Выбросить из головы внедорожник и всё произошедшее никак не удавалось. А учитывая, что никаких дельных теорий на этот счёт у меня не было, мозг работал вхолостую. Постепенно раскаляясь и абсолютно бесполезно расходуя свои ресурсы. Поэтому, приближаясь к кафе, я искренне надеялся отвлечься и немного расслабиться. Как правило, местный кофе отлично справлялся с переключением внимания моей нервной системы, полностью концентрируя её на своих вкусовых качествах.
Первая неожиданность поджидала сразу за дверью заведения. Внезапно выяснилось, что скатерти тут отнюдь не были белоснежными, а пол вовсе не сверкал чистотой. В целом, место, ранее казавшееся безупречным, теперь такого впечатления не производило.
Покинуть его сразу я не решился. Возможно, сказалась инерция мышления, из-за которой я всё ещё надеялся попробовать вкусного кофе. А может, разум стремился отыскать хотя бы одну стабильную переменную в окружающем меня мире, который постепенно становился всё более хаотично безумным.
Так что я расположился за одним из столиков и принялся ждать официанта. Тот, к счастью, не изменился. Всё тот же улыбающийся парень, который с готовностью принял заказ. Еду и напиток приготовили быстро — спустя буквально три минуты передо мной поставили большую чашку кофе, над которой поднимался лёгкий пар, а следом принесли десерт. Но, сделав первый глоток, я с трудом сдержал желание выплюнуть напиток обратно. Пожалуй, настолько отвратительной гадости, до этого момента мне пробовать не доводилось. С трудом проглотив жидкость, я постарался сохранить спокойное выражение лица и медленно оглядел присутствующих.
Помимо меня, в кафе находилось ещё семь человек. Пятеро сидели поодиночке, и двое — в комбинезонах коммунальной службы — пришли вместе. Их объединяло одно: выражения лиц, что, кажется, светились от удовольствия. Источником которого выступал тот самый кофе, который я с таким трудом заставил себя проглотить.
Голова, которая только начала успокаиваться, вновь закипела от бурлящих мыслей. Неизвестным было мало исказить моё восприятие реальности в визуальном плане. Они умудрились изуродовать мой вкус, заставив считать эту горькую и ужасную на вкус жидкость почти идеальным кофе.
Единственным моим желанием было поскорее отсюда убраться. Но, если подумать, такой шаг однозначно вызвал бы вопросы. Даже если другие посетители не обратят на это внимание, официант точно заметит. К тому же, мне пришла в голову мысль, что такие места могут использоваться как своего рода тестовые площадки для проверки нормальности поведения. Достаточно заставить каждого официанта сдавать в конце дня отчёт о странном поведении посетителей — вот тебе идеальный инструмент для фиксации любых отклонений от нормы. Косвенно это подтверждалось тем, что кофе, который я получал в качестве пайка, был вполне сносным. Тогда как здесь подавали напиток, абсолютно непригодный для употребления по прямому назначению.
Как результат — я постарался изобразить на лице удовольствие и сделал ещё один глоток кофе. Затем потянулся к вилке и, преодолевая внутреннее сопротивление, вонзил её в пирожное. Как и ожидалось, десерт оказался на вкус не менее отвратительным, чем напиток. На то, чтобы расправиться со всей порцией у меня ушли мучительно долгие пятнадцать минут. Возможно, это была не худшая четверть часа в моей жизни, но неприятных эмоций она доставила более чем достаточно. Особенно, если вспомнить, что изначально я ехал сюда с целью расслабиться.
Расплатившись при помощи своей ключ-карты, которая в том числе обеспечивала доступ к цифровому балансу, я с изрядным облегчением покинул кафе. После чего медленно поехал домой, стараясь избавиться от чувства разочарования и злости. Примерно на середине пути я замедлился. А спустя секунду, вовсе остановился, ошеломлённый внезапным осознанием, которое вспыхнуло у меня в голове.
До этого момента я старательно избегал мыслей, что всё происходящее может быть частью официальной политики «Гелиоса». Теперь же, сопоставив все факты, понял, что это самый очевидный вариант. Я более или менее представлял, как работают структуры корпорации. И был на сто процентов уверен, что провернуть нечто подобное без одобрения правления попросту невозможно. Более того, если такой проект реализуется здесь, с высокой вероятностью он существует и в других полисах. Разве что шестнадцатый стал своего рода экспериментальным полигоном, на котором обкатывают новую технологию.
В чём её смысл, я всё ещё не понимал. На первый взгляд, никакой существенной экономии ресурсов тут не прослеживалось. Да и в чём она могла заключаться? Отделка домов в рабочем квартале? Это не такая значительная статья расходов. Точно так же, как клумбы, газоны или даже бассейн. Никто бы не стал работать хуже, живи они в домах попроще. Было бы достаточно минимального уровня благоустройства. Люди бы всё равно продолжали трудиться. Хотя бы по той причине, что стены Полиса № 16 обеспечивали им защиту, а уровень медицины и других жизненных благ многократно превосходил всё, что можно найти за его пределами.
Тем не менее, «Гелиос» однозначно должен был получать какую-то выгоду от этого проекта. Причём, настолько солидную, что она оправдывала расход ресурсов. Который, на мой взгляд, должен был быть немалым.
Следом на меня одновременно обрушились два чувства. Первое — мощная волна страха. Одно дело, когда ты сталкиваешься с каким-то нарушителем внутри системы, которого можно найти и сдать кому-то из стоящих наверху. Совсем другое — противостоять всей системе в целом. В такие моменты начинаешь чувствовать себя крошечной песчинкой, которую в любой миг может унести ураганный ветер.
Вторым чувством, как бы это странно ни было, оказалось ощущение вседозволенности. Раз мне противостоит вся система «Гелиоса», значит, не было никакой необходимости продолжать соблюдать её правила.
Выводы на самом деле были просты и элементарны. Настолько, что я удивился, почему не пришёл к ним раньше. Хотя, кто мог поручиться, что на меня самого не продолжали оказывать какое-то влияние? Люсия, например, легко забыла, о чём мы говорили на обеде. Ей хватило нескольких часов, чтобы выбросить из головы фамилии двух техников. И это при том, что сама беседа вызвала у девушки сильные эмоции. Да и её мимика, когда я пытался поговорить с ней после работы, указывала на внутренние терзания разума.
После того как я возобновил движение и проехал несколько сотен метров, в голову пришла ещё одна идея. Раз теперь у меня нет никаких ограничений, почему бы не использовать свои служебные возможности? Да, я всего лишь обычный сотрудник, который ездил на вызовы или разбирался с ними в офисе. Тем не менее, мой уровень допуска позволял работать с крупными и важными системами управления. Включая ту, что использовалась в нашем департаменте. Если подумать, единственный зафиксированный сбой, который я помнил, устранял мой коллега с таким же уровнем доступа, как у меня.
Когда в голове сложилась полная картина, я свернул на боковую улицу. Проехав ещё немного по вечернему городу, остановился возле небольшого сквера. Фонтана там не было, зато имелись деревья, кустарники и несколько скамеек. Присаживаясь на одну из них, я поймал себя на мысли, что подсознательно ожидаю провалиться сквозь неё, рухнув на асфальт. Слишком уж сильно врезался в память случай с площадью в рабочем квартале.
К счастью, скамейка оказалась реальной. Так что я устроился поудобнее, развернул интерфейс коммуникатора и ненадолго замер. То, что я собирался сейчас сделать, было однозначным нарушением. Причём таким, за которое никак не обойтись штрафом или понижением в должности. Если кто-то зафиксирует несанкционированный доступ к системе управления департамента, последствия будут куда хуже. Как минимум, мне грозил перевод в рабочий квартал. О максимальной же мере наказания я вовсе старался не думать.
Ещё пару минут я терзался сомнениями. Как выяснилось, не так просто взять и переступить через привычные нормы поведения. Особенно, если дополнительно на тебя давит страх.
