Завороженная этим зрелищем, я встаю и подхожу к окну. Через несколько секунд Макс обнимает меня сзади, прижимая к себе.

— Первый снег, — шепчу я, прослеживая взглядом танец мокрых хлопьев.

— Загадывай желание, — отвечает он, разворачивая меня к себе. В полумраке комнаты его глаза кажутся темнее обычного. — Я своё уже загадал.

Он наклоняется ко мне, и я привстаю на цыпочки навстречу. Этот поцелуй другой, в нём столько трепета… Нет больше осторожности, но и напора я не чувствую.

Смотрю в его глаза и вижу в них столько нежности, что перехватывает дыхание. За окном падает первый снег, в духовке дозревает наша кривоватая лазанья, а я впервые за долгое время чувствую спокойной. Спокойной рядом с Максом.

Смотрю на Янку через стол. Она осторожно помешивает остывший зеленый чай, взгляд блуждает где-то далеко. Снова в своем космосе.

— Яна, ты здесь вообще? Я понимаю, что у тебя снова парад планет в голове, но может скажешь что-нибудь? Расскажешь, как у тебя дела? — спрашиваю мягко, пытаясь улыбнуться, хотя внутри все немного бомбит.

В начале недели отец сорвал меня в командировку. Несмотря, на учёбу, работы он наваливает с горкой. Видимо, хочет показать мой будущий режим дня. Я был не против этого раньше, но теперь, когда одна голубоглазая девочка прочно поселилась в моей голове и разгуливает там как на ромашковом поле, я не прочь сходить в отпуск. Не видел ее почти неделю. Мне было похер на ее планы, я забрал Яну после пар и вот мы уже полчаса пьем чай в кафе и смотрим в окно.

Я знаю, как у неё дела и чем она занималась пока я был в командировке. Я знаю всё, кроме двух последних дней и нескольких вечеров до. Каждый раз мы делаем ещё один маленький шажок для того, чтобы вытащить её из скорлупы. Но сейчас она явно не со мной, она даже не заметит, если я чай заменю на какао, которое она так не любит. Я не знаю причин, по которым это произошло. И что бесит меня больше всего, что она не говорит о них тоже.

Яна делает вид, что у неё всё как обычно. Но я знаю все её реакции до мелочей. Вижу, когда взгляд становится потерянным, вижу, когда она неосознанно приподнимает плечи, будто боится, вижу, когда обхватывает себя руками с целью отгородиться.

Мы вместе уже месяц. У меня было предостаточно времени, чтобы научиться считывать все эмоции Василька. Порой мне становится страшно от того, как эта девчонка проникает ещё глубже в меня с каждым новым днём. Порой мне кажется, что глубже уже некуда. Но она находит лазейки, распространяясь внутри меня и отлично там обустраиваясь.

У меня чешутся руки, губы и не только. Боюсь показаться варваром, но мне дико хочется её обернуть своей кожей и наполнить своим запахом. Если я сейчас её поцелую, то мои любимые малиновые губы превратятся по цвету в ежевичные. И меня злит, что я не могу этого сделать, потому что всё поведение Яны кричит о том, что сейчас она не приемлет никакой ласки.

— Знаешь, — начинаю я, — пока был в командировке, все время думал о тебе. Скучал жутко.

Она переводит взгляд на меня, и в нем мелькает что-то похожее на вину. Блять, мне совсем это не нравится, что происходит?

— Я тоже скучала, — тихо отвечает она, даже не пытаясь улыбнуться.

Ощущение, что это вынужденное признание, потому что ей нужно было сказать мне его в ответ на мои слова.

— Только не похоже, — вырывается у меня. Стоп-краны потихоньку срывает. — Сидишь как неживая.

Яна вздрагивает и опускает глаза. С ней как в шахматной партии — одно неверное движение и положение наших отношений будет цугцванг. Свой шах и мат я уже отхватил, когда она попросила не афишировать наши отношения в универе. Честно признаюсь, я немного выпал в осадок, но принял эти правила игры. Хотя для меня все это не игра.

— Прости. Просто… есть кое-что, о чем я должна тебе рассказать. Но не сейчас, ладно? Скоро, обещаю.

— Почему не сейчас? — мой голос звучит глуше, чем хотелось бы.

— Пожалуйста, — она накрывает мою руку своей. — Дай мне немного времени. Я обязательно все объясню.

— Яна, у тебя всё в порядке? — чуть не скидывая свою чашку с кофе, я перехватываю ее руку и сжимаю. — У нас с тобой все в порядке?

— Все нормально, Макс.

В её прикосновении столько нежности… И сейчас меня разрывает между тем, чтобы дать ей время и тем, чтобы вытрясти из неё события последних дней, всё, что с ней происходило до встречи со мной.

Бывшая девушка говорила, что я эмоциональный импотент. Это была её последняя фраза, когда она меня бросила. Арс сказал, что я должен грустить по этому поводу. Мы грустили 3 дня во всех барах нашего города. Было мне больно? Больно было только моей печени. Сейчас все иначе. Меня вообще никогда не вставляли эти эмоциональные качели. Сейчас же все иначе. Они точно также не вставляют, но я готов подстраиваться, мне хочется дарить нежность. Видеть улыбку Яны и слышать её тихий, но искренний смех, видеть блеск в глазах — стало моей зависимостью.

С бывшей мы встречались пару лет и за всё это время у меня ни разу не возникло желания порадовать её, получив в ответ искренние эмоции. Купить ей любой подарок, сводить в ресторан не было проблемой, но подарить ей нежность или признание в любви— никак. Мне давали, я — брал. В итоге она свалила в закат. Спустя сутки она уже сосалась на парковке университета с каким-то типом. Наверное, хотела вызвать ревность и заработать баллы в моих глазах. Но, судя по ее внешнему виду на следующий день, она заработала только герпес. Что я чувствовал тогда? По-прежнему ничего. Я вообще эгоист. Я люблю получать. Но, это было до Яны.

Сейчас же я готов часами разгадывать Янкины тайны. Хотя черт… как же хочется ее. До дрожи, до помутнения. Но впервые в жизни секс не выходит на первый план. Важнее понять, что прячется за этими настороженными глазами, за этой броней отчуждения.

Да, мне хочется большего, хочется также прорастать в ней, как и она во мне. Но мне важна она сама: её переживания, её боль, радость, желания, цели, мечты.

Мама уже прожужжала все уши, что за загадочная такая Яна. Она спит и видит, как будет готовить своего фирменного гуся для встречи гостьи. Знакомство с родителями никогда не было для меня чем-то сакральным. Мои мама и папа с детства знают, с кем я общаюсь или встречаюсь. Они не лезут с указаниями или непрошенными советами в мою личную жизнь, но готовы всегда помочь с советами. Но, для Янки я хочу сделать особенное знакомство, у меня вообще очень много планов на эту девочку. Мне хочется спрятать ее или показать всему миру. Да, мам, прости, видимо это произойдёт не так скоро, как тебе бы хотелось и одним твоим фирменным гусем мы не обойдемся.

Сейчас я не понимаю что с ней происходит. Снова все закрыто на замки, а ключи выброшены. Именно выброшены, а не потеряны. Я готов найти отмычки и потратить на это достаточно времени, чтобы хоть немного приоткрыть эти двери.

Все изменилось в один момент. Ещё несколько дней назад мы мило болтали и переписывались. В переписке Яна всю неделю была такой живой: делилась новостями, шутила. А сейчас будто окаменела. Я по крупицам собираю информацию о ней. Картинка-то есть, осталось подобрать краски чтобы разукрасить. Но, мне всё равно не хватает каких-то важных деталей. И Василёк не спешит мне их предоставить. Я ничего не знаю о ее прошлом и о её семье. На все вопросы она не отвечает, ловко переводя тему. Я пытаюсь разгадать этот ребус, но она не дает мне ни единого шанса.

Что-то здесь не так. Сжимаю кулаки, потому что сдерживаться всё сложнее. «Была занята «всё хорошо, просто дела» — это то, что я читал последние дни. Яна на долго пропадала, выпадала из сети, не брала трубку.

Внутри ворочается тревога, закручиваясь всё сильнее — может, я что-то упускаю? Может, кто-то появился?

Боковым зрением отмечаю какое-то движение. За окном начинают кружиться снежинки — крупными, пушистыми хлопьями. Судя по объёму, похоже в ближайшее время снег выполнит годовую норму, коммунальные службы явно будут не рады. Декабрь будет снежный.