Отказаться от дополнительных занятий оказалось проще, чем убедить саму себя в правильности решения. Ответственная отличница внутри бунтовала против наплевательства на важную практику из-за глупых сиюминутных проблем, её слухи не волновали. Пришлось договориться с собой, что это временная мера, а там, может, ситуация разрешится, и занятия продолжатся. А пока можно выполнять те практики, которые уже показал менталист. Он же говорил, что тут важна тренировка и самостоятельная работа, и в этом точно не было никакого подвоха.

Остаток недели прошёл мирно. Яман держался поодаль, заговаривать с ним первой Исса не пыталась. Если Айнур права и кентавр раскаивается — пусть сам об этом скажет, а ей и так неплохо. Даже несмотря на то, что пару раз на неё порывались «повлиять» общие знакомые, кое-кто даже дошёл до угроз. Но змея не просто так училась на боевого мага, на жёсткость не задумываясь ответила жёсткостью — а начинать драку из-за такой мелочи никто не стал. Не стоило это вылета из университета.

Кое-кто из девушек, неровно дышавших к Яману, осторожно интересовался у Иссы, расстались ли они. Та только пожимала плечами и отправляла с этим вопросом к парню. Судя по тому, что тот ни с кем не сближался, наверное, всё ещё встречались.

Вот тоже ещё странность. Змея понимала, что реагировать на подобное должна как-то иначе — и на ссору, и на вопросы. Даже уравновешенная Велица в моменты редких размолвок с парнем неизменно впадала в уныние, плакала вечерами и не могла о нём спокойно говорить. Иссу же куда больше волновало поведение менталиста. Объяснить это было нетрудно, но совсем не хотелось о таком думать, и змея только уговаривала себя, что всё пройдёт.

Вечер шестицы скрасил танцевальный клуб с очередной встречей, куда Исса отправилась с облегчением и даже сумела поначалу расслабиться. Но через некоторое время поймала себя на том, что оглядывается по сторонам, то ли надеясь, то ли опасаясь увидеть светловолосую драконью макушку.

Непроизвольно Цитрин устроил новую проблему. Постоянно вспоминалась вечеринка после выставки, все партнёры невольно сравнивались с ним — и проигрывали. Кто-то с разгромным счётом, кто-то достойно, но всё равно результат был не в их пользу.

Исса на одном упрямстве продержалась достаточно долго, но в какой-то момент не выдержала. Удовольствия никакого, зачем тратить время? Лучше пойти в комнату и там заняться полезным.

Огромный комплекс зданий университета спроектировали и построили специально для него, ничего не пришлось переоборудовать и подгонять. На пустынном острове никогда не было городов или даже крупных деревень, только отдельные крошечные поселения. Отпугивал не столько зимний холод, сколько штормовые ветра, порой буквально сбивавшие с ног, и очень бедная почва, не способная родить достаточного количества травы для прокорма хотя бы овец даже в летние месяцы. Здесь только ловили рыбу и пытались добывать серебро. Но хороших, защищённых бухт Скалистый остров не имел, разрабатывать бедную породу оказалось невыгодно — жила слабая, прерывистая, а условия суровые.

Администрация и хозяйственные службы делили с библиотекой просторное трёхэтажное здание, в подвале которого стояли внешние портальные арки, а снаружи возле парадного подъезда начинался мост на соседний остров. С другой стороны располагалась большая круглая площадь, на которой в хорошую погоду проводились общие собрания. Её охватывало незамкнутое кольцо лекционного корпуса с разрывом на месте административного — пятиэтажная махина, в которой проводились все общие теоретические занятия и часть практических, не связанных с магией.

Остальные здания расходились от этого центра в стороны, словно лепестки от сердцевины цветка. Слева от моста — преподавательское общежитие между двумя студенческими, в каждом из которых имелись собственные технические службы вроде прачечной. Весь его первый этаж занимала огромная общая столовая, разделённая на секции, чтобы разбавить гул и хотя бы зрительно уменьшить толпу.

Справа от моста — инженерный факультет с многочисленными пристройками в дальнем торце. Деканат, кафедры и бесчисленное множество небольших кабинетов и лабораторий, в которых чем только не занимались. Инженеры, алхимики, артефакторы, портальщики — те, кто совмещал практическую магию с практической наукой. Именно инженерный факультет приносил наибольшее количество разрушений своими экспериментами.

Дальше шёл целительский факультет, который, несмотря на название, обучал по большей части не лекарей, а тех, кто разрабатывал медицинские заклинания, изучал людей и магию, болезни и последствия воздействия Пустоты.

Самый огромный и многочисленный, универсальный выпускал иллюзионистов, теоретиков множества направлений, бытовых практиков и ещё полсотни тех специальностей, о существовании которых сложно вспомнить с ходу, но без представителей которых невозможна полноценная жизнь современного мира.

Боевой факультет располагался на самом дальнем от моста конце университета, отделялся самым длинным переходом и обладал наибольшим количеством пристроек и павильонов, в которых тренировались студенты.

В каждом корпусе, в самом дальнем конце, располагались локальные постоянно действующие порталы, позволяющие попадать из корпуса в корпус быстрее. Ими не любили пользоваться, потому что порталы достаточно часто ломались, собирали очереди, и был велик риск задержаться ещё сильнее.

Танцевальный клуб квартировал в музыкальном зале, расположенном на самом верхнем этаже главного корпуса. Это место называлось «культурным уголком», потому что этажом ниже располагался небольшой университетский музей, а ближайшая галерея вела на крышу медицинского факультета, которую целиком занимал зимний сад, разделённый на две зоны — доступную для посещения и испытательную, где работали биологи.

Вокруг всего этажа тянулась галерея открытых балконов. В тёплую погоду двери туда не запирали, и можно было обойти вокруг корпуса поверху, пересекая спицы-галереи. На эту площадку выходили большие окна лекториев и залов, поэтому днём особой популярностью балконы не пользовались, мало ли кто и что изучает за окном, а вот вечерами любители посидеть находились.

Но это весной и в начале осени. Зимой двери запирались, балконы пустели и превращались в унылые, заметённые снегом уступы.

Исса добрела по коридору до начала перехода, ведущего в общежитие, и замедлилась. Судя по отзвукам голосов, в конце галереи кто-то стоял и весело болтал, а встречаться с людьми не хотелось.

Поколебавшись, девушка решила подождать. Перед началом галереи имелся небольшой холл, а по обеим сторонам его — широкие окна с низкими подоконниками, к одному из них змея и приблизилась. В этом небольшом зале по вечернему времени царил сумрак, а на пустынный балкон из окон перехода лился тёплый жёлтый свет, — всё это позволяло не таращиться впустую в непроглядную черноту за стеклом, а видеть кусочек снежной ночи.

Оттепель заканчивалась, но медленно и тихо. Она не сорвалась трескучим морозом, а ложилась сейчас на землю толстым снеговым ковром. Белые хлопья в полном безветрии падали мягко и торжественно, вызолоченные отсветами. Так красиво, что почти хочется оказаться снаружи, подставить ладони…

На родине Иссы очень редко шёл снег. Перед тем как приехать на Драконьи острова, она видела его всего два раза в жизни, в детстве, и с той поры сохранилось лишь ощущение чего-то волшебного и сказочного. Снег для неё стал символом обманчивости красоты в куда большей степени, чем все ядовитые твари родных лесов и прибрежной полосы. Мягкий, пушистый, кажущийся тёплым — холодный и исчезающий от прикосновения. Как ещё его воспринимать?

Но вот такой, за стеклом, он всё равно был красивым. Исса уселась на подоконник, пристроилась в углу и — засмотрелась, вскоре совсем забыв, что изначально намеревалась только дождаться ухода случайных студентов. Мимо несколько раз гулко простучали шаги, но змея не обращала на них внимания, а прохожие — не замечали её.

Снег падал, принося умиротворение.