И вообще… а разве мало в истории было монархов, которые явно были рождены от измены? Уверен, что много. Вот как объяснить, что у князя литовского Ягайло, ставшего польским королем Владиславом, семьдесят три года не было детей от четырех жен, а после взял четырнадцатилетнюю девчонку и она через девять месяцев понесла? К черту Ягайло!

— И кому ты доверилась, что получилось прийти ко мне? — спросил я.

— Нобилиссиму Никифору, — сказала Евдокия.

— Что? Ему? — я даже оттолкнул обнаженную женщину.

— Не кричи! — строго повелела императрица.

Я удивился этим властным ноткам в голосе. И откуда все берется?

— Ты понимаешь, что я Никифора считаю своим врагом? Это он меня травил, — сказал я.

— Да и заплатил виру за это, причем большую, а еще он готов заплатить за то, что его семью именно ты спас, — жестко отвечала Евдокия, а после уже более мягким голосом добавила. — Пойми, мне нужно на кого-то опираться и в этом отношении Никифор очень подходит. Он понимает, что ты не оставляешь своих врагов безнаказанными и хитер на выдумки, как провернуть безнадежное дело. Помогая мне и благодаря тому, что он будет знать наш секрет, Никифор обезопасит себя. Ты же не станешь пробовать наказывать того, кто может навредить мне и нашему ребенку?

— Ты еще не беременна, — удивленно сказал я.

Внутри боролись противоречивые чувства: с одной стороны, мне не понравилось, что некоторым образом меня использовали, пусть и сделали это настолько приятно, что я и после частичного отрезвления ни о чем не жалею. С иной стороны, мне нравится подход Евдокии, которая уже стала осваиваться в роли императрицы и формировать свою команду.

Никифор? Придется отложить месть. Сперва вира, теперь вот обезопасил себя через императрицу. Хитрый жук, но, видимо, полезный.

— Ты не ответил! Ты же не станешь чинить ему обиды? А он, как и я, станем помогать Братству. Поверь, возможности на это я сыщу. Взамен возьму с тебя обещания, — Евдокия сделала паузу и посмотрела на меня, ожидая закономерного вопроса.

— Какие? — спросил я о том, о чем и должен.

— Ты всегда придешь на помощь моему… нашему сыну… — начала было говорить Евдокия, но я перебил ее.

— Да с чего ты решила, что будет сын, и вообще понесешь от меня? — спросил я.

— Я так хочу, я об этом молила Бога и богиню Живу. Все будет, как я просила. Но ты не перебивай меня. Итак: помощь нашему сыну, и помощь моему отцу. Обещай! — потребовала императрица.

Первым порывом было отказаться, ибо нечего на меня давить. Но после, когда отринул эмоции, понял, что и то, и другое не противоречит моим планам, так что…

— Обещаю! — сказал я.

Евдокия улыбнулась, после «включила» жаждущую страсти женщину и лукаво сказала:

— А теперь учи меня любить мужа! Кроме тебя, такую науку и преподнести некому. А ты, как я убедилась, молод, но шустер.

Что же, воля императрицы — закон!

Военный Совет проходил в нервной обстановке. Андрей Юрьевич был раздражен и раздосадован тем, что происходит вокруг него и почему пришлось срочно бросать свои основные силы в Торжке и скакать в Рязань. Экономическая, скорее, продовольственная, блокада Новгорода Великого дает свои плоды. Город уже на грани голода, скоро либо вечевой колокол погонит прочь своего князя, по недоразумению близкого родственника, брата Андрея, да еще и старшего, либо начнет активные боевые действия против Владимирского княжества, что так же устраивало Андрея Юрьевича, рассчитывающего на полную победу.

Брат… вот же заноза! Он сел в Новгороде и полностью ушел в подчинение к новгородцам. Тем веревки вьют с братца, настропалили на прямое противостояние с Владимиром.

Именно эта проблема для владимирского князя в приоритете. А тут булгары! Ну чего же им не иметься? Неужели не понимают, что после решения вопроса с Новгородом Великим, настанет очередь для вдумчивой мести Булгарии? Или считают, что русские князья нынче не в силе? Ошибаются! Даже Андрей Юрьевич, в не самые для него легкие времена, смог увеличить в полтора раза дружину, в сравнении с той, что была у его отца, Юрия Владимировича.

Рязань встретила владимирского князя на удивление приветливо. Еще недавно казалось, что Ростов и Рязань враждебны друг другу, но нет. Андрей Юрьевич был несколько удивлен увиденным в городе. Отстраиваемый им Владимир — это строгий город, где каждое здание подчинено общей системе, ничего лишнего, почти никакого украшательства. Рязань — иное. Резные ворота и заборы усадеб, всевозможные украшательства домов — вот, что бросалось в глаза. И не сказать, что владимирскому князю такое было не по нраву.

А вот Ростислав Ярославович, князь Рязани, встретил владимирского владетеля не так, чтобы ласково. Нет, сама встреча была со всеми почестями: гостю подали сбитень, причем еще до крыльца княжеского терема, ему представили жену, проводили в дом, накормили, напоили, мыльню с девкой предложили. Но когда Ростислав Рязанский узнал, что те владимирские войны, что прибыли с Андреем Юрьевичем, это все, больше войска нет, хозяин расстроился.

И теперь Андрей Юрьевич восседал во главе большого стола в княжеской палате Ростислава Рязанского. Удельный князь, несмотря на то, что Андрей Владимирский никакой не великий князь, уступал первенство своему северному соседу. На Руси все более-менее четко устроилось и все князья приняли власть Изяслава Мстиславовича, но киевский князь назвал своим младшим братом Андрея Юрьевича.

Так что второй человек на Руси должен возглавлять Совет.

— Так что, други мои, у вас нет сил отбиться от мордвы и булгар? — спросил Андрей Юрьевич, спрашивая с муромского князя и с младшего воеводы Братства Андрея Первозванного. — Пастух нужен?

— Мы уже и отбились, Андрей Юрьевич, но давать бой в поле без твоей дружины не выйдет, — отвечал оскорбленный Ростислав. — И пастухов мне не нужно, у нас у двоих один старший — Изяслав.

Муромский князь обиделся на слова владимирского владетеля. Андрей привел под Муром всего четыре сотни своей ближней дружины, а мог бы и две тысячи, даже больше, привести. В последнее время дружина Андрея Юрьевича разрослась до серьезного войска, и такими силами можно было бить булгар, а не думать о переговорах. И теперь владимирский князь упрекает Рязанского, что он не смог одолеть впятеро превышающего врага?

— Почему Братство не привело половцев? — с властными нотками спросил Андрей у младшего воеводы Никифора.

— А должно, князь? Хан Аепа нынче так же занят, он объединяет под своей рукой разбитые орды. Нами разбитые, — на последних словах Никифор сделал акцент. — Окромя того, Аепа слушает воеводу Владислава Богояровича, я ему не указ.

— Моя дружина участвовала в той войне с Ольговичами! Так что не только Братство стойко стояло и билось! — выкрикнул Андрей.

Обстановка еще больше накалилась. Молодой владимирский князь не научился, а, может, и не считал нужным сдерживаться. У него была своя правда. Сосредоточившись на осуществлении экономической блокады Новгорода Великого, он потерял Новгород на Волге. Или почти что потерял.

На самом деле, крепость держалась, уже три штурма булгар закончились неудачно. В последний раз волжанам удалось даже взойти на крепостную стену на одном из участков обороны. Защитники, ценой большого количества убитых и раненных, смогли скинуть булгар. Однако, все стало понятным, что один, максимум, два, штурма и все, крепость падет.

Булгары сделали предложение, на которое, скорее всего, Андрей Юрьевич, как хозяин крепости, вынужден пойти, что его и нервирует. Из Новгорода на Волге выходят все оставшиеся люди, они могут даже увезти с собой свои пожитки. Ну а саму крепость булгары уничтожают с тем, чтобы больше на этом месте русские ничего не строили.

Булгарский эмир в своем обращении, которое уже дошло до Андрея Юрьевича, заверял, что не имеет никакой воинственности в отношении Руси и готов даже несколько приоткрыть торговлю, допуская фиксированное количество русских ладей на Волгу.