Помогаю ей встать, медленно расстёгиваю пуговицы на её спине. Яна поворачивается ко мне, помогая мне скинуть платье. Оно падает к её ногам белым облаком.

— А теперь твоя очередь, — тянется к пуговицам моей рубашки. Её пальцы слегка дрожат, и от этой едва заметной дрожи сердце сжимается от нежности.

Рубашка летит на пол, и тут Яна замирает. Её пальцы касаются свежей татуировки под моим сердцем — маленького василька, точно такого же, как её кулон.

— Когда ты… как… — она не может подобрать слова, глаза наполняются слезами.

— Вчера. Хотел сделать тебе сюрприз. Теперь ты всегда здесь, даже когда ночуешь отдельно, — прижимаю её ладонь к татуировке.

— Ты невозможный, — шепчет в ответ, целуя место, где цветок встречается с моим сердцем. — Мой невозможный.

Рано утром везу дочь в детский сад. С ума сойти, как быстро летит время. Нашей дочери почти 4 года, мы с Яной вместе уже 8 лет вместе.

Пока плаваю в своих мыслях и слежу за дорогой, ловлю взгляд дочери в зеркале заднего вида. Ника улыбается и смотрит с хитрецой.

— Папа, а ты меня любишь? — вдруг спрашивает Ника.

— Больше всего на свете, принцесса.

— Больше, чем маму?

— По-другому, — отвечаю я, — Маму я люблю как жену, а тебя — как доченьку.

— А бабушку с дедушкой?

— Тоже люблю. Но ты — моя маленькая принцесса.

— Тогда можно я сегодня не пойду в садик?

И снова этот хитрый взгляд. Эта улыбка. Эти ямочки на щеках.

— Папа, а давай мы дома с тобой побудем?

— Ладно, — сдаюсь я, — Только это в последний раз!

Мы оба знаем, что это неправда. Что завтра она снова посмотрит на меня этими глазами, и я снова растаю. Яна говорит, что я порчу ребёнка своей мягкостью. Что нельзя идти на поводу у каждого каприза. Что нужно быть последовательным в воспитании… Но как устоять? Это же моя принцесса. Моя маленькая разбойница. Моё самое большое счастье. И по-другому просто не может быть.

Разворачиваюсь и мы едем обратно домой, по пути прошу голосового помощника набрать сообщение воспитательнице, что мы не придем.

Доезжаем быстро. Ника поет песни всю дорогу и размахивает каким-то меховым монстром в руках.

Пока веду Нику в дом, любуюсь творением Яны. Наш дом — полностью детище Яны. Она сама его спроектировала, каждый угол, каждую деталь. Она хотела одноэтажный дом, но что-то пошло не так. Помню, как прораб вздрагивал от её звонков — моя жена контролировала всё, от марки цемента до оттенка плитки в ванной.

«Яна Бояринова на связи!» — шептались строители и бросались перепроверять уровень пола. Она могла часами спорить о толщине утеплителя, требовала переделывать стяжку, если та была хоть на миллиметр неровной.

Зато теперь у нас идеальный дом. Двухэтажный особняк, который словно врос в ландшафт. Панорамные окна впускают солнце в каждый уголок, потолки второго этажа повторяют линию крыши, создавая уютные мансардные комнаты. Яна продумала всё: систему хранения, расположение розеток, даже специальные для наших байков в гараже. А в детской — отдельная сказка. Жена спроектировала второй свет, сделала витражное окно, встроила потайные шкафчики для игрушек. Правда, Ника умудряется устроить там такой художественный беспорядок, что все дизайнерские задумки теряются под завалами кукол, книжек и карандашей. Спасибо бабушке и Арсу с Леей. Благодаря им, у нас дома можно открывать детский магазин.

Ника бегает по дому, собирает все свои богатства и тащит все на улицу. Погода позволяет: на дворе лето, сегодня тепло и солнечно. Целый день дочь играет на улице, обедаем, только вот спать днем ее не уложить. Она опять меня каким-то образом уговаривает нарушить режим. От Яны я точно получу. Она бы такого не позволила. Хотя, Яна сама периодически не может не поддаться чарам нашей дочери.

Во дворе растет куча из игрушек, Ника даже мольберт притащила, художница юная. Обращаю внимание, что Янкин байк на улице. Мысленно делаю пометку его загнать в гараж до позднего вечера. Я подарил Васильку новый байк на годовщину нашей свадьбы. И я и она до сих пор периодически катаемся на мотоциклах. Это наша традиция. Только теперь у нас есть маленькая принцесса, у которой тоже есть свой минибайк.

Удивительно, но Ника характером не похожа ни на меня, ни на Яну. Она какая-то своя, особенная — хитрая лисичка с ангельской улыбкой. Может часами придумывать сказки для своих кукол, а потом вдруг организовать "спасательную экспедицию", желательно в какой-нибудь луже, после которой ребенка приходится отмывать. Настоящая разбойница в платье принцессы.

краем глаза слежу за дочкой через панорамное окно, пытаясь одновременно работать за ноутбуком. Звонит телефон — родители, отдыхают сейчас на море.

— Макс, ты не представляешь, какие я тут платьица нашла для Никуши! — восторженно щебечет мама, — такие миленькие, с русалочками! И сарафанчики, и панамки…

— И купальники! — вклинивается папин голос, — твоя мать скупила половину детского магазина. В аэропорту придется брать отдельный билет на чемодан!

— Ой, да ладно тебе, доплатим за перевес, — отмахивается мама, — для единственной внучки ничего не жалко. Кстати, Макс, может отдашь нам Нику на недельку, когда вернёмся? Мы так соскучились! — Мам, у неё есть родители, хватит ее баловать — мягко напоминаю я, хотя знаю — это бесполезно. Мама обожает Нику до безумия, готова проводить с ней время 24/7.

— Вот именно! И родителям нужен отдых! Представляешь, как вам с Яной будет хорошо вдвоём? Романтика, никто не мешает… Кстати, как у вас дела? Как моя Яночка?

— Да-да, мам, всё хорошо у нас… — говорю я в трубку, попутно пытаясь разглядеть, чем там занята дочь. Ника, в любимом розовом платье с единорогами, периодически приседает, встаёт на цыпочки, и что-то старательно выводит на боку маминого мотоцикла.

— Мой мозг не сразу обрабатывает происходящее. Я всё ещё поддакиваю родителям, когда замечаю в маленькой ручке что-то подозрительно знакомое. Что-то из косметички Яны… Мам, пап, извините, я перезвоню! — выпаливаю я и бросаюсь на улицу.

— Ника, солнышко, ты что делаешь?

Дочка оборачивается, и её глазищи сияют гордостью. На личике ни тени сомнения в своих художественных талантах.

— Я разукрасила мамину лошадку! — радостно объявляет она, показывая на свой шедевр.

— Лаком для ногтей? — ужасаюсь я, видя розовые, фиолетовые и золотые узоры на боку байка.

Ника радостно прыгает:

— Да! Я нарисовала бабочек и цветочки!

— Нам жопа! — вырывается у меня, когда я вижу замысловатые розовые, красные и серебристые узоры на чёрном лакированном боку байка.

— Жопа? — переспрашивает Ника с искренним детским любопытством, хлопая длинными ресничками.

— Нет, доченька, я говорю: — Опа-опа, как классно! — выкручиваюсь я, лихорадочно соображая, как замести следы преступления до приезда Яны.

На подъездной дорожке слышится шелест шин. Чёрт! Яна сегодня пораньше! В панике хватаю плед с шезлонга и пытаюсь набросить его на мотоцикл, но не успеваю — машина уже паркуется рядом с гаражом.

— Мааааам, смотри, опа-опа, как красиво! — восторженно кричит Ника, подбегая к выходящей из машины маме.

Яна, в строгом деловом костюме, замирает с папкой документов в руках. Её взгляд перемещается с меня на байк, потом на сияющую Нику.

— Макс? — в её голосе слышится вопросительная нотка.

— Я всё объясню! — начинаю, но Яна уже подходит к байку.

— Ника, солнышко, ты решила сделать мамин байк эксклюзивным? — спрашивает подозрительно спокойно она, приседая перед дочкой.

— Эк-скрю-зивным? — старательно повторяет Ника.

— Особенным, единственным в своём роде, — поясняет Яна, поправляя дочкины хвостики.

Я ожидал бури. Яна обожает свой мотоцикл, холит его как любимое дитя. Но она лишь устало вздыхает:

— В следующий раз, солнышко, давай сначала спросишь разрешения, хорошо? Пойдем в дом, ужин приготовим, у папы здесь еще уборка предстоит, — взглядом указывает мне на игрушки, раскиданные по всему двору.