— Куда уж ниже ее опускать.

— То, что определенный род использовал знания для незаконного обогащения, не должно отразиться на других целителях, — император пришел в себя, и голос его окреп и излучал уверенность. — Самое отвратительное, что Живетьевы прикрывались моим именем, когда захватывали имущество родов в уничтожаемых ими княжествах. А ведь гибель любой фамилии наносит невосстановимый урон стране. В данный момент идет следствие, все случаи использования целительских навыков не по назначению будут выявлены, по возможности последствия исправлены. Все пострадавшие получат компенсацию сразу после того, как будет умысел доказан.

— Это прекрасно, — скептически сказал Шелагин. — Как я понимаю, умысел в отношении моей семьи доказан? Тогда требую компенсацию и для себя, и для внука. Для внука отдельно, потому что пока вы его членом моей семьи признавать не хотите. И компенсацию не меньшего размера, потому что его мать была невестой моего сына, которого убедили, что детей у него быть не может, а потом убедили, что ребенок не от него. За этот обман Живетьевы должны понести такое наказание, чтобы остальным неповадно было.

— Компенсацию вы хотите денежную или?..

— Разумеется, и то и другое. Денежную компенсацию я требую в качестве возмещения за все потраченное на Николая. Общую сумму мой бухгалтер подсчитал. Вот, пожалуйста. В качестве же компенсации за остальное я хочу получить собственность Живетьевых на ту же сумму. Имею право, не так ли?

Князья оживленно подтвердили, что Живетьевых надо хорошенько распотрошить, чтобы другим неповадно было подобным заниматься. Кажется часть их точно нацелилась на конкретные куски, и вскоре от целительского клана полетят пух и перья.

— Я рассмотрю ваше требование, — сказал император.

— А почему не сейчас? Умысел доказан. Требования признаны справедливыми.

— Возможно, господин Живетьев действовал на свой страх и риск, и глава Рода участия не принимала, — император попытался убрать Арину Ивановну из-под удара.

— Вы только что утверждали, что арестовали ее по этому поводу. Но даже если бы она была ни при чем, то глава рода несет за него полную ответственность.

— Почему мы вообще обсуждаем этот вопрос без госпожи Живетьевой? — спросил кто-то. — Пока злой умысел ее рода доказан только записью речи ее внука.

— Госпожа Живетьева находится под арестом.

— Почему бы ее в порядке исключения не препроводить сюда и допросить?

— Потому что среди вас могут быть ее сообщники и следствию не нужно, чтобы они подали друг другу знаки. Компенсацию считаю правомерной. Вопрос с компенсацией могу решить сам и незамедлительно, — зло бросил император, сообразивший, что, если он привлечет на Совет целительницу, отмазаться уже не удастся, потонет в дерьме с головой, в то время как Живетьева наверняка выкрутится. — Единственное, что хочу уточнить: не станут ли возражать остальные князья. Потому что у Павла Тимофеевича будет право выбора, которого лишатся остальные.

— Имеет право, — веско сказал кто-то. — Потому что без него этот гнойник не вскрылся бы.

— Почему не вскрылся бы? — удивился император. — Как вы думаете, почему Живетьева в заключении? Все открылось бы, только чуть позже, и не с таким скандалом. Вот сейчас все побегут проверять наследников…

— Зачем все? Только те, у кого старший наследник считается бесплодным, — довольно сказал Шелагин. — В Верейске, кстати, есть бар, который решает эту проблему. Прохоровы не дадут соврать.

— Половина проблемы точно снялась, — смущенно откашлялся князь Прохоров. — По второй еще рано говорить. Но от услуг целителя из клана Живетьевых мы собираемся отказаться сразу после Совета. Раньше Павел Тимофеевич просил этого не делать.

— А я давно говорила, что наследование должно вестись исключительно по женской линии — неожиданно раздался властный женский голос. — Тогда подобную подмену провернуть было бы невозможно.

— Опять вы за свое, — простонал император. — Некоторые вещи останутся незыблемыми. Это наследование по мужской линии и только наследниками, рожденными в законном браке. Исключения возможны, но именно как исключения, а не как правило. Преступления Живетьевых расследуются, результат до вас будет донесен на следующем Совете. На этом предлагаю заседание закрыть.

— С чего бы? — удивился один из князей. — Предлагаю список собственности Живетьевых вынести сюда, чтобы остальные пострадавшие могли прикинуть, чем возьмут компенсацию и договориться с другими. От вас, Константин Николаевич, ждем ареста имущества и счетов Живетьевых на все время расследования. Еще мы хотим получить подтверждение тому, что компенсация Шелагиным будет выплачена. А то знаем мы вас, Константин Николаевич. Заявите потом, что вся компенсация пойдет в императорскую казну. И даже если Живетьевы полностью разорятся, то нас это ни в коей мере не удовлетворит. А так создастся прецедент.

Императора приперли к стене, он поюлил, но после намеков на то, что основной сообщник Живетьевых — именно он, император вынужденно потребовал от секретаря принести всю информацию о собственности Живетьевых. Через какое-то время секретарь торопливо прошел мимо нас прямо в зал заседаний.

— Что-то нас долго не вызывают, — забеспокоился Шелагин-младший.

— Возможно, видео оказалось достаточно для доказательства? — предположил я.

— Какого видео? — заинтересовался Прохоров.

— Которое сейчас Совет смотрит, — пояснил Шелагин. — Извини, больше не имею права сказать.

— А я думал, с той шубой, которое нам Юлианна постоянно в глаза тычет и рыдает.

Точно! Шуба. Я ее так на аукцион и не отправил с этими всеми делами. Вернусь в Верейск — займусь, пока моль не съела.

— Скидку не дам.

— Да какую скидку за синтетику?

— С чего вдруг синтетика? Настоящий изнаночный мех

— Да ну? А если на экспертизу отправим? Нет ни у кого на Изнанке такого меха.

— Отправляйте, — рассмеялся я. — Мех обработан особым образом, до обработки он выглядел весьма паршиво, но алхимия творит чудеса.

— Илья, в таких случаях нужно брать сертификат о происхождении материала, — сказал Шелагин. — Иначе пойдут нехорошие слухи.

— Я куртку из бархатницы продавал, — напомнил я. — Никто не просил никаких сертификатов.

— Изделия из бархатницы довольно распространены, — сказал Прохоров. — Подлинность легко проверяется. Юлианнина куртка отличается на общем фоне прекрасным качеством. Кстати, сестра подала идею, чтобы ей подарили эту шубку на помолвку. Помолвка же в силе?

— Если вам нужен Николай, можете его забрать хоть сейчас, — деловито предложил Шелагин.

С Николаем действительно вылезает проблема. Девать его некуда, разве что в тюрьму, что вряд ли устроит императора, старающегося притушить скандал.

— При чем тут Николай? Он никому не интересен. Я про Илью.

— Помолвка Николая на меня не переходит, — отрезал я. — Поймите меня правильно, ваша сестра — очень красивая девушка, но между нами могут быть отношения только «продавец-покупательница».

— Георгий, речь об объединении княжеств больше не идет, — напомнил Шелагин. — Но, если вы будете настаивать на исполнении договора, придется вам брать Николаем.

— Вот спасибо, — проворчал Прохоров. — Он мне и раньше не особо нравился.

— Может, он нравится Юлианне.

— Ей нравится Илья.

— Я — не Шелагин. Император Павлу Тимофеевичу откажет в моем признании, так что ищите жениха в другом месте.

— Посмотрим.

Прохоров посмотрел на меня столь оценивающе, что я сразу вспомнил о Юлианниных попытках ментального воздействия на меня. А ведь у брата с сестрой наверняка были одни учителя по магии.

Собственность Живетьевых изучали тщательно. Каждый нацеливался на конкретный кусок. Хотя, на мой взгляд, было куда логичней вынести и Живетьевых, и поддерживающего их императора и забрать по праву силы, а не по праву компенсации. Потому что, если даже императору удастся вывернуться, то попыток извести князей он не прекратит. Тем более что в этот раз к вскрывшимся фактам все отнеслись на редкость спокойно. Стоило пообещать провести расследование — и тут же переключились на денежный вопрос.