— С чего ты это взял?

— Прозвучавшее на записи имя вас не убедило?

Кажется, я зря рисковал.

— Нет, про Живетьева, пожалуй, верю, но не про Трефилова. Он под клятвой.

— На нем нет следов клятв. Он сейчас действует абсолютно добровольно, разве что Живетьев на него тоже набросил Поводок — их я не вижу. В планах заговорщиков устранить всех Шелагиных по крови сразу после совершеннолетия Николая. Или раньше, если Арина Ивановна сделает новую реликвию. Старую-то, почти доделанную, у нее внезапно украли. — Он молчал, поэтому я продолжил: — Александр Павлович, из-за того, что вы мой отец, под ударом оказалось слишком много близких мне людей, поэтому вы обязаны разобраться с тем дерьмом, что у вас под боком. Я могу помочь алхимией. Например, разговорить Трефилова, чтобы понять, кто вам уже не верен и почему главное лицо по безопасности княжества не под личной клятвой князю и играет за команду противника.

С Шелагиным мы договорились, что он привезет к нам домой для разговора князя, никому ничего не говоря. Не уверен я, что Трефилов не подслушивает тех, кого должен защищать, а поэтому все разговоры вне нашего дома опасны. Выходить оттуда открыто пока я не планировал — о том, что я выжил, никто не должен узнать раньше времени. А, может, и вообще не узнать: я не исключал, что Шелагины не захотят вытаскивать грязное белье на всеобщее обозрение и согласятся с тем, чтобы княжество наследовал «хороший парень Коля», реликвию для которого Живетьевы подправят к общему счастью. И тогда нам с Олегом нужно будет исчезнуть. Именно поэтому я не хотел открывать все козыри Шелагиным: я не чувствовал в них ни родни, ни поддержки. Проблема в том, что исчезновение лишь отсрочивало решение вопроса: меня рано или поздно обнаружат и опять попытаются убить. И скорее рано, потому что доступные мне способы заработка были очень уж демаскирующими, а все наработанные связи останутся тут, в этом княжестве.

— А сейчас-то ты как? — спохватился княжич.

— Своим способом доберусь, не переживайте. Только дверь мне откройте, а сами… Ну, к примеру, сходите поужинать. И да, сообщите князю о моей пропаже. Мол, мой дядя Олег звонил, переживал.

Я дернулся к выходу, собираясь уйти в невидимость.

— Стой, — спохватился Шелагин. — Твой дядя должен мне позвонить, сообщить о твоем исчезновении. Именно сам позвонить. Подозреваю, что мой телефон прослушивают.

Тут я сообразил, что до сих пор не знаю ни его номера телефона, ни Грекова, поскольку они посчитали это излишним.

«Бумагу и ручку приготовь», — попросил я Олега.

«Есть».

— Диктуйте номер телефона.

— Так запомнишь? — удивился Шелагин.

— Олег записывает. Сейчас перезвонит, сообщит о моей пропаже. Заодно скажите ему, чтобы не выходил никуда из дома до вашего прихода.

Шелагин недоверчиво продиктовал. Я продублировал Олегу. Потом попросил его позвонить и сообщить княжичу о моем исчезновении. И о том, что я оставил запись на случай своей смерти. Олег позвонил тут же. Поскольку Шелагин держал телефон не вплотную к уху, слышал я разговор с обеих сторон.

— Александр Павлович, племянник пропал, — встревоженно сказал Олег.

— Как пропал?

— Его дополнительно премировали выходом на Изнанку. Коротким, в пределах часа. Но прошло куда больше времени, а телефон Ильи не отвечает. Он подозревал, что с ним может что-то случиться, и оставил запись. Ее я могу показать только вам или вашему отцу. Обвинения там серьезные.

Сыграл Олег прекрасно: если кто-то подслушивал, то должен был увериться: существует компромат на преступников.

— Разберусь.

— Разобрались уже с сестрой. Соню убили по приказу княгини. Теперь Илью. А потом и меня приберут.

— Пока ничего не прояснится, из дома не выходите, это приказ.

Я сообразил, что этим звонком ставлю дядю под удар и торопливо ему передал:

«Олег. Не выходи ни под каким предлогом. На звонки отвечаешь только мои и Шелагина».

Сообщение получилось слишком длинное, и голову прострелило резкой болью, как будто спицей проткнули ото лба до затылка. Олег наверняка тоже получил свою порцию неприятных ощущений, потому что ответил не сразу и коротко:

«Понял».

После окончания разговора я сказал:

— Все, звоните князю, про запись не забудьте — поднимайте волну, а я пошел.

Защиту от прослушки я снял, а сам ушел в невидимость, в которой и прошел через дверь телепортацией. Это, конечно, было лишней тратой энергии, но вряд ли будет выглядеть достоверно, если княжич, получивший известие о пропаже единственного сына, спокойно пойдет ужинать. Но трату энергии нужно было снижать. Не то чтобы у меня ее оставалось мало, но чисто физически последние часы я работал на пределе и нуждался в отдыхе. Поэтому, выйдя из гостиницы, невидимость я заменил иллюзией и взял такси, которое как раз удачно подвезло клиента к комплексу у Прокола. Налички доехать до поворота к Живетьевым у меня хватало. На самом повороте я, разумеется, не вышел, проехал чуть дальше, до придорожного кафе, обмолвившись, что у меня там встреча.

Таксист меня высадил и сразу уехал, а я опять ушел в невидимость и побежал. Понимание того, что еще немного — и я дома, придало второе дыхание. По дороге размышлял, что издержки моего воспитания когда от меня неукоснительно требовали только подчиняться, сыграли со мной злую шутку: я не хотел брать на себя никакие обязательства, предпочитая, чтобы решения принимали другие. Но увы, сейчас это было роскошью: решения я должен был принимать сам, причем не только за себя, но и за своих близких.

Со времени моего прошлого посещения в защите Живетьевых почти ничего не изменилось. Не считать же серьезными изменениями оплавившиеся украшения на воротах? Наверное, император так торопился забрать свою реликвию, что любую задержку на пути воспринимал болезненно. А защитные заклинания остались те же, как и собаки, которые, бегая по участку, старательно огибали зону ворот. Меня они под моим ворохом заклинаний не учуяли, забеспокоились, только когда я открыл Прокол. Я их долго волновать не стал, прошел на Изнанку и закрыл за собой портал.

На Изнанке уже пришли сумерки, а с ними — повышенная активность тварей. До меня никто не успел добраться, потому что транспорт я достал и активировал за считаные секунды, тут же в него забрался, включил все защитные системы и рванул до родного дома. По дороге рассматривал карту в поисках значков, обозначавших базы, но на этом уровне таких не было. Домики же по типу того, что мы обнаружили, наверняка были еще, но даже имеющийся не был отмечен — не представлял стратегической ценности.

У Прокола на нашу сторону я тоже не мешкал, потому что темнота наплывала прямо-таки семимильными шагами. Даже контейнер с транспортом в пространственный карман не убрал, чтобы время не тратить, так с ним в руках и шагнул в коптильню, где сразу же налетел на нервно расхаживающего взад-вперед Олега.

— Илья! — радостно заорал он и бросился обниматься с такой прытью, что я еле успел закрыть прокол. — Ну наконец-то! Я уже весь извелся. И голова дико болит.

Голова дико болела и у меня, но от нашлепок можно было уже избавляться. Что мы и сделали, но у контейнера со средствами связи, потому что такую мелкую штуку потерять очень легко, а вот найти ее потом — практически невозможно.

— Телефон я выключил, потому что мне начали названивать со странных номеров. Завтра включу, поближе к обеду — вряд ли Шелагин появится раньше. Он же в Дальграде?

— Там.

— Как ты на него наткнулся?

По дороге Олег забрасывал меня вопросами, но я героически молчал, решив совместить рассказ с ужином. Есть хотелось зверски, а еще — принять душ и завалиться спать.

— Да ничего особо интересного не было, — сказал я, когда уже сидел с полной тарелкой на кухне. — Одни убили мой фантом, другие убили тех, кто должен был убить меня. Запись у меня есть на кристалле. Потом я нудно собирал ингредиенты, нашел древнюю базу, но проникнуть не смог — открывающий механизм нужно было заряжать энергией, а это время. В противостояния с тварями не ввязывался, действовал очень осторожно. Уже на этой стороне обнаружил рядом Шелагина, решил поставить его в известность о происходящем.