя и твёрдой уверенностью воина, взяла Крида за руку. Её пальцы вновь обвили его кисть, передавая не только физическое прикосновение, но и тонкий поток успокаивающей энергии, подобный шёпоту летнего ветра. Это был не просто жест, а ритуал, тонко настроенный обряд распределения нагрузки, устанавливающий невидимую, но прочную связь между ними и древним артефактом. Она перенаправила поток энергии, уходящий на подпитку Архангела Утренней Звезды, на обоих, разделив тяжёлое бремя жертвоприношения поровну. Это было необходимо для облегчения переноса огромной магической нагрузки, неизбежной при подпитке истощённого артефакта.
Минуты тянулись, словно вечность. Каждая секунда казалась бесконечно долгой, каждый вдох — колоссальным усилием. Архангел Утренней Звезды неустанно поглощал их энергию, словно ненасытный монстр, высасывающий жизненные соки. Крид и Бель стояли неподвижно; лишь едва заметное дрожание тел свидетельствовало об огромных усилиях, прилагаемых ими для поддержания равновесия. Но Бель, опытный маг, тонко чувствующий изменения в потоках энергии, отметила нечто необычное.
Она чувствовала себя прекрасно. Её тело было наполнено силой, энергия текла свободно и мощно, подобно бурному горному потоку. Ни капли магии не исчезло; казалось, она даже усилилась. Это было необычно, практически невероятно. Обычно подобный ритуал приводил к истощению, к потере сил. Но не в этот раз.
Крид оставался совершенно невозмутим; его лицо выражало не просто спокойствие, а безразличное, величественное достоинство. Он стоял, как несокрушимый монолит, не поддаваясь ни малейшему колебанию. Это было не просто физическое спокойствие, а непоколебимая сила духа, которая помогала сохранять равновесие перед лицом огромной магической нагрузки. Его невозмутимость поразила Бель, и на мгновение она забыла о ритуале, залюбовавшись его холодной, непроницаемой статью. В нём ощущалась такая сила, такая глубокая внутренняя гармония, что это одновременно поражало и притягивало.
