«Омикрон-7-Каппа», – обратился Валериус к молодому технику-адепту, который нервно стоял у своего рабочего места, – «покажи мне, где именно ты видел эти… фигуры».

Адепт слегка дрожащим голосом указал на затемненную область между двумя массивными ковочными прессами. «Вот, капитан. Они двигались по мостику для технического обслуживания, прямо над основной конвейерной лентой. Они были… быстрыми. Как тени, обретшие форму».

Валериус уставился в темноту, прищурив глаза. Он не мог видеть ничего, кроме громоздких форм машин и мерцающих теней. Но он также понимал, что темнота на объекте имеет некоторый уровень плотности. Существо, достаточно развитое, может легко спрятаться и остаться невидимым даже для самых дотошных солдат.

Внезапно с указанного Омикроном направления раздался металлический лязг. Это был резкий, отчетливый звук, отличный от ритмичного клацанья машин. Это было похоже на… что-то падающее. Или что-то роняемое.

Гвардейцы мгновенно подняли свои лазганы, их движения были точными и отработанными. Валериус поднял руку, давая им знак прекратить огонь. «Стоять», – приказал он, его голос был тихим и напряженным. «Давайте не будем стрелять по теням». Хотя эта темнота не скрывала случайного врага, возможно, достаточно сильного, чтобы справиться с несколькими людьми, он не позволил бы своим людям так легко погибнуть. Особенно на такой неизведанной территории.

Они ждали, их чувства были настороже, тишина нарушалась только шипением пара и гулом машин. Напряжение было ощутимым, достаточно сильным, чтобы задохнуться. Затем их ушей достиг слабый царапающий звук, доносившийся с той же стороны, что и лязг. Это был тонкий звук, легко пропущенный среди шума Фабрики, но для натренированных ушей Валериуса он был таким же громким, как клаксон. Что-то приближается к ним, на этот раз, возможно, готовясь напасть на людей. Это было движение, скрытное и преднамеренное. Что бы там ни было, это не было плодом чрезмерно активного воображения. Это было реально, это было близко, и это знало об их присутствии.

Валериус почувствовал, как холодный ужас закрался в его сердце. Тени на Фабрике больше не были просто тенями. Они что-то скрывали. Что-то, что могло заставить служителя исчезнуть без следа, что-то, что могло двигаться невидимо через сердце аванпоста, что-то, что теперь играло с ними, проверяя их защиту. Он обменялся мрачным взглядом с Максимом. Охота началась, и они не были охотниками. Тонкая игра достигла кульминации, оставив многих людей мертвыми и напуганными, шепчущими, но шепчущими только одно единственное слово: «гибель». И эти тени наверняка могли представить себя как ее воплощение. Он снова поднял руку и заговорил тихим голосом, убедившись, что все его подчиненные могут его услышать. «Приготовьте фонарики, теперь охота действительно началась. Пусть Император защитит наши души и позаботится о том, чтобы мы увидели завтрашний день». Его подчиненные тут же ответили с таким же рвением и громким криком: «За Императора и Империю! Смерть всем врагам, которые противятся его Божественной воле!»

Инцидент на Фабрике разжег огонь страха, который теперь бушевал на Аванпосте Сигма-9. Тени, когда-то бывшие источником комфорта и привычности, стали угрожающими, таящими в себе невидимые угрозы. Сон стал роскошью, преследуемой тревожными снами и постоянным, грызущим страхом неизвестности. Но именно шепоты действительно начали подрывать моральный дух гарнизона.

Они начались незаметно, слабый, почти незаметный шорох, который, казалось, исходил из вентиляционных шахт и туннелей технического обслуживания, которые змеились через аванпост, словно вены какого-то огромного спящего зверя. Сначала их игнорировали как обычные скрипы и стоны стареющей конструкции, шипение давления воздуха или гул отдаленных машин. В конце концов, у таких типов зданий есть такие тенденции, которые пугают многих, живущих в них.

Но затем шепоты стали более отчетливыми. Персонал сообщал о слабых, шипящих звуках, похожих на голоса, бормочущие за порогом понимания. Слова, почти доступные пониманию, проскальзывали через вентиляционные отверстия, неся скрытый поток чего-то древнего, чего-то чуждого, чего-то глубоко тревожащего. Эти звуки не были естественны для сектора. Эти шепоты не говорили ни на каком существующем языке, это был даже не язык, они говорили напрямую с умами, с подсознанием. Они, по своей сути, развращали и заставляли многих терять рассудок.

Гвардеец первого класса Лукас, ветеран бесчисленных патрулей по заброшенным коридорам, был одним из первых, кто сообщил об этом явлении сержанту Максиму. «Это как… как будто кто-то шепчет мое имя, сержант», – сказал он, его обычно стоическое лицо было запечатлено первобытным страхом. «Но не только мое имя. И другие вещи тоже. То, чего я не понимаю. Это идет из вентиляционных отверстий, клянусь. Но и в моем сознании тоже». Он также был известен как человек, который постоянно всего боится, поэтому большинство людей, которые слышали, как он говорит, принимали это за его внутренние страхи.

Максим, изначально настроенный скептически, терпеливо слушал. Но по мере того, как поступали все новые и новые сообщения из разных частей аванпоста, от разного персонала, он больше не мог игнорировать их как просто чрезмерно активные фантазии. Шепот описывался с леденящей последовательностью: слабые, неразборчивые бормотания, казалось, исходящие из самих стен, но имеющие легкое эхо, предполагающее, что они исходят извне. Они говорили о вещах, которые ни один человек не должен знать, о секретах, скрытых в самых глубоких, самых темных уголках галактики. О чем-то ужасном, что должно было появиться. И, для каждого живого существа на аванпосте, о его гибели и падении.

Эффект для гарнизона был мгновенным и глубоким. И без того напряженный моральный дух резко упал. Страх, как заразная болезнь, распространился по рядам. Люди набрасывались на тени, их нервы были на пределе. Шепот проникал в их разум, играя на их самых глубоких страхах, их скрытых сомнениях. Сон не давал передышки, поскольку шепот следовал за ними в их сны, превращая знакомые лица в чудовищные образы, превращая успокаивающий гул аванпоста в хор издевательского смеха. Многие были готовы начать стрелять во все на своем пути, некоторые в панике стреляли в своих союзников, не зная, кто и где находится враг. Даже такие инциденты стали свирепыми в последнее время.

Валерий, борясь с обостряющимся кризисом, приказал провести тщательную проверку систем вентиляции и обслуживания. Техники в сопровождении тяжело вооруженных гвардейцев ползли по тесным, вызывающим клаустрофобию туннелям, их оптические линзы сканировали их на предмет любых признаков вторжения или неисправности. Они ничего не нашли. Никаких скрытых динамиков, никаких несанкционированных точек доступа, никаких свидетельств саботажа. Шепот, казалось, был фантомом, явлением без видимого источника, однако его влияние продолжало расти, влияя даже на самых сильных членов экипажа. Похоже, что только самые верные могли противостоять этому явлению и не поддаваться влиянию, хотя напряжение было очевидно во всех.

«Как будто сама станция шепчет нам», – пробормотал сержант Максим, его лицо было мрачным, когда он докладывал Валериусу о результатах. «Или что-то внутри нее. Что бы ни случилось с этим пропавшим служителем, он не просто сошёл с ума и не сбежал в вентиляционную систему. Может быть, он был испорчен, как испорченный дух машины, с которым мы обычно сталкиваемся в наше время».

Валериус обдумал слова сержанта, задумчиво поглаживая подбородок. Они оба рассматривали множество вариантов того, как эти вещи происходили в таком упорядоченном порядке. От простого присутствия ксено до деятельности культа хаоса на аванпосте – в нынешних обстоятельствах всё казалось вероятным. Даже Уничтожение на этой самой станции казался им обоим логичным. Идея о развращенном машинном духе не была такой уж нереальной, как казалось. Аванпост был древним, его системы собирались вместе на протяжении столетий. Кто знает, какие секреты, какие забытые технологии скрываются в его глубинах? Это было вполне возможно, что некий спящий разум, некий фрагмент темного века, пробудился, его шепот просочился в умы экипажа через собственные системы станции. Однако даже эти мысли, хотя и логичные для командного состава, не объясняли, как действовало явление.