В первый раз перемена Цитрина после срыва шокировала Лазурита, и объяснения целителя казались более чем сомнительными, но время подтвердило правоту опытного мага. Во второй раз Кастет уже знал, чего ждать, и отчасти именно поэтому не рвался навестить друг сразу же, отменив все дела. Предпочёл подождать удобного момента — чтобы и свободного времени в расписании больше чем четверть часа, и, глядишь, менталисту немного полегчает.
Полегчать, увы, не успело, приходилось терпеть.
Причину срыва Цитрин объяснил очень скупо: ещё не до конца восстановился, а тут ощутил эмоции своей избранницы, осознал, что всё это время принимал желаемое за действительное, и наложилось. По большей части винил он в этом самого себя: решил воспользоваться артефактом, чтобы заглушить дар, а без него — не хватило навыков, чтобы правильно понять чувства девушки.
Печальная, но правдоподобная история, и Кастет уже задумался о том, чем можно отвлечь и развлечь друга после того, как тот придёт в себя и возникнет такая необходимость.
Но то, что он видел сейчас, перечёркивало все выводы менталиста. Не станет такая девушка, какой рисовалась во всех характеристиках юная госпожа ас-Брусла, буквально навязывать танец неприятному ей мужчине, да ещё и целовать после. Говорить об этом с Книжником сейчас было бессмысленно, он явно упёрся. Сделал выводы на основе каких-то собственных ошибок и не видел смысла их пересматривать.
Оставалось надеяться, что скоро Книжник придёт в себя, вернётся желание завоевать понравившуюся девушку, и он сумеет разобраться в собственных и её чувствах. А пока можно было заняться и этой странной историей с появлением инспектора.
— А у тебя тут весело, — усмехнулся он. — Только я согласен со змеёй, целили в тебя. Ей-то какой урон? С тобой поругалась? И кому это всерьёз может понадобиться? Если парня увести — так, наоборот, надо стараться вас свести. Просто гадость сделать? Если она так тяготилась твоими знаками внимания, то ей услугу оказали. Если бы не дошло до твоего срыва, она просто ещё более старательно избегала бы твоего общества. Так что думай, кто может быть на тебя обижен. Причём из местных, устраивать всё это из дворца — глупость несусветная. Мелко, по-детски. Обиженные студенты? Влюблённые студентки?
— Не представляю, — медленно качнул головой Цитрин. — Ещё далеко до конца семестра, практика начнётся только через пару недель, студентам мстить не за что.
— А старые счёты?
— Я не был здесь много лет, с тех пор, как закончил обучение. Уверяю, если недоброжелатель здесь, я его почувствую, когда способности немного восстановятся. Если бы не артефакт, давно бы уже заметил.
— Ладно, разбирайся. А тебе, к слову, передавали приветы…
Больше к разговору о происшествии и юной змее они не возвращались. Нашлись столичные новости и общие знакомые, которых вполне можно было обсудить, да и Цитрин о своей новой работе рассказывал охотно, даже несмотря на нынешнее состояние. Интеллектуальные темы с ним сейчас шли гораздо легче эмоциональных, на них друзья в итоге и остановились.
***
Цитрин, по отзывам знакомых из других групп, держался стоически. Принимал фрукты и открытки, не дёргал глазом на воодушевляющие песни и плакаты. Исса бы даже пожалела его, если бы его физиономия не оставалась столь же каменной, несмотря на все старания студентов вывести из себя. То есть, конечно, расшевелить и взбодрить, но итог у подобных стараний мог быть только один.
Сама змея решила не перегибать и больше к сонму дарителей не присоединялась, а к концу недели поток спасителей и желающих поддержать преподавателя заметно поредел и почти вовсе иссяк. Менталиста, конечно, жаль, но у учеников имелись и другие дела, а безрезультатные попытки спасения быстро убивали всякий интерес. Если бы ещё наблюдался прогресс — другое дело, а так…
Придумать же что-то ещё, более действенное, не получалось. Ну и кроме того, Исса немного стеснялась собственного поступка в седмицу. Вроде бы ничего неприличного не сделала, и даже без коварного пряного вина тот поцелуй не казался чем-то особо вызывающим или неправильным, но всё равно было неловко находиться рядом с Цитрином.
Подруги поддразнивали, но без огонька. Ло гораздо больше впечатлила встреча с наследником и его близкая дружба с Книжником, а соседкам было не до того. Велица с Морознем погрязли в каких-то запутанных родственных делах в преддверии большого праздника в семье парня — дня рождения прадеда, настоящего патриарха рода, сурового и уважаемого всеми. От предложенной помощи сирин только отмахивалась, что там кентавр все четыре ноги поломает, пытаясь распутать все эти интриги.
Айнур была непривычно сдержанна и молчалива, а на все расспросы ссылалась на дурную погоду и плохое настроение, уверяя, что ничего серьёзного не случилось.
Погода и правда воцарилась удручающая. Скалистый остров окутали низкие серые тучи, из которых почти без перерыва сыпался снег пополам с дождём, сугробы съёживались и серели, ночами схватывались мёрзлой коркой, и выходить из университета хотелось ещё меньше, чем настоящей зимой. В кои-то веки Исса была не одинока в этом нежелании, его разделяли почти все обитатели острова.
Факультатив, однако, прошёл неплохо. Показанная драконом методика самоконтроля давала плоды, поэтому у Иссы начало получаться не дёргаться рядом с ним и держаться более уверенно. Ментальный маг оценил старания, поэтому всё занятие прошло в деловой, рабочей обстановке, и в конце змея даже удостоилась скупой похвалы, тем более ценной, что заподозрить Цитрина в предвзятости сейчас не получалось.
Ситуация с неожиданным появлением инспектора в университете, которое привело к срыву менталиста, не спешила проясняться. Установили только, что анонимка поступила отсюда, со Скалистого острова, но кто её отправил — оставалось неизвестным. Цитрин не вспомнил своих недоброжелателей, соседки по блоку принесли Иссе несколько имён тех, кто её недолюбливал, но даже крыса в сумке казалась неубедительным для них поступком, что уж говорить о жалобе в надзор!
Цитрину тоже не везло с поисками. Подробно о своих успехах он не отчитывался, но скупо сообщил, что недоброжелатель ему пока не попался: то ли его вообще не было в университете, то ли не успели пересечься, то ли свои чувства он скрывал достаточно глубоко и умело.
Единственным событием, разнообразившим жизнь группы на этой неделе, причём таким, что лучше бы обойтись без него, стала травма одного из парней в группе Иссы на тренировке, Речёна Браздова. Он собственной вины в случившемся не отрицал, но вздорная мать, примчавшаяся защищать единственного ребёнка, винила абсолютно всех вокруг, кроме «кровиночки». В результате несколько дней прошли очень нервно: замучили преподавателей, замучили студентов. Потом кое-кто из них возмущённо заявил остальным, что мамаша попыталась его подкупить, чтобы подтвердил вину преподавателя, и скандал вышел на новый виток.
Змею всё это затрагивало как старосту, потому что парню предстояло восстанавливаться больше месяца, и, пока не определились, возьмёт ли он год академического отпуска по болезни или постарается не отстать от остальных, она организовала одногруппников на дежурство по раненому, чтобы он не отставал хотя бы по теоретическим предметам. Благо голова не пострадала, только спина.
— Исса, на минутку! — Топаз Бант выловил её на обеде в следующий четверг, через две недели после срыва Книжника. — Я с новостями по Речёну.
— Опять мамаша что-то учудила? — тяжело вздохнула Исса.
— Нет, на этот раз новости хорошие, — улыбнулся он. — Декан с ней уладил, так что проблем больше не будет, а Браздов берёт паузу на год.
— Всё-таки решил не пытаться нагнать? — Новость вызвала сожаление: несмотря на буйную родительницу, сам Речён был хорошим, весёлым парнем, да и учился неплохо.
— Целители настояли. Встать-то он встанет, но нормальную нагрузку сразу не потянет. Будет надрываться, только хуже сделает, и как бы вообще не покалечился. А к следующему году полноценно восстановится.
