— Вся ты… Создана только для меня, — хрипло нетерпеливо протягивал мужчина, покрывая моё тело обжигающими горькими поцелуями, попеременно прикусывая нежную кожу, вновь оставляя следы своей страсти. — Одиннадцать лет ты сводила меня с ума, являясь во снах, а сейчас рядом… Я хочу восполнить потерянное время, девочка, — потёрся щекой о живот, прокладывая дорожку поцелуем ниже. — Ты забудешь о ненависти, ведь по сути, она не принадлежит тебе. Это всего лишь злость, которую легко искоренить. Но мы — звери, — короткий поцелуй в лобок, — И, учуяв свою самку, можем потерять контроль. Ты должна это понимать.

«Должна понимать?», — только отпечаталось в сознании.

В следующий момент стало не до мыслей.

Арсений прикусил клитор, после всасывая в рот, и проводя языком по нежным складкам, вырывая из груди непроизвольный стон. Моё тело вновь плавилось в умелых ненавистных руках, и я ничего не могла с собой поделать. Возможно, всё дело и правда в этой пресловутой «истинности», о которой так разукрашивал Белорецкий, и именно поэтому мой мозг отключается в присутствии мужчины. Это злит. Я не желаю прислушиваться только к инстинктам.

Оборотень доводит своим языком и пальцами меня до яркого оргазма, я вновь поймана в его тиски. И даже удивляюсь, когда Белорецкий не пытается удовлетворить свои потребности, а просто садится на диване, утягивая меня в свои объятия, и помогая облачиться в халат. Все его действия кажутся странными, и даже выбивают из колеи. Но проходят минуты, Арсений молчит, только крепко прижимает к себе, всё вдыхает мой запах, словно наконец-то добрался до кислорода, и вдруг резко поднимается, оставляя меня сидеть.

— Мне нужно ехать. Дела, — ровно выпаливает, с нотками раздражения, и, удаляется в спальню.

Только наблюдаю за идеально рельефной спиной и шикарной упругой задницей, ведь после обращения в человека из волка, мужчина был обнажён. Моргаю, сбрасывая наваждение, после затягивая пояс халата сильнее на талии, вновь прижимая колени к груди. Про себя радуюсь, что скоро останусь одна и смогу всё хорошенько обдумать. Тут же планирую план побега, мысленно прикидывая места уединения.

Арсений появляется бесшумно, застёгивая пуговицы на рукавах рубашки. Выглядит шикарно, и это стоит признать честно. И только сейчас замечаю то, чего не могла разглядеть раньше. Хищные движения и нечто тёмное, пропитавшее всего мужчину. Оборотни явно создания тьмы, и сама их сущность пропитана двуличием. До безумия красивые создания, на внешность и харизму которых клюют все люди, даже не представляя, какая беспощадная душа скрывается за манящим фасадом.

— Я планировал сообщить тебе позже о своём происхождении, — спокойно поясняет Белорецкий, заправляя рубашку в брюки. — И в других условиях. Сейчас мне действительно нужно ехать. За квартирой будут приглядывать мои люди. Если что-то захочешь, просто скажи им.

«Чёрт! Ещё и охрану ко мне приставил!», — разозлилась про себя, прикусывая губу.

План с побегом становился призрачным. Меня не выпустят из поля зрения, и на уловки женские не купятся. Это не обычные люди.

— Я хочу остаться одна, — коротко выпалила, смотря на мужчину исподлобья.

На самом деле, с языка так и норовили сорваться ругательства и проклятия, но сдерживалась. Арсений может сорваться, или вовсе останется, а мне этого совершенно не хотелось. В тишине и спокойствии легче думается. Только надеялась, что Белорецкого задержат на несколько суток, ибо видеть его самодовольную рожу совершенно не было сил. Хотя сейчас, оборотень насторожился, чуть сузив глаза и склоняя голову набок, присматриваясь ко мне…внимательнее. Не знаю, что его так задело в моих словах или моём поведении, но выглядел он крайне…подозрительным.

— Решишь сбежать — найду, — твёрдо выпалил, накидывая пиджак, отдёргивая рукава чуть ниже. — Не забывай, Катя, что на тебе моя метка. И в мире достаточно сверхъестественных существ, чтобы не только почуяли это, но и сообщили мне о твоём местонахождении. Не играй с огнём, и ты получишь всё, о чём мечтает женщина.

— Ты совершенно не знаешь меня, чтобы мечты других людей приписывать мне, — не сдержавшись, с ядом выпалила, сжимая ноги руками сильнее.

Арсений самоуверенно усмехнулся уголком губ, нарочито медленно подходя ко мне, а после резко наклоняясь, упираясь одной рукой в спинку дивана, а второй схватив меня за подбородок, запрокидывая мою голову чуть назад. Карие, практически чёрные глаза взирали на меня с желанием поработить. На лице играла предвкушающая улыбка. Ощущение, словно хищник забавляется перед предстоящей охотой за желанной добычей.

— Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, девочка, — уверенно хрипло выдыхает в мои приоткрытые губы. — Постараюсь закончить дела быстрее и вернуться к тебе.

«Лучше бы тебя черти унесли в Ад», — в сердцах желаю ему, только нахмурившись.

Белорецкий впивается в губы порабощающим поцелуем, и невольно я вновь таю под его натиском, мысленно только проклиная своё тело в очередной раз. Отстранившись, оборотень делает жадный глубокий вдох в районе моей шеи, а после резко выпрямляется, разворачиваясь и поспешно покидая квартиру. От громкого хлопка входной двери, вздрагиваю, тут же кладя ладонь в район плеча.

Вскакиваю с дивана, влетая в ванную комнату и вставая перед зеркалом, сдёргивая халат с плеч. Между плечом и шеей виднеются следы зубов, а также лёгкое покраснение. Прикасаюсь аккуратно пальцами, чувствуя небольшой зуд.

— Проклятье! — яростно шиплю себе под нос, хватая расчёску с каменной столешницы, и запуская в сторону ванны, слыша громкий треск.

В груди клокочет ненависть, проносясь огнём по венам. Глубоко дышу, вцепляясь руками в края раковины, силясь выстроить дальнейший план действий.

Сбежать из-под носа охранников Арсения не получится, и провести их вряд ли смогу. Но нельзя просто так сидеть. Я не могу позволить Белорецкому выиграть. Не после всего содеянного.

Принимаю душ, быстро переодеваюсь максимально удобно и закрыто. Не хочется щеголять со всеми отметинами, оставленными оборотнем, перед общественностью. Надею на голову бейсболку, пряча волосы под ворот водолазки. В короткую приталенную куртку кладу только наличку и телефон с паспортом. Пользоваться машиной опасно, да и дополнительная охрана может быть выставлена на паркинге.

Выбегаю на балкон, распахивая шкаф, а затем и заднюю стенку, радуясь задумке дизайнера. На каждом балконе этого дома была предусмотрена пожарная лестница, выходящая в отдельный отсек из каждой квартиры. Чтобы дверь глаза не мусолила и никак о себе не напоминала, было решено спрятать всё за шкафом, а чтобы не двигать мебель, предусмотрели открывающуюся стенку.

Выбираясь в прохладный отсек, предварительно закрываю дверцу шкафа, затем и пластиковую дверь. Быстро спускаюсь по лестнице вниз, радуясь, что тут был предусмотрен выход в подъезд и сразу на улицу. Открываю заветную дверь ключом, имеющийся у всех жителей этого дома, и меня охватывает чувство свободы и холода. Застёгиваю куртку до подбородка, внимательно оглядываюсь по сторонам, и, пригнувшись, прячась за кустами, достигаю поста охраны, после чего быстро проскальзываю в металлическую кованую дверь. Срываюсь с места, боясь оглядываться назад. И только оказавшись на оживлённой улице в толпе людей, немного выдыхаю, бросая за спину последний взгляд.

«Кажется, вырвалась», — облегчённо выдыхаю, более-менее спокойный шагом вливаясь в поток чужаков.

Сердце грохочет в груди, отдаваясь болью в висках. Но на лице сама собой появляется победная улыбка. Понимаю, что Белорецкий не отстанет от меня, не после всего сказанного. Я и сама не дура, отдаю отчёт происходящему. Но также осознаю, что не смогу вернуться. Мне необходимо хотя бы попытаться вырваться из этого порочного круга, наплевав на угрозы оборотня.

Первым делом залетаю в первый попавшийся магазин электроники и покупаю самый обычный кнопочный телефон и симку к нему. Вношу в записную книгу самые важные номера, после чего отключаю свой смартфон полностью, боясь, что по нему меня могут отследить. Купив в небольшой пекарне кофе и слойку с рыбой, присаживаюсь в самую неприметную часть парка, наплевав на холод, да так и думается лучше.