— Ради экспертизы по наличию блока? Это и я могу сделать — полномочий достаточно.
— А вы их видите? — на всякий случай уточнил я.
— И вижу, и снимаю, — гордо сообщил Лебедев. — Так что вам повезло, что к вам приехал именно я.
После этого он разразился длинной речью, восхваляющей учителя, из которой следовало, что тот не только выдающийся практикующий целитель, но и выдающийся экспериментатор, постоянно изыскивающий новые способы использования целительских чар. С возрастающим офигеванием я узнал, что способ снятия блоков был придуман лично Зиминым.
— С Огонькова блоки слетали без всякого Зимина, — не удержался я.
— Наверняка были фальшивыми. Огоньков, скорее всего, работает на Живетьевых, только поймать его за руку пока не удалось, — снисходительно пояснил Лебедев.
Расспрашивать в его присутствии о том, как прошли задержания, я не хотел, сами Шелагин и Греков молчали, так что пришлось слушать всю дорогу восхищенные рассказы Лебедева о своем учителе. Конечно, Зимин вряд ли хотел присваивать себе создание методики снятия блока, скорее таким образом пытался сохранить в тайне мое участие. Впрочем, на лавры создателя я и не претендовал.
В Горинске обе машины сопровождения от нас отделились: одна отъехала в сторону, как только мы въехали в город, вторая — примерно в центре. Значит, здесь тоже были те, кого следовало изолировать и допросить. Мы же, нигде не задерживаясь, проехали через город и подъехали к поместью Вьюгиных.
И вроде не так давно я отсюда уехал, а дом уже казался чужим и неприветливым. Да и был ли он мне родным после смерти матери? Постоянная гонка, постоянное стремление доказать деду, что я чего-то да стою. Эта гонка плавно перетекла в нынешнюю, но теперь у нее хотя бы причины другие — желание выжить. А еще — мне было интересно. Интересно получать новые знания, интересно создавать что-то своими руками.
«Играть на гитаре тебе тоже понравится, — уверил меня Песец. — В конце концов, маг ты или не маг?»
Ворота нам не открывали, поэтому время препираться с симбионтом у меня нашлось.
«Какая связь гитары с магией?»
«Как это какая? В основе любого направления магии лежит гармония. Игра на музыкальном инструменте помогает точнее в нее войти, понимаешь?»
Рожа у Песца была хитрющей, так что сложно было догадаться, говорил ли он правду или пытался приблизить меня к своему идеалу мага в лице собственного создателя.
Грекову надоело ждать, он вышел из машины и экспрессивно объяснил охраннику, что с тем будет, если княжеских людей немедленно не пропустят. Похоже, охранник проникся, и ворота наконец задергались, разъезжаясь в разные стороны. Греков вернулся за руль, и мы поехали прямиком к парадному входу.
Нас даже встречать никто не вышел. Благо я не забыл, где находится гостиная, и провел всех прямиком туда. А если бы не я, то стояли бы у входа или блуждали бы по зданию?
— Бардак, — высказал общее мнение Греков. — Предлагаю здесь не рассиживаться, а идти прямиком к Василию Дмитриевичу.
— Добрый день, господа, — сказала вошедшая тетя Алла. — К сожалению, Василий Дмитриевич слишком плохо себя чувствует, чтобы принимать гостей.
— А мы не совсем гости, Алла Дмитриевна, — холодно сказал Шелагин. — Целителя привезли. Эрнест Арсеньевич сказал, что состояние тяжелое, Илья заволновался.
— Илья, ты совершенно напрасно беспокоишь занятых людей, — неприязненно процедила тетя Алла. — По-твоему, я не могу обеспечить должного ухода за Василием Дмитриевичем?
— По-моему, не можете, — пошел в нападение уже я. — Почему вы никому не сообщили о том, что деду стало плохо?
— Это кого-то из вас волнует? — вызверилась она. — Все разъехались, и вам наплевать на Василия Дмитриевича. Ты сам-то хоть раз позвонил, побеспокоился о его здоровье? Или эта паскуда Олег, который тебя против меня настраивает? Он переживает исключительно за себя. Вы все эгоисты. Василий Дмитриевич столько сил на вас убил, а вы…
— А мы хотим пройти к Василию Дмитриевичу и выразить ему свое уважение, — прервал ее Шелагин. — Госпожа Вьюгина, у нас не так много времени, чтобы вникать в ваши внутренние дрязги.
Тетя Алла застыла в проеме двери и уперлась в него обеими руками.
— Я вас к нему не пущу, — зло выпалила она. — Ему нужен покой, как вам наверняка сказал Эрнест Арсеньевич. Покой, правильное питание и восстанавливающие процедуры. Хватит того, что эти неблагодарные сволочи устроили. Я им всю жизнь отдала…
Она пару раз всхлипнула и разрыдалась, настолько талантливо показывая представление, что Лебедев, который ее совсем не знал, смутился и сказал:
— Госпожа Вьюгина, успокойтесь, пожалуйста. Разве смогу я нанести вред пациенту? Что плохого в том, что я его осмотрю?
— Эрнест Арсентьевич сказал: никаких волнений, — гнусаво ответила она, не переставая всхлипывать.
— Так. Мне это надоело, — бросил Греков. — Илья, проводи господина Лебедева, а мы пока обсудим пару вопросов с госпожой Вьюгиной.
Тетю Аллу он переставил из дверного проема, как будто та была неодушевленной вещью. Она заорала, начала брыкаться и ругаться, но мы с Лебедевым уже прошли и двигались в сторону спальни деда. Владик, чья метка сияла в его комнате тревогой, так и не появился, решил, что с любой опасностью мать справится куда лучше, чем он. Хотя наверняка волновался и прислушивался ко всем шумам.
Дед выглядел куда хуже, чем в нашу последнюю встречу. Похоже, пиявка качала из него не только магию, но и жизненную силу. Я даже заподозрил, что в его возрасте таких блоков ставить в принципе нельзя. Пиявка деда выглядела большой и неприятно пульсирующей при перенаправлении энергии.
— Илья? — проскрипел он слабым безжизненным голосом. — Приехал все-таки. Алла говорила: не приедешь, обижен на меня очень.
— Вы просили ее меня вызвать?
— Просил, да. — Дед прикрыл глаза. — Совсем я плох стал, Илья. Того и гляди богу отдам душу, а Владиславу — Род.
— Не торопитесь на тот свет. — Лебедев подошел к нему, растирая руки. — Сейчас я вас на ноги поставлю. Ваша невестка — редкостное дерьмо, господин Вьюгин.
— Не говорите так, я ей всем обязан, — еле слышно прошелестел дед.
— За все, что она для нас сделала, ей грозит серьезный тюремный срок, — сказал я. — Что засвидетельствует приехавший со мной целитель.
— Ты о чем?
— На вас, господин Вьюгин, стоит блок, который перекачивает энергию от вас к вашему родственнику, — сообщил целитель и красуясь, точечным ударом блок развеял, от чего лицо деда тут же потеряло мертвенную бледность.
— Какому родственнику? — спросил он, пусть и не со своей обычной громкостью, но и не едва слышно, как чуть раньше.
— К Владику, конечно, — ответил я. — Когда поняли, что с меня больше тянуть не получится, то ты тете Алле показался лучшим кандидатом на роль донора. Вот она Живетьева и уговорила.
Дед приложил руку ко лбу.
— Ничего не понимаю.
— У Влада родной силы на три круга, — безжалостно сообщил я. — Все остальное тетя Алла брала за мой счет. А когда оказалось, что больше нельзя скрывать, что мой настоящий отец Шелагин, тете Алле пришлось искать нового донора. Ни дядя Володя, ни Олег на эту роль не подходили — у них кругов не хватало, вот за тебя и взялись.
— Ерунда какая-то, — проворчал дед.
Силы к нему возвращались на глазах, а целитель увлеченно проводил поддерживающие мероприятия, не забывая прислушиваться к тому, что мы говорим.
— Ерунда, не ерунда, — продолжил я. — Но тетя Алла настолько переживала, чтобы на пути ее сына никто не встал, что влепила блок на либидо всем мужчинам Рода. Сейчас у моих дядьев он снят, так что у тебя могут быть другие внуки.
— Ты не можешь быть сыном Шелагина, Илья, — не обольщайся. Разочарование будет слишком серьезным. — Дед уже настолько хорошо себя почувствовал, что сел. — После твоего рождения от князя приезжал целитель, который вполне определенно сказал, что ты — не Шелагин. Софья тогда всю ночь проплакала, как будто это что-то могло изменить.
