Внимательно наблюдаю за кареглазым поверх кружки, делая несколько глотков обжигающего напитка. Арсений жадно поглощает бутерброды, и пододвигает ко мне один, одним взглядом давая понять, что если не поем, то меня накажут. Могла бы и воспротивиться, но находясь в неком состоянии задумчивости и…страха, начинаю есть. В голове много вопросов, и я пытаюсь сдерживаться, но язык мой — враг мой. Слова срываются раньше, чем успею всё обдумать…

— Кто ты?

Белорецкий скептически приподнимает бровь, продолжая есть свой бутерброд, при этом не сводя с меня своего пронзительного взгляда, и…глаза вновь вспыхивают золотом, и я осознаю, что это не блик от солнца, и явно не особенность организма. Оттого каменею, а горло сдавливает невидимая рука. Кажется, мужчину забавляет моя реакция и даже…возбуждает. Пухлые губы растягиваются в порочной улыбке, предвкушая продолжение моих эмоциональных скачек, но следующие слова бьют под дых, лишая всего кислорода.

— Я — оборотень, Катерина. Тот, про кого пишут нелепые сказки и снимают фильмы, не имеющие ничего общего с реальностью, — с неким наслаждением выдыхает, делая ещё пару глотков кофе, отставляя пустую кружку в сторону.

Не знаю, что говорить, а реакция тела следует незамедлительно.

Кухню оглушает мой дикий истеричный смех, даже прикрываю глаза, сдерживая слёзы. Всё похоже на бред, и я словно парю в двух измерениях. То ли смеюсь, то ли плачу, осознавая, что попала в капкан. Не могу остановиться, и громко вскрикиваю, открывая глаза, едва ловлю на себе цепкий золотистый взгляд, пропитанный хаосом. Смех резко обрывается, я вскакиваю на ноги, делая пару шагов назад, отрицательно мотая головой.

«Нет. Это всё бред. Я сплю. Точно! Нужно просто прийти в себя!».

Но стоит ущипнуть себя, и понимаю, что боль реальна, и это явно не сон. Голова кружится, в глазах темнеет. Не помню, в какой момент подкашиваются ноги и я лечу на пол, только слыша в голове отчаянный крик…ребёнка.

Происходящее попахивало бредом, точнее, казалось, что я сошла с ума. Сидя на диване в собственной гостиной, прижав к себе ноги, с распахнутыми от неверия и ужаса глазами, рассматривала большущего волка с насыщенно-шоколадной шерстью, сидящего по центру ковра. Золотые глаза цепко следили за каждым моим движением, подмечая малейшую реакцию. А я и дышать боялась.

Когда пришла в себя, практически сразу накричала на Белорецкого, обвинив его во всех прошлых грехах и нынешних. Мало того, что не чувствовал за собой вины и вторгался против моей воли в мою жизнь, так ещё и пытался свести с ума фантастическими бреднями. Я была намерена выставить мужчину «вон», и более никогда не видеть. Арсению же не понравилось ни одно моё слово, и, чтобы убедить меня в реальности происходящего, мужчина обратился в волка.

Честно, не ожидала подобного исхода, оттого сидела истуканом, глупо моргая, надеясь, что мираж рассеется. Но зверь передо мной был более чем реален. И прошло несколько долгих минут, прежде чем хищник поднялся, медленно, гипнотизируя золотом глаз, направляясь ко мне, заставляя сжаться ещё сильнее, крепче сжимая ноги. Даже стоя на четырёх лапах оборотень сейчас был выше меня, хотя я сидела на диване.

Хищник оскалился, демонстрируя устрашающую челюсть с полным комплектом острых, как лезвие, зубов, а клыки вовсе вызывали дикий ужас, грозясь переломить мне хребет одним щелчком. Стоило волчьей морде приблизиться ещё, оставляя между нами пару жалких сантиметров, отчего ощущала на своём лице обжигающее дыхание смерти, кажется, вовсе перестала дышать.

«Невозможно. Этот мир должен быть нормальным. Должен!», — пыталась убедить себя, стараясь абстрагироваться от происходящего.

Только вот стоило оборотню опустить свою морду, и провести шершавым языком по моей шее и плечу, как меня всю передёрнуло, и не понятно, отчего конкретно. Или от самого действия, пропитанного дикостью и пороком. Или от реальности прикосновения, которое не было похоже на иллюзию, или игры разума.

Ненависть?

Увы. В данный момент не ощущала ничего, кроме поглощающего скользкого страха, поработившего каждую клеточку моего тела. Я не верила в существование сверхъестественного, и сейчас было проще испепелить из памяти этот момент, но…

Белорецкий этого не позволит. Даже, если сам мужчина откажется от меня, уедет и забудет, меня всю жизнь будут преследовать кошмары, а кто-то, защищая сохранность тайн потустороннего мира, может и вовсе пожелать мне смерти, боясь, что я сболтну лишнее на публике, учитывая мою публичность.

— Какая же ты сладкая, — раздалось уже человеческое хриплое на ухо, и шею обожгли мягкие чувственные губы.

Передо мной уже сидел мужчина, а не волк, упираясь коленями в пол, а руками в сидение дивана. Он не переставал покрывать мою шею и плечи жадными поцелуями, словно желая сожрать. А у меня перед глазами до сих пор отражалась волчья пасть, и вспоминалась сказка про «Красную шапочку». Учитывая многие слова Белорецкого, почему-то не отмела мысль о том, что съел бы он меня с превеликим удовольствием, отчего голова шла кругом.

Вся моя спесь испарилась, включились мозги, и я осознавала всю свою беспомощность и слабость перед этим беспощадным монстром. В данный момент не было сил бороться, да и, чтобы начать это делать, придётся сначала перебороть страх. И всё же…

— Ты же меня кусал? — тихо, сдавленно, выдыхаю, делая короткий вдох.

Чувствую, как мужские губы растягиваются в улыбке, а затем горячий язык прочерчивает дорожку от края плеча к подбородку. Воистину звериные повадки, пропитанные адской похотью.

— Кусал, — не кривя душой, чарующе произносит, кажется, наслаждаясь этим.

Прикрываю глаза, собираясь с мыслями, а грудь сдавливает сильнее от страха.

— Теперь, я стану такой же, как…ты? — произношу более интересующий вопрос, и на миг оборотень замирает.

Прикладывая силу, расцепляет мои руки, а затем и вытягивает мои ноги, ставя ступнями на пол, а после разводя широко колени в стороны, оказываясь между ними. Ощущаю себя куклой, и сопротивляться не могу, точнее, боюсь. Лучше не провоцировать зверя. Сначала, стоит собрать максимально информации, а уже после принимать действия.

Человеческие тёмно-карие глаза, направлены на моё лицо, и сейчас, словно прожигают душу насквозь.

— Нет, — раздаётся уверено, и я едва заметно облегчённо выдыхаю. — Но однажды станешь.

В страхе распахиваю глаза, чувствуя, словно удар под дых. В голове роется миллион мыслей, одна хуже другой, и мне хочется вопить от ужаса, но ничего сделать не могу. Кажется, всё и так считывается по моему лицу, отчего Арсений не пытается ликовать или насмехаться, а наоборот, его лицо вдруг смягчается, ладонь ложится на щёку, касаясь крайне нежно…

— Я пометил тебя, девочка. Теперь любое сверхъестественное создание знает, кому ты принадлежишь. Но век человека короток, а мы живём в разы дольше, да и будучи волчицей, тебе будет легче выносить потомство. Поэтому однажды ты станешь одной из нас.

Столь плавная лёгкая речь ударила по голове, точно обухом. От каждого слова становилось хуже, и ненависть вновь давала о себе знать. Ещё могла смериться с какой-то там меткой, в конце концов, обычному человеку до этого и дела нет, но вот всё остальное…

Казалось, Белорецкий давно всё продумал, и интересоваться моим мнением никто не собирался. Меня просто ставили перед фактом. И это невероятно злило. То, как одиннадцать лет назад, не слушая меня, Арсений воспользовался мной, следуя только собственным желаниям, точно также он поступал и сейчас, разница лишь в том, что список требований возрос до космических пределов.

— Сколько тебе лет? — сдерживая злость, поинтересовалась.

И вновь обжигающий взгляд, направленный на губы.

— Семьдесят девять, — хрипло протянул, наклоняясь, оставляя короткий поцелуй в уголке губ, после вновь припадая к шее.

От произнесённой цифры обомлела, совершенно не реагируя на происходящее. В то время, мужчина успел развязать мой халат, и, положа ладони на оголённые бёдра, медленно повёл руки выше, вскоре обхватывая талию. Жадный вдох в районе плеча, и короткий хищный рык, тоже не вывели меня из состояния ступора. Даже, когда оборотень уложил меня на диван, наваливаясь сверху, сдирая халат с тела окончательно, отчего оказалась полностью обнаженной, продолжала тупо пялиться в потолок, переваривая всё услышанное ранее.