Мысль о том, что своим поступком удалось выбить из колеи этого типа, согревала и поднимала настроение на недосягаемую высоту. Даже если Исса принимала желаемое за действительное.

— С ума сойти! — выдохнула Ло, плюхнувшись напротив змеи на свой стул. — Мне срочно надо выпить!

— Тебе-то с чего? — рассмеялась Велица. — Это у нас Исса выдала так выдала, что даже контуженный менталист обалдел.

— Шутишь? — бросила на неё изумлённый взгляд русалка, уже схватившая бутылку и, раз такое дело, взявшаяся наполнять все четыре бокала. — Я танцевала с наследником империи! Он поцеловал мне руку! Неделю мыть не буду...

— С наследником?! — ахнули остальные.

— Ты ничего не путаешь? — уточнила Айнур недоверчиво. — С чего ты взяла, что это был он?

— Девочки, вы что, совсем газеты не читаете? — растерянно уставилась на них русалка. — Да его портрет постоянно на первых полосах! Лазурит Кастет, его профиль сложно с кем-то перепутать!

— И что он здесь забыл? — продолжила кентаврида, высматривая мужчин, но найти столик, за который они ушли, не получалось — кажется, его затягивал отвод глаз.

— Навещает пострадавшего друга, конечно, — легко ответила Веля. — Мы же выяснили, что они с Цитрином дружны.

— Но почему здесь? — продолжила недоумевать Айнур.

— Так «Пряный вечер» — собственность кого-то из родственников императора, — вспомнила Исса. — Где ещё! А мне, значит, не показалось, что музыканты следили за его движениями и специально умолкли, когда ему вздумалось поговорить…

— Ты лучше скажи, чего это ты к Цитрину целоваться полезла? — не забыла Велица, и змея пожалела, что подала голос и привлекла к себе внимание. — Всё, определилась, он тебе уже нравится?

— Да разозлил он меня, — проворчала змея, чувствуя, однако, не злость, а досаду и смущение. — Это было ужасно! Двигается механически, пытка какая-то… Лучше бы он мне ноги оттоптал, чем вот это. Очень хотелось его хоть немного расшевелить!

— Ну да, ну да, — захихикали подруги.

Но к теме спонтанного поцелуя в этот вечер милостиво не возвращались.

— Ты специально выбрал для танца ту девушку, которая тебя узнала? — спросил Цитрин, когда они с другом заняли столик. Для Кастета свободное место находилось всегда и везде, что уж говорить про ресторан его троюродного дядюшки?

— Я выбрал ту, которая умеет танцевать, — улыбнулся он. — Не как твоя, но очень неплохо двигается, так что я получил удовольствие. Кроме того, именно она толкнула ту очаровательную змейку в твои объятия, как я мог пройти мимо столь самоотверженной особы?

— С вежливым кивком, — ответил менталист. — И госпожа ас-Брусла — не моя девушка.

— Однако совсем не против ей стать!

— Уверяю, это не так, — возразил Цитрин. — Я вполне ощутил глубину её злости, обиды и отвращения.

— Ну да, именно из-за отвращения она тебя поцеловала, — улыбнулся Лазурит. — Девушки именно так всегда и поступают. Ты точно правильно понял её эмоции?

— Это бессмысленный разговор.

— Упрямство твоё бессмысленное. Посмотрел бы ты на неё внимательнее ещё раз! Держу пари, в первый раз ты ошибся и что-то не так понял.

— Такая вероятность существует, однако шанс нового срыва существенно выше. Третий подряд за короткий срок, он может слишком сильно навредить. Риск неоправдан.

— Клянусь лазуритом, ты невыносим в таком состоянии, — проворчал Кастет. — Ну посмотри на неё сейчас, холодным взглядом!

— В нынешнем состоянии я не способен к тонким манипуляциям, тем более — глубже поверхностных слоёв психики, — возразил менталист. — Это будет грубое вмешательство, которое потянет на часть седьмую, статью тринадцатую, часть…

— Хватит! — оборвал его Лазурит. — Мне слишком хочется тебе врезать, поговорим об этом ещё раз, когда придёшь в себя.

— Как пожелаешь. — Цитрин учтиво склонил голову, и его собеседник мучительно скривился.

— Что с твоим прогрессом восстановления?

— Целитель уверяет, что всё идёт хорошо и уже через несколько дней можно ожидать заметных изменений, — дисциплинированно отозвался менталист, и его собеседник облегчённо перевёл дух: новость была отличной.

— Я так и не понял, откуда взялся этот инспектор и что он натворил. Мне казалось, ты вполне ладишь с ними, разве нет?

— В последнее время никаких недопониманий не было, — подтвердил Цитрин. — Насчёт всей этой истории госпожа ас-Брусла выдвинула разумную идею…

Кастет усмехнулся на упоминании девушки, но благоразумно не стал заострять на нём внимание. Сейчас с Цитрином разговаривать бессмысленно: целитель уверял, что он не только эмоций лишён, но и когнитивные функции ослаблены, его сейчас, такого, в чём-то убеждать — себе дороже. Пусть придёт в чувство, а там можно снова поднять эту тему.

За Книжника Лазурит переживал искренне: для него менталист был, пожалуй, единственным человеком, которого можно назвать другом без оговорок и в лучшем смысле этого слова. Он один из немногих не искал выгоды от знакомства с наследником империи, и это подкупало. У Цитрина тоже были серьёзные проблемы с ближайшим окружением, и Кастет без шуток гордился тем, что оказался в ближнем круге менталиста. Встретить в девятнадцать лет первого настоящего друга — это вообще дорогого стоило.

Нередко находились те, кто намекал, будто всё это игра и манипуляция со стороны сильного мага, который грезит о власти. Сложнее всего в таких случаях было не рассмеяться «доброжелателю» в лицо. Кастет прекрасно знал, насколько тошнит Книжника от великосветского общества, от необходимости копаться в придворной плесени и выуживать из океана мелких страстей отголоски серьёзных проблем. Грёзы о власти? Да больше всего на свете менталист мечтал о том, чтобы оказаться подальше от столицы и дворца!

Вывод целителя о причинах первого срыва был однозначен: спусковой крючок не имел значения, подтолкнуть могла любая мелочь, а главная причина — в накопившихся напряжении и усталости. Цитрин долго терпел и выполнял свой долг, но в какой-то момент не выдержал.

Императору отчаянно не хотелось терять и заменять кем-то отлично зарекомендовавшего себя человека, чьими стараниями было раскрыто несколько заговоров, но дураком он не был и ценить людей умел, особенно верных и уникальных, да ещё в том случае, если дело касалось их жизни. Цитрин Книжник был слишком ценен, чтобы корона могла его потерять, и гораздо разумнее оказалось отпустить его в длительный отпуск. Конечно, самому магу эта идея не озвучивалась, но правитель не терял надежды вернуть его обратно.

Кастет помалкивал, хотя и знал об этом мотиве отца. Силой Цитрина во дворец никто не потащит, а если вдруг почувствует себя хорошо и согласится вернуться — что ж, самому наследнику будет только лучше в компании друга, но пока он искренне радовался за воодушевлённого и окрылённого новой работой Книжника. Времени на то, чтобы навещать его, у Кастета не было, но активной переписке это не мешало. Лёгкость ощущалась не только на словах, а в самом тексте коротких писем.

Поделился Цитрин и новостью о том, что влюбился в студентку. Поначалу Кастет насторожился, но запросил досье на девушку и её ближайших родственников, навёл справки и успокоился. Талантливая, отличница, из приличной семьи, да ещё частично одарённая. С женщинами Книжнику не очень-то везло: либо мешали их личные качества и меркантильные интересы, либо обычная проблема менталистов с ближним кругом, и вдруг такая удача! И шанс на благосклонность предмета нежных чувств, кажется, был неплохой.

Кастет от всей души желал другу удачи. Тот испытывал воодушевление и азарт — даже когда писал о том, что девушка сопротивляется и упирается. Был настроен на долгую осаду, не собирался торопиться и тщательно продумывал каждый шаг.

И вдруг — новый срыв!

Как, с чего?! Никаких предпосылок, никаких проблем! Кастет даже поначалу не поверил, решил, что ошибка. Потом — испугался, но быстро выяснил, что самого худшего исхода удалось избежать.