Передо мной маленький цветной телевизор на подставке, как раз крутят новости и я наклоняюсь ближе, пытаясь понять, что за канал. Какие-то цифры — не знаю такого,наверное кабельный.

Ведущий странно себя ведёт, оглядывается по сторонам и разводит руками. В кадр извиняясь входит молоденькая девочка с шикарной улыбкой и передает белозубому ведущему стопку бумаг. Он читает,пожимая плечами и смотрит в экран, прокашливается и смотрит на девушку, она исчезает из кадра.

Я понял кого напоминает ведущий — Баскова. Такой же холеный настоящий блондин с фальшивой улыбкой.

— Война, — говорит ведущий.

— Что? — спрашиваю я у телевизора и ночная комната ярко освещается так, что режет в глазах.

Бах! Грохочет так, что трещат балконные стекла, трясется пол, выключается телевизор и шатается дом.

Бах! Со всех сторон слышу крики, вверху топают, внизу бегут, на улице воют сигнализации машин.

Бах! Окно распахивается и ударившись с грохотом разбивается! Я только успеваю обернуться и поднять руки, когда осколки стекла летят в спину, в шею,сыпятся за шиворот, режут руки.

Бах! Бах! Бах!

Взрывы один за другим и кажется, что дом переваливается с ноги на ногу. Включается телефон на столе и кричит: «Подъем! Доброе утро!» А я уже свалился на пол и ползу к двери, она закрыта и там включился свет и там бегают-носятся тени взад-вперёд и кругом всё грохочет, и после каждого взрыва дом подпрыгивает и еще более страшный грохот.

Я прижимаюсь к стене и смотрю в окно, там четко видно как горит крыша здания напротив, и как прилетает что-то и два этажа съезжают в сторону, а взрывы все продолжаются. И я кричу. И кричит дракон. И кричит голос: «Гарнизон! Гарррнизон!» и не хера он не заикается.И последняя вспышка знакомого синего цвета и шаровая молния летит ко мне и лупит в окно и меня швыряет в неизвестность, мотает вверх-вниз по трубе, забирая все дальше и дальше от кошмаров войны.

Я чувствую запах крови.Такой резкий, тяжелый и противный.Кровь не моя, она у меня под носом. Я лежу на полу покрытом кровью, как ковром. Пол тёплый и липкий от крови,я обнимаю его как одеяло во сне. Где я опять?

Трясу головой как безумный пес и слюна течет изо рта как у пса, и лапы в крови, как у собаки, которая атаковала ребеночка. Я выпрямляюсь и вижу ангар: длинный,светлый, полный людей, которые заняты работой. Вокруг туши свисают с крюков и кровь течёт, и через сливы уходит ручьями вдаль.

— Что за свинобойня? — говорю я и ближайший ко мне мясник оборачивается.

— Это что за место?

Он в длинном до пола фартуке, парусиновых штанах, на голове платок скрывающий прическу, на лице маска с отверстиями для глаз и рта. В руках топорик с длинной ручкой и окровавленным лезвием, на пальцах перчатки. Мясник оглядывается по сторонам и опять смотрит на меня — отталкивает тушу и она едет со скрежетом вдаль по каким-то железным направляющим балкам. И я понимаю,что это не свиная туша и не коровья. Это что-то с четырьмя конечностями,с красными пальцами на каждой,с лысой головой и выпотрошенным животом, и я кричу. Ору как свинья и меня тошнит, и я захлебываюсь и кричу и ползу дальше от жуткого мясника, который кладёт длинный топорик который звенит о железо, и берет новый,чистенький и идёт ко мне. И другие тоже прекращают работу и смотрят на меня, отодвигают туши, кладут старые инструменты и достают новые. Человеческие тела разъезжаются в разные стороны создавая грозди механических звуков и я плачу, икаю,вытираю рот и ползу в сторону, а навстречу идет десяток мясников, и сзади они тоже приближаются.

— Забери меня отсюда! — кричу я, — Забери, богом прошу!

Голос тут как тут и он громче чем шаги приближающихся убийц и он никуда не спешит.

«Гарнизон, — напоминает он, — Где скрывается животное, скажи.»

Мясник уже рядом, он садится на корточки и изумленно разглядывает меня, постукивая ножом по грязному полу.

— Сначала вытащи! Потом базарить будем!

— Не понимаю, — говорит мясник, — куда вытащить? Ты кто?

Меня хватают за шиворот и волокут прочь, а мясник медленно выпрямляется и смотрит вслед. У меня даже нет сил сопротивляться, только страх, только безнадега и паника, которая перекрывает все остальные чувства. Там где я проезжаю тянется след из грязи, крови и мочи.Неминуемая смерть украла энергию и способность сопротивляться, я как использованный презерватив, как раздавленный окурок и даже разбитая звездочкой бутылка пива может оказать больше сопротивления. Жаль, что я не бутылка пива, хотя бы прожил с пользой, а если бы повезло то и не раз. Лишь бы убили быстро и без боли -очень боюсь пыток, ну пожалуйста.

Где-то вдалеке кричит Требуха и палач останавливается.

— Что это? Ты слышал?

Они говорят на русском. Значит все это происходит у нас? В моей стране свежуют людей на какой-то бойне? Что тут творится вообще! Девяностые давно закончились! Беспредела больше нет! Интернет, 3d очки, путешествия по миру, космос, наш президент уважаемый по всему миру политик и что это? Как такое может быть в наше время?

— Куда ты его?

— В офис,пусть разбираются. Он упал из воздуха и кричит. Они за это зарплату получают.

— За то,что кричит?

— За то, что проблемы решают, глупый. Наше дело работать, а думать нам не надо.

— Так может его на крюк?

Я так рванулся, что чуть себя не придушил, но хватка у мясника была железной.

— Напугал, видишь? Он грязный видишь? Его в душевую надо и стерилизовать, а потом на разделку. Думай, Голова.

— Мне за это не платят, — буркнул Голова.

— Вот. Теперь молодец. Отрежь ему левую руку, чтобы за пол не цеплялся.

— Ладно. Придержи конечность, а что это синенькое летит?

Бах!

Меня с размаху швыряет еще куда-то.

Падаю в траву,нога выкручивается, ударяюсь локтем о что-то твердое и бьет током насквозь, но я только мычу сквозь зубы. Вскакиваю на ноги и размахиваю конечностями, как плетками. Готов убивать, но на фарш не пойду.

Темнота. Не видно после яркого света ангара почти ничего, только силуэты,стоны,чавкание. Я стою пошатываясь и вдыхаю свежий лесной воздух. И вот она — новая картинка. Час от часу не легче.

Баба голая в траве, дохлая, в спине две красные дыры. Лежит неподвижно и из дырок дым валит вверх. Рядом стоит огромный мужик в шляпе, плаще, сапогах широких и смотрит чуть в сторону, руки в карманы засунув. А там еще один мертвяк на животе лежит, а на нем дракон возится. Грызет его, рвет мясо зубами и лапами, урчит довольный. Тот самый Требуха целителя.

— Ах ты каннибал, — говорю я и мужик оборачивается. Взгляд у него тяжелый и я почти срываюсь убегать, да сил нет просто, — Ты зачем это?

Мужик явно удивлен моему появлению и разводит руками:

— Что?

Дурачка из себя строит, а сейчас топор выхватит из-под плаща. Я показываю пальцем на кровожадного дракона. Тот распушил крылья и спрятался за ними, но дураку понятно, чем тварь занимается.

— Где взял его? Он мой. Зачем учишь дурному, китайца?

Мужик удивленно смотрит на дракона.

— Китайца? Ты кто такой вообще?

— Я пришел его забрать, — говорю, — и попробуй не отдать. Я тренер по боксу.

Мужик кивает:

— Ясно. Ну попробуй. Зубчик!

Требуха оборачивается и видит меня. Я опускаю руки и выдыхаю.Это не дракон.

То есть он — да не он. Порода одна, но животные разные. Этот упитанный,старый, прожженный боец с изумрудными глазами и длинными мясистыми ушами. А какой у него клык выступает из пасти, обагренный красным на остром кончике. Зверь — убийца. Наш ласку любит, а этот любит убивать судя по неподвижному телу под его когтистыми лапами. Я отвлёк его от жратвы и зверь смотрел на меня, пытаясь поймать взгляд.

— Зубчик, если ты закончил с нечистым, то вот тебе еще один странник ночи.

Зверь зашипел и прыгнул, прижав уши к башке, а я «улетел на спину», размахивая руками и крича, как девчонка на баскетбольной площадке. Кто осудит, тот может сам встать в спарринг против этого урода, который даже крылья поленился расправить перед атакой.