— В самом деле, Павел Тимофеевич, прекрасная идея, — врезался в разговор незнакомый голос. — Я поддерживаю. Отправлю лучших, чтобы парню точно ничего не грозило. Полный набор артефактов, хорошее оружие — это действительно покажется прогулкой.

«Тебя решили убивать в Проколе, — обрадованно сообщил Песец. — Как удачно, нам как раз туда нужно. И контейнер под слизь тоже кстати».

Князя совместными усилиями уговорили. Но если контейнер он мне вручил прилюдно, то про поход на Изнанку сказал в приватной беседе, когда после соревнований меня попросили подняться в комнату жюри. И вот там мне сообщили про поход, предупредив, что его нужно держать в тайне, поскольку официально на землях княжества никакого Прокола нет.

К сожалению, беседа была не совсем приватной, при ней присутствовали как княжич и Живетьев, так и Трефилов. На последнем почему-то не было следов клятвы, хотя глава столь солидного подразделения был ее дать обязан. Вот на кого поставить бы метку. Решено: снимаю с Фурсовой и подбираюсь к нему.

Пришлось многословно благодарить, старательно показывая, что только природная застенчивость не позволяет мне пуститься в пляс от счастья.

— Из тварей кто-то конкретный интересен? — спросил князь.

— Мне бы на мерцающего слизня поохотиться. У меня рецепт интересный алхимический есть.

— Егор? — спросил князь у своего безопасника.

— Сделаем, — уверенно ответил тот. — Не самая редкая тварь. Правда, я не слышал, чтобы на него прицельно охотились. Бесполезным считается.

— Илья применение найдет, правда? — радостно сказал княжич.

От злости и зависти он чуть ли не дымился, но это показывала только Метка. Сам же он настолько хорошо лицедействовал, что, не видя, как он ко мне относится на самом деле, принял бы показываемый восторг за чистую монету.

— Ты же будешь представлять наше княжество и на имперском уровне? — напирал он на меня. — Круто. Всегда завидовал тем, кто так виртуозно владеет оружием и магией. У нас-то упор на другое делают.

— Я ходил на дополнительные занятия.

Княжич сделал скорбное лицо.

— У меня времени на дополнительные не хватит. Мы загружены о как. — Он провел рукой по горлу. — Плюс нужно участвовать в общественных мероприятиях, княжество представлять.

Он тяжело вздохнул, намекая на тяжесть ноши, и полыхнул злорадством. Подумал, наверное, что мне представлять княжество никогда не суждено. Даже если выживу на Изнанке.

Я был не столь хорошим актером, поэтому, отпуская меня, князь выглядел разочарованным тем, что я не ответил искренними чувствами «дядюшке». Сам Шелагин тоже засобирался и княжича с собой забрал, но уходили они другим путем, поэтому я решил идти помедленнее и послушать, не скажут ли чего интересного без них. Сказали.

— Парень не так прост, — бросил Трефилов. — И артефакты у него интересные.

— Да? Это не есть хорошо, — задумался Живетьев. — Думаешь, обычное оружие может не взять?

— С некоторой вероятностью.

— Я дам свой кинжал изнаночного металла, — решил Живетьев.

«Еще и порцией изнаночного метала разживемся!» — обрадованно потер лапы Песец.

«Если меня не убьют».

«Да с чего вдруг? Мы же со всеми предосторожностями».

Вообще, с того момента, когда меня решили убивать на Изнанке, Песец прямо-таки лучился довольством. Его восторгов я не разделял, хотя его предложение — сразу после входа использовать Копию и невидимость на себя — было дельным. Копию пусть заубиваются, а я пока со стороны с комфортом все это сниму. Можно даже из военного транспорта — оттуда прекрасный обзор. От такого видеодоказательства отмахнуться будет очень сложно, особенно если удастся группу разговорить. Но для этого мне следовало сначала выжить в противостоянии с подготовленными боевиками. План Песца был шит белыми нитками…

— Чего князь хотел? — спросил Олег, нервно прохаживающийся рядом с машиной.

Поскольку в машине уже сидели дядя Володя и Елизавета Николаевна, то ответил я совсем не то, что должен был сказать Олегу.

— Просто поговорить.

И приложил палец к губам. Дома я все Олегу расскажу, но тут есть посторонние уши, которым эти знания избыточны.

— Странно, — сказала Елизавета Николаевна. — Обычно князь никаких бесед с победителями не проводит.

— Обычно победители из военного училища.

— Надеюсь, ты ему отказал? — забеспокоилась замдеканша. — Нельзя хоронить свои таланты на военной службе.

Даже врать ничего не пришлось: все придумали сами.

— Переходить я не планирую.

— Прямо камень с души, — успокоилась она. — Эти военные гаврики спят и видят, как переманить к себе лучшее, а потом начинают пыжиться и важно вещать, что они это лучшее воспитали сами.

Я покивал, хотя к моему воспитанию алхимическая академия тоже не имела никакого отношения. Пожалуй, я бы посчитал воспитателем Песца, но можно ли так говорить по отношению к чему-то нематериальному и не живому.

По дороге обсуждали мои поединки и награждения. Больше всех почему-то радовалась Елизавета Николаевна. Олег был напряжен, а в словах дяди Володи сквозил вопрос: откуда у меня знания по магии Льда, части из которых нет даже у Вьюгиных.

Но задать этот вопрос дядя так и не решился. Лишь посмотрел на меня долгим задумчивым взглядом перед тем, как попрощался.

— Что князь-то хотел? — уже паркуясь в гараже, спросил Олег.

— Выдать дополнительный подарок: поход на Изнанку.

— Со старшим княжичем?

— Нет. Они хотят провернуть все до его приезда.

— Что все?

— Убить меня, — невозмутимо пояснил я. — Идея младшего княжича, исполнение Живетьева и Трефилова. Живетьев даже расщедрился на прокат своего кинжала из металла Изнанки, чтобы уж наверняка.

— Вот скотство! — Олег длинно и грязно выругался. — Почему они не могут оставить тебя в покое?

— Как почему? Сам же говорил, что я им угроза.

— Ты отказался?

— Песец настоял, чтобы я согласился. Говорит, почти не рискую.

— А Песец помнит, что в случае чего он умрет вместе с тобой? Почему ты вообще князю ничего не сказал?

— При тех свидетелях, что были? Ты же понимаешь, что в результате были бы два трупа? Мой и князя. Причем в нападении обвинили бы меня.

— Куда ни кинь — всюду клин, — покрутил головой Олег. — Что делать-то?

— Я перед тем, как идти, запишу видео, в котором объясню, почему меня хотят убить. Если не вернусь, ты выложишь с моего аккаунта. Доступ я дам.

Лицо Олега пошло пятнами, но что он хотел сказать, я не узнал, потому что зазвонил его телефон.

— Да, Григорий Савельевич, дома.… Подходите, конечно. Ждем. — Он отключил телефон и бросил уже мне: — Может, хоть Зырянов тебе мозги на место вправит. Надо же такое придумать! Запись он мне оставит. Мне живой племянник нужен, а не его посмертная запись, идиота кусок. И ты, и твой Песец.

«И вовсе я не кусок, — оскорбился Песец. — Я полный! Тьфу ты, целостный. Всю жизнь здесь не отсидишься. Князю нужны будут доказательства. Вот мы их и добываем».

Зырянов, видно, звонил уже по пути к нам, потому что он подошел почти сразу. Не успел он выложить перед нами на стол беседки деньги, как Олег, не дав сказать ему ни слова, выпалил:

— Григорий Савельевич, хоть вы Илье поясните, что он собирается глупость сделать?

— Какую глупость и когда? Олег Васильевич, пересчитайте деньги. Говорят, это успокаивает.

— Да какое тут спокойствие? Он собрался идти на Изнанку в компании убийц, чтобы записать изобличающее видео. А если не получится — оставит мне видео с обвинением Живетьевых.

— Не получится — это не вернется?

— Именно.

— У меня там есть шансы, — ответил я. — А снаружи уже нет, потому что меня просто пырнут изнаночным кинжалом, который выделяет Живетьев для моего устранения — и с концами. Мне нужны доказательства, потому что без них будет мое слово против живетьевского и трефиловского. И вы понимаете, кому поверит князь.

И даже не успеет начать проверку — его тоже ликвидируют. Слишком высокие ставки у Живетьева и Трефилова. Причем мне непонятно, на что рассчитывает последний: предавшему безопаснику веры не будет ни у кого.