Ставка венецианцев была не так уж и беспечна, по современным понятиям, точно не глупа. Если они берут в заложники семьи многих вельмож Византии, а еще и невесту василевса, то императору ничего не останется, кроме как отпустить европейцев восвояси. А, может, еще и денег вдогонку дать.

Во все времена императора делала свита. Лишившись в одночасье подданных, богатых, держащих в своих руках многие рычаги власти, даже армию, Мануил окажется в таком положении, что остается только ждать государственного переворота. Аристократия не простит ни того, что василевс проявит строгость и принципиальность, подставляя под удар женщин и детейиз самых знатных семейств. Не простят ему и то, если Мануил покажет слабость и пойдет на все уступки шантажистов-террористов. Как в шахматах похожая ситуация называется? Вилка?

Да, именно свержением с трона могла обернуться преступная акция венецианцев. В империи свергать императоров — это древняя забава, забыть о которой еще не успели. Даже если трон молодого Комнина и не сильно расшатается, он все равно будет вынужден пойти на уступки Венеции, ее представителям, которые обосновались в Константинополе. В противном случае, василевс просто не сможет править и опять же — это дело времени, когда его заменят.

— Откуда у вас воины? И сколько их? — прозвучал мой очередной вопрос, адресован венецианцу.

— У нас многие — воины. Ходить по морю в мусульманские страны или даже в Италию опасно. У нас много врагов, часто приходится сражаться. Редко, но даже купец вынужден лично защищать свою жизнь, — отвечал венецианец, становясь все более словоохотливым.

Это же только начать нужно сдавать своих, переступить ту черту, которая расчерчивает время: до предательства, и после него. Ну, а когда все красные линии, все Рубиконы и черты пересечены, мало что сдерживает допрашиваемого, порой, он становится даже увлекающим своими рассказами, болтуном.

Итак, в Венецианском квартале минимум шестьтысяч человек, которые могут считаться воинами, и еще столько же тех мужчин, которые худо-бедно умеют владеть копьем и арбалетом, вряд ли иным оружием, требующим больше навыков и тренировок при освоении.

Но и это много. Две дороги можно перекрыть баррикадами, выставить копейщиков, на крыши домов и за укрытиями, посадить арбалетчиков. И вот такая тактика обороны может императору стоить уже не нервов, а рек крови, пожара, разрушения и потери репутации.

Думать нужно, когда принимаешь у себя, да еще и беспошлинно, купеческие караваны, необходимо проверять наличие оружие и боевых коней. При такой системе, воинов, подобных Франческо, было бы в разы меньше. Может, тогда и сами венецианцы вели бы себя скромнее? Не было бы таких противоречий, которые остается решать только силой.

— Вы согласовали свои действия с войском крестоносцев? — последовал вопрос от меня.

— Мы послали к ним гонцов. Да, мы рассчитывали в случае полного краха переговоров, держать оборону более месяца, а после ударить по городу изнутри, — отвечал Франческо, наверное, даже не предполагая, какую страшную информацию он сейчас предоставлял.

Или понимал? Ведь, если захлебнется, к примеру, первый штурм Венецианского квартала, то с латинянами начнут переговоры, убоявшись того, что враг уже за стенами Великого города.

Оставалось только ударить крестоносцам, да хоть бы и в лоб, в стену, чтобы отвлечь внимание императора. А в это время венецианцы бьют изнутри и прорываются в город. Как итог — всеобщая паника, потеря управления войсками и все… Четвертый Крестовый поход, который в иной реальности разрушил и разграбил Константинополь через пятьдесят восемь лет, не понадобится. Разграбление и почти что уничтожение Константинополя состоится намного раньше.

— Я услышал тебя, — сказал я, уточнил еще пару вопросов, например, где держат заложников и где найти семью Франческо и…

Быстро, не допуская мучений венецианцу, всадил ему нож в сердце, пристукнув по рукояти кулаком, чтобы лезвие гарантированно проникло в жизненно важный орган.

— Что делать будем? — спросил Стоян, никак не отреагировавший на то, что только что я убил человека.

— Пока точно не знаю, но в сторонке стоять будем только в одном случае, если нас об этом сильно попросят, а еще заплатят за бездействие, — отвечал я. — Пусть бойцы еще постоят здесь с часок, а после императорские силы их должны сменить. А мы пойдем поговорим с начальником варяжской стражи. Они ребята отчаянные, может, вместе что-нибудь придумаем. Но… Все только за деньги! За большие деньги!

Я опасался, что денежные мешки Константинополя, тот же Дионис, откажутся платить обещанный презренный металл. Задаток в один талант золотом я уже взял и отдавать не стану, но я рассчитывал получить намного больше.

Константинополь бурлил и фонтанировал эмоциями. Не было в Великом городе равнодушных людей, всех в той или иной степени зацепили происходящие события. Как это обычно бывает, при кризисе власти, а он имеет место быть сейчас, всплывает огромная масса старых проблем. Заскорузлые обиды, затаенная ненависть, ранее душимая внутри себя, все это требует выхода, когда обстановка накалена и бушуют эмоции.

Кто-то тайно завидовал, тихонечко, в закрытой комнате, ненавидел своего соседа, вынужденный улыбаться при встрече и лгать и себе и тому самому ненавистному человеку. И сейчас платина пробивалась, застоялая вода приходила в буйство и становилась неуправляемым потоком, стремящимся уничтожить все вокруг. Иные были обижены властью, так же готовые использовать момент. Нет ни одного государство, нет и не будет, чтобы там всем и всегда жилось счастливо и ощущалась справедливость, которая имеет свойство занимать чью-то сторону, обращаясь спиной к другому.

Много проблем было в Византии, их не могло не быть, так как и государство не сказать, что было на большом подъеме, и основной идеологической платформы было, наряду с православием, память о великом прошлом, а не вера в великое будущее.

Династия Комнинов старалась и многое сделала, чтобы чуточку приблизиться к показателям былой мощи Восточной Римской империи. Они остановили наступление турков-сельджуков, несколько восстановили торговые связи, укрепили сельское хозяйство и занялись обустройством городов. Но все это — оборона, а империя никогда не сможет долго жить, если она не наступает, а обороняется.

Успехи крестоносцев, пусть они после падения латинской Эдессы и усиления Дамаска, уже были несколько сомнительны, иначе не понадобился бы Второй поход, но и это наступление латинского мира на мусульман вызывали зависть у византийцев. «Почему мы так не смогли, а какие-то потомки варваров могут?» — спрашивали ромеи, при этом убегая от службы и занимаясь чревоугодием, если не развратом.

Так что Венеция, ранее казавшаяся, да и официально так и было, провинцией Византии, смогла, почти ничего не делая, пошатнуть устои императора и всей империи. Хотя почему это ничего? Заложников венецианцы набрали хоть на подбор. Что не женщина, то жена или дочь знатнейшего вельможи империи, что не мальчик, так чей-то наследник.

Признаться, такой прыти от европейцев, я не ожидал. Провернутая ими операция, после получения мной дополнительных сведений, казалась более детально проработанной, чем та, которую планировалось осуществить против самих же европейцев. Последствия, если в ближайшее время не купировать кризис, могут быть еще страшнее, ну или сопоставимые с теми, что могли бы произойти в 1204 году, когда крестоносцы захватили-таки Константинополь, разграбили его и создали марионетку в руках Венеции и других торговых корпораций, назвав ее «Латинской империей». И это я так своими действиями поспособствовал изменению будущего Византии? Или чего-то в истории я не доучил и все это случалось?

Мануил не был из тех императоров, которые закроются во дворце и будут лишь ждать, что проблема сама собой рассосется. Напротив, как я узнал уже на утро после начала всех событий, император решил действовать решительно и даже без оглядки на то, что какие-то там заложники имеются, или даже доходы империи и византийской аристократии под угрозой.