Сковырнуть, по самым малым подсчетам, до двадцати тысяч половцев-воинов — не такая тривиальная задача и уж точно потерь будет очень много, да и самапобеда призрачна. Тут бы заявиться с русским воинством, да всех подчинить себе в двух-трех сражениях. Только южная Русь способна уже выставить до тридцати тысяч бойцов без союзных половцев, а с ними, так и больше. И захват бывшего Тмутараканского княжества — дело не только Братства, тем более, что я здесь хотел бы иметь лишь базу и немного землицы, но не владеть Крымом. Пусть Изяслав «закругляет» государство.

— Согласны на переговоры, будут скоро сами, — обрадовано сообщил мне Вторуша. — Они предлагали к ним тебе, воевода, отправится, но нас больше, мы же все равно победим, так что согласились прибыть.

— Сюда? Или на другой корабль? — уточнил я.

— Да, сюда! — несколько недоуменно отвечал морской «волчонок», мол, «а где еще?»

— Это хорошо, у нас тут венецианцев нет, только ромеи, — вслух размышлял я.

Как только стало понятно, что переговоры состоятся, весь психологический ком, так и норовящий материализоваться и подкатить к горлу, бесследно исчез. Если переговоры будут, то они закончатся успешно. Максимум — денег дам. А еще, когда переговоры стали уже реальностью, я подумал, что и в случае принятия решения об атаке, нужно было обязательно поговорить с противником. Можно же попытаться рассорить херсонесских византийцев и венецианцев. Шепнуть вторым, что в Константинополе побили соплеменников первых. Пусть после решают, кто за кого.

Я улыбнулся. В более спокойной обстановке вновь нахлынули такие яркие воспоминания.

Вот я, занявший второе место на турнире весь такой красивый, купающийся в овациях. Вернее, не так. Занял-то я первое место, всех победил, кроме василевса Мануила. Император решил сразиться с победителем, а я не имел шансов отказаться. По политическим причинам, признаться, так и не только из-за них, я с честью проиграл.

Три раза мы сходились, и счет по успешным ударам копьем был один-один. Мануил был высок, что несколько нивелировало мое читерство. Но, что определило исход поединка так то, что василевс оказался опытнее, а я в достаточной степени оставался сообразительным, чтобы не пробовать схитрить и победить императора.

Третья сшибка также окончательно не выяснила победителя. Тогда мы сошлись на мечах. Василевс был более мастеровитым, но я и в этой схватке держался. И…проиграл.

Обидно было проигрывать, пусть даже в поединке с самим императором. Но нельзя строить свою мощнейшую организацию, помогать сплотиться Руси, а при этом не использовать хитрую дипломатию. Если поражение ведет к более значимой победе, то это гамбит: пожертвовать своим самолюбием ради того, чтобы получить намного больше и материальных выгод, и политических, и торгово-экономических преференций.

Как же радовался василевс! Таким, откровенно юношей с пылающим сердцем и яркой улыбкой на темнокожем лице, правителя, пока еще мощнейшего европейского государства, я не видел. В подобном состоянии чаще всего победитель особенно уязвим, так как готов еще больше подчеркнуть величие своей победы. Когда монарх столь вдохновлен, возвышен, счастлив, опытный вельможа всегда стребует себе очень многое.

Я же «немного» попросил, на самом деле, так, размером в добрую дружину среднего на Руси княжества — три сотни катафрактариев, и то в аренду на годик. А еще троих архитекторов стребовал и две артели строителей. На самом деле, многое просил, понимал это, поэтому в разговоре поспешил добавить денежный аргумент, что заплачу услуги и самих мастеров в обиду не дам.

Конечно же, Мануил подумал, что я собираюсь начать массовое церковное строительство, так что отрядил специалистов-строителей храмов. Культовое строительство и без архитекторов из Византии уже идет, и после моего отъезда, прекращаться не должно. Храм в Воеводино и участие Братства в строительстве монастыря в Суздале, имеют место быть. Но мне нужно иное — я хочу создать типовую крепость быстрого возведения, при этом не острог, а цитадель на прочном фундаменте, с минимальным использованием дерева.

Мне Степь покорять, там лучше кирпич, да цемент с бетоном использовать. Мало победить половцев, нужно еще удержать победу. Тем более, что мы разбили лишь часть этого большого народа. На юге Урала, Сибири — там еще хватает степняков, которые готовы рвануть, по их мнению, на свободные кочевья. Не одно десятилетие еще придется отбиваться от Степи, что осуществить без крепостей просто невозможно. Безусловно, нужна Засечная черта. И ее возводить будем, но, чтобы эта черта стала серьезным укреплением, нужно лет десять. Это же пока повалить деревья, насадить кусты, образовать заросли, выстроить сотни верст рвов, частоколов и всего прочего. А начинать все это нужно с создания сети крепостей.

А если говорить о катафракатриях, то их я просил в качестве инструкторов. Почему именно их? Так система обучения тяжелого конного в Византии очень даже эффективна. Они же «с нуля» готовят воина, который на равных может противостоять европейскому рыцарю, которого воинскому искусству учат с рождения.

Мы так же сейчас учим почти «с нуля», и я уверен, что имеется немало чего ценного в программе подготовки, основанной на моем видении проблемы. Но у меня не хватает мощных наставников. Очень много в Братстве молодых воинов, и тут проблема не в том даже, чтомолодой не может учить зрелого мужа. Хотя и такое довлеет на наставников. Но проблема в опыте преподавания. Хороший наставник не всегда может быть отличным бойцом, но он будет знать, как преподать науку таким образом, чтобы его ученики стали лучше своего учителя.

Поэтому обучать новых рекрутов будут армянские конные. Тем более, что впереди не только сражения с европейцами, но и с мусульманами. Те же булгары во-многом в своих тактиках и поведении похожи на турков-сельджуков, ну, а кто более византийцев знает своих противников? С русскими сведениями, с византийскими знаниями, можно говорить о правильной подготовке к войне с Булгарией. А она будет, после последних событий, иных вариантов нет.

Интересно, но судьи турнира разрешили и мне выбрать даму-королеву турнира. Получалось, что поединок с василевсом был вне турнира, который, по сути, я выиграл. Ну и василевс, когда отойдет от празднования победы поймет, что немало кто из присутствующих определил абсолютным победителем меня, предполагая, что я специально проиграл василевсу.

Наверное, было бы весело, если бы императрица Евдокия, выглядящая величественно и своим поистине императорским поведением удивляющая подданных, получила сразу два признания: от меня и от своего мужа, Мануила Комнина. Подставлять ту, с которой мне было хорошо, я не хотел, поэтому отдал «свое сердце» той, с кем мне было менее хорошо, но, в целом, неплохо. Своей дамой сердца я выбрал Алианору Аквитанскую.

Эта стерва того и ждала, причем, как я понял, не только от меня хотела признания, но и от императора Византии. Ну, да пусть живет теперь с этим, а я — ни-ни, больше не хотел стращать судьбу. Рыжая прислала свою служанку, вновь одну из ряженых амазонок. Королева хотела видеть меня в своей постели, а я… Короче, служанка ушла от меня без ответа, но с туманной улыбкой. Наверняка, Алианора распознает причины глупых улыбок своей служанки, а мне плевать… После боя отчего-то сильно хочется какую-нибудь нимфу осчастливить.

— Я, Федор Палеолог, племянник Михаила Палеолога. Знаешь ли дядю моего? — не успев поздороваться, не удосужившись даже переместиться на мой флагман, кричал из лодки мужик в богатых одеяниях.

Это прибыли переговорщики. Уже то, что они прибыли, а не я отправился разговаривать на их территорию, говорило о том, кому больше нужно мирное решение проблемы.

А что касается Михаила Палеолога, то я, конечно же был с ним знаком, несмотря на то, что по военным делам больше держал связь через Арсака, командующего катафрактариями. Никакого негатива не могу вспомнить о Михаиле Палеологе, ничего величественного, даже памятного, о чем можно было бы говорить и что бы привлекало бы внимание, также не было.